Название: Trace Memory
Автор: David Llewellyn
Переводчик: я (о, эта великая и могучая последняя буква русского алфавита! Эй-эй, это не мания величия, просто констатация факта)
Переведено: 1 из 19
Так, вроде этого здесь не было... Это мой первый перевод, надеюсь, все не так страшно, как мне кажется.
Пролог.
Пролог.
Ноябрь 1953
Это была туманная ночь у Тигрового залива. Луна, скрытая дымом промышленных предприятий, сияла как мерцающий пенс на дне Черного моря, в то время как подернутые туманом очертания складов выделялись подобно надгробным плитам на фоне ночного неба.
Это была холодная ночь, и четверо человек переминались с ноги на ногу и терли ладони в перчатках друг о друга, чтобы согреться. Все они – Фрэнк, Вилф, Хассан и Майкл – думали о горячих ваннах, теплых кроватях и сне хотя бы несколько часов, прежде чем они вернутся в док, ждущий другое судно для отправки. Они не должны были быть там в этот час, чуть позже полуночи, но заказы были заказами, и, кроме того, босс обещал им дополнительную плату за их труды.
Даже сейчас, Фрэнк - большой человек с лицом, покрытым ожогами, и татуировкой голой женщины на правой руке, - жаловался на столь медленное течение времени. Какой был смысл судну входить в гавань, только для того чтобы принять на борт один ничтожный маленький ящик? Разве этот ящик настолько важен?
Вилф был чуть более удовлетворен своим пребыванием там. Его жена была подобно дракону, и все знали это. Неудивительно, что он казался более чем счастлив, стоя на краю дока в этот безбожный час, куря Вьюнок и говоря об американском футболе.
Хассан не говорил много, но, в принципе, это было привычно. Его английский язык был все еще далек от совершенства, по национальности он был сомалийцем. В свои двадцать шесть он был самым близким по возрасту Майклу, но высоким и широким в плечах; тихий, но солидный, с темными глазами и улыбкой, которая, хотя это случалось очень редко, прямо-таки озаряла его лицо.
Майклу было двадцать четыре года, он был самым молодым в группе. Другие называли его «парнем» или "мальчиком", потому что его лицо было детским и неуклюжим; он имел вьющиеся темные волосы, голубые глаза и далекий мечтательный взгляд, как будто его сознание часто находилось в другом месте. Хотя они все сотрудничали больше восьми лет, он был все еще объектом их случайных шуток, словесных и практичных. Его первые несколько недель в доках были полны бессмысленных поручений, например, было время, когда они отослали его, чтобы купить краску, или время, когда они сказали ему принимать заказ крюков. Сегодня вечером предметом их насмешки было свидание Майкла с Мэгги Дженкинс.
Это было свидание, на которое он даже не хотел идти, будучи принужденным в это его друзьями и товарищами по работе. Он повел ее в Кинотеатр Капитолия на Куин-Стрит, чтобы посмотреть двойной сеанс «Луны Назначения» и «День, Когда Земля Остановилась». После просмотра фильмов они пошли выпить по молочному коктейлю в «Марио» на Кэролайн-Стрит, где Майкл попытался изобразить Ричарда Бертона после того, как Мэгги сказала ему, что ей очень нравится голос этого актера. Печально, но ничего не вышло. Она только немного посмеялась и сказала ему, что он больше похож на Пола Робезона.
- Ты даже не заглянул в ее блузку? - спросил Франк, освещая другую ненавистную тему, и захихикал. Другие тоже засмеялись, даже Хассан, у которого, казалось еще, было врожденное понимание грязных шуток.
Майкл покраснел и покачал головой. Ему не нравилось, когда Хассан смеялся над ним, но он привык к этому к настоящему времени.
- Смотрите, парни. Она прибывает, - сказал Вилф, указывая на море. Там, проникая сквозь редкий туман, плыла серая громадина Фэклатрафат, шведское грузовое судно. Это было маленькое стандартное судно, но Майклу и другим оно показалось ужасно большим для одного-единственного ящика.
На расстоянии в несколько сотен метров двое мужчин стояли перед готическим фасадом из красного кирпича Здания Головной части плавучего пирса, наблюдая за приближением Фэклатрафат, подходящего все ближе и ближе к краю дока. Физиология сильно отличалась. Молодой, Валентайн, был высоким, долговязым, с волосами, откинутыми назад. На левой стороне его лица был глубокий шрам, начинающий от угла рта и заканчивающийся возле уха. Человек постарше, Кромвель, был низким и крепким, одетым в длинное непромокаемое пальто и фетровую шляпу. На первый взгляд он напоминал актера Орсона Уэллса, всю его подобную сове интенсивность и глаза-бусинки.
- Я все еще не понимаю, почему они не могли подождать Нельсона-Стэнли, чтобы вернуть это в Лондон, - сказал Валентайн, фыркая и вытирая нас тыльной стороной ладони.
Кромвель глубоко вздохнул и посмотрел на своего компаньона.
- Нельсон-Стэнли будет в Арктике в течение еще трех месяцев. Мы не можем откладывать это так долго. Слишком близко к российским территориям. Если новостям из Лондона можно верить, та кровавая Краснота уже искала это, хотя то, как они узнали об этом, вроде является только чьим-то предположением. Скорее всего, это догадка того ублюдка Филби. Но оставим этот бессмысленный разговор.
- Вы правы, мистер Кромвель. Вы правы. – Послышалось сопение и Валентайн снова вытер нос. - Так насколько большого размера это?
- Большого? - переспросил Кромвель, хихикая. – Мне сказали, что оно размером с мяч для американского футбола.
- Футбольный мяч? - спросил Валентайн. – Такое большое судно для мяча?
- Абсолютно верно, мистер Валентайн, абсолютно верно. Вы знаете то, что они говорят. Это не размер, который рассчитывает...
Валентайн улыбнулся, но только правой стороной лица.
Ящик был уже на расстоянии около двадцать футов от края дока. На палубе Фэклатрафат кто-то из команды кричал оператору подъемного крана: «Sakta! Sakta!»
- Вы слышите это? - спросил Фрэнк.
- Да, - сказал Вилф. - Кто-то говорит на шведском языке.
Фрэнк неодобрительно фыркнул.
- Нет, не то, ты, чертов идиот. Что-то в ящике.
Вилф повернулся к ящику и нахмурился.
- Нет, Фрэнк, я не слышу.
- Слушайте. Слушайте целую минуту. Вы слышите это?
Майкл последовал примеру Вилфа, и наклонил свою голову так, чтобы одно ухо было направлено к ящику. Фрэнк был прав. Он услышал что-то. Странный, пульсирующий звук; знакомый, и в то же самое время неизвестный ему.
- Да, - сказал Майкл. – Я слышу это.
- Я тоже, - сказал Хассан.
Ящик был теперь немного ниже, достаточно низко для Хассана, который был выше других, чтобы коснуться его, если встать на носочки.
- Дрожь, - сказал он. – Внутри есть что-то, что трясется.
- Эй, - Фрэнк обратился к человеку на палубе. - Что там? Почему оно шумит?
- Jog förstår inte, - ответил человек, пожимая плечами.
- Чертовски прекрасно, - сказал Фрэнк. - Они все говорят на шведском.
- Звук становится громче, - сказал Майкл.
Ящик еще опустился, так, что теперь почти касался земли.
- Я все еще ничего не слышу, - сказал Вилф.
- Я бы удивился обратному, - сказал Франк. - Ты чертовски глухой, особенно к своей жене, ворчащей тебя все время.
Другие засмеялись, и как раз в это время ящик взорвался со вспышкой ослепительного света, с силой, которая начала клонить судно к правому борту.
Взрыв перебросил Майкла через край дока, он ударился лицом о ящик – а дальше пролетел десять метров, пока не упал на землю с тяжелым ударом. Столб жара вырвался с другой стороны ящика, посылая деревянный обломок в горло Фрэнка и тяжелый железный предмет в грудь Вилфа. Хасана взрыв отбросил из дока в сторону судна. Он был без сознания, когда приземлился лицом вниз в воду.
Горел лес и опилки, моментально прекращаемые в пепел. В это время прибыл другой предмет, с грохотом упав на булыжники: металлическая сфера, не больше чем мяч для американского футбола, разорванный на одной стороне. Если бы кто-то был в сознании, чтобы увидеть это, они заметили бы унылый жар цвета горящей серы, и услышали пульсирующий звук. Все это постепенно становилось тише. Жар спал, оставив только пустую металлическую раковину.
Все эти моменты предстали перед Кромвелем и Валентайном. Кромвель запыхался от управления, но Валентайн только сломал пот. Все о них были телами и горящими остатками ящика. На палубе судна шведская команда клялась и проклинала, но никакой человек не мог понять их.
- Бомба? - предположил Валентайн. - Русские?
- Я не знаю, - сказал Кромвель, - но мы должны убрать это и мы поговорить с командой того судна.
Он проследовал через док к унылой металлической сфере, которая лежала среди развалин.
- Они мертвы, - сказал он, глядя вниз на два из окровавленных трупа. - Меньше свидетелей.
- Не все, - сказал Валентайн.
Кромвель повернулся и увидел, что Валентайн снял что-то тяжелое сверху одного из тел.
- Оно живое.
Валентайн снял поврежденную панель управления с потерявшего сознание молодого человека и опустил ее на землю. На ней было написано только одно слово, начертанное словно по трафарету на обугленной поверхности.
Торчвуд.
Глава первая.
Глава первая.
Воскресения никогда не были воскресениями в Торчвуде, или на них просто не было много времени. Джек не мог вспомнить, когда в последнее время было воскресение, которое было настоящим воскресением. Когда воскресения были днем, когда он, как нормальный человек, ел превосходные завтраки, выгуливал собаку, а затем тратил всю оставшуюся часть дня на чтение газет?
Но, к счастью или нет, Капитан Джек Харкнесс не был из числа «нормальных людей», и потому в Торчвуде по воскресениям кипела работа, о которой люди в Кардиффе и больше шести миллиардов людей на планете, ничего не знали.
Это воскресение выдалось особенно трудным. В это особое воскресение Джеку выпал шанс вымыть внедорожник.
Обычно это было заданием, которое он поручал Янто или любому, кроме себя. Сегодня, похоже, воскресение обещало быть одним из нескольких скучных дней, когда он чувствовал себя нормальным человеком.
Разлом хранил тишину. По просьбе Джека Тошико провела большую часть утра, проверяя оборудование на наличие ошибок, но так ничего и не обнаружила. Поскольку, как оказалось, их не было. Все работало, и эти результаты были абсолютно точны. Казалось, сегодня был свободный день.
Проверив и перепроверив все, и оставшись удовлетворенной, что активность Разлома была на минимуме, Тошико теперь изучала то, что она описала как «низкий резонанс электромагнитного импульса», исходящий из подвала.
- Есть что-нибудь для меня, о чем стоит беспокоиться? – спросил Джек, бесцельно проходя мимо ее рабочего места в центре Хаба.
- Нет, Джек. Похоже, ничего. Пока я пытаюсь определить, откуда поступает этот странный сигнал.
Ее бесконечное обаяние с порой довольно унылыми мелочами работы иногда сводило с толку Джека, но он счел любопытство неуместным и потому оставил Тошико погруженной в работу.
Единственное, чего он не мог понять, так это то, почему Гвен была еще до сих пор здесь. Вечер воскресения, немногим меньше восьми часов, ничего не происходит, а она была все еще здесь, пересматривая файлы на своем компьютере с вялым видом подростка, просматривающего Ютуб в ранние утренние часы.
- Уходи сейчас же, Гвен, - сказал Джек своим лучшим заботливым родительским голосом, положив руку на ее плечо. – У всех нас есть оправдания. У нас нет настоящей жизни за пределами этого здания. Но у тебя есть. Так почему же ты еще здесь?
Гвен посмотрела на него угрюмым взглядом и тихо вздохнула.
- Рис, - сказала она. – Я… Я правда…
- Сожалеешь?
- Да.
- Позволь угадаю… Это из-за работы?
- На самом деле, нет.
Она раздраженно вздохнула и вновь уставилась в унылый экран своего монитора.
- Тогда из-за чего?
- Диваны.
Джек убрал руку с ее плеча и фыркнул, прежде чем понял, что Гвен не считает это забавным.
- Диваны? – спросил он, стараясь казаться серьезным.
- Да, диваны. Вчера днем мы решили сходить по магазинам, чтобы выбрать диван. Мне приглянулся очень миленький красный, он же хотел кремовый... Бог мой, это было настолько глупо... – вздохнула она
- Диваны. Таким образом, в мире еще остались люди, которые спорят о диванах? – риторически поинтересовался Джек, сохраняя искреннее выражение лица. – В городе, который находится на разломе во времени и пространстве, вы все еще спорите о диванах?
- Что бы это означало, Джек?
- Я имею в виду… Это диван. Почему же ты не пойдешь домой к Рису и… Ну, я не знаю… Закажешь еду на дом и… поужинаешь вместе с ним. Разве ты не мечтала наслаждаться жизнью, любить, что с обручальным кольцом на твоем пальце и всем остальным?
- Джек, я работаю…
- Гвен, нет никакой работы, которую надо делать. Я только что вымыл внедорожник, привел в порядок большинство наших жестких дисков и даже поменял лампочку в своем кабинете.
- Ты вымыл внедорожник?
- Да.
Гвен засмеялась, прикрывая ладонью рот.
- Ты … правда вымыл внедорожник?
- Да. В это так сложно поверить?
- Я только предполагаю, что тебе нравится Джессика Симпсон в том видео...
- Хорошо, теперь ты собираешься с мыслями и уходишь. Иди. Это приказ. И, кстати, где Оуэн?
- Внизу, в подвалах.
- Скажи ему, что он может идти домой. Сегодня самая тихая ночь, которая выдалась за год, и вы – вы все всё еще здесь. Вы просто безумны. Все вы.
Гвен вздохнула и быстро закрыла все файлы на своем компьютере. Она помахала Тошико на прощание и, надев свою куртку, направилась вниз, в подвалы.
Из всех частей Торчвуда, это были подвалы, которые Гвен любила меньше всего. Из опыта прошлого, она знала, что это место было способно вызывать сильнейшие эмоции. Где-то в сейфе у Джека находился прибор, способный читать подобные вещи, но даже без того устройства Гвен была уверена, что ощущала что-то позади себя. Когда ей было пятнадцать лет, она ездила на экскурсию со своей школой в Германию, где они посетили один из старых концентрационных лагерей. Атмосфера там была поистине пугающей; никаких звуков не было: ни пения птиц, ни чего-либо еще. Только шаги. Температура внезапно понизилась, как только она прошла через ворота. Хотя размеры и обстановка очень отличались, подвалы в Торчвуде напомнили ей о том чувстве; внезапное понижение температуры, и странная меланхолия, которую она никак не могла унять. Как будто она чувствовала грусть всех людей, всех существ, заключенных в клетках – испуганных, сердитых потерянных и одиноких.
Это все было настолько таинственным, что Оуэн даже захотел провести целый день и вечер там, сидя на табурете и всматриваясь через стекло одной из клеток в Джанет.
Джанет была вивиллом; то есть, этакой плотоядной формой жизни, которая уменьшилась через Разлом и попала в канализацию Кардиффа. Иногда один или больше вивиллов выходили на поверхность, и порой они развивали вкус к чему-то приятному, чем сточная диета, на которой они обычно сидели.
- Эй, Оуэн, - сказала Гвен, входя в темный узкий коридор рядом с клетками. – Что ты здесь делаешь?
- Я пишу мюзикл о своих приключениях в Торчвуде, - произнес Оуэн. - Собираюсь назвать его «Скалой Вивилла».
- О нет, Оуэн, это совсем не забавно, - сказала Гвен, смеясь. – Но что ты действительно делаешь?
- Я слежу за Джанет, - сказал он. – С ней творится что-то странное.
- Она?
- Она. Оно. Безотносительно.
- Так что случилось?
Гвен внимательно всматривалась в клетку. Джанет стояла в углу, сгорбив плечи, и прислонившись к стене. Она часто и размеренно проводила рукой по влажной кирпичной стене, издавая низкий, булькающий звук.
- Вот это, - сказал Оуэн. - Она продолжает делать это каждые двадцать шесть минут. Иногда она садится, возможно, пытаясь заснуть или еще что-то, а затем… бам! – двадцать шесть минут спустя она снова возвращается на то место.
- Точно двадцать шесть минут?
- Да. По крайней мере, в течение прошлых четырех часов.
Гвен покачала головой и вздохнула.
- Джек прав, - сказала она. - Мы все безумны. Это ночь воскресения, а ты здесь наблюдаешь за оседлым вивиллом, Тош наверху делает... Я не знаю... Вещи Тош…
- А Янто?
- Я не знаю. Я не видела Янто.
Янто Джонс был за своей стойкой позади захудалого Туристического Информационного центра, который служил входом в тайное помещение Торчвуда. Его босые ноги лежали на столе, а его наушник резко упал как удрученная змея рядом с открытой коробкой пиццы.
- Успокаиваемся? - спросил Джек, входя через дверь безопасности. - Ну, по крайней мере, кто-то имеет верное представление о развлечениях. Что делаем, Спорт?
- "Спорт"? – спросил Янто. - Не уверен, что мне нравится "Спорт" в качестве ласкового обращения. "Сексуальный" - хорошо, если не вдаваться в подробности. "Тыква" - слишком, но "Спорт"? Нет. Ты должен придумать что-то другое.
- Хорошо, Тигровые Штаны. Что делаешь?
Янто засмеялся.
- Я... – сказал он, делая паузу, чтобы проглотить кусочек пиццы, - смотрю Джеймса Бондэзона.
- Это еще кто?
- Джеймс Бондэзон. Я просматриваю свои любимые фильмы о Джеймсе Бонде в хронологическом порядке.
- Ты поклонник Бонда?
- Ах, да. Он – типичный мужской идеал, не так ли? Человек, которого все женщины хотят иметь, и им хотят быть все мужчины.
- А ты уверен, что не наоборот?
Янто поднял бровь и взял другой кусок пиццы.
- Эй, - сказал Джек. - Я отсылаю всех домой. Здесь нечего делать. Активность разлома на минимуме. Гвен уходит домой, Оуэн уходит домой, и я думаю, что и Тош почти закончила.
- Место только для нас вдвоем?
- Именно, - сказал Джек, усмехнувшись.
- Но пока это не прервет меня от просмотра моего любимого Джеймса Бондэзона. Я только что начал наблюдать за Голдфрингер и даже не достиг места, где Ширли Итон получает нарисованное золото.
- Хорошо... Ну, тогда я пока попрощаюсь Оуэном и Гвен, и скажу Тош собираться, а потом…
У Джека не было ни единого шанса закончить это предложение. Даже если бы он его имел, было сомнительно, что Янто услышал его, поскольку помещение наполнил пронзительный свист тревоги.
- Что это? – спросил Янто, прикладывая палец к уху. – Огонь?
- Джек... - Это была Тошико, говорящая по рации. – Кто-то проник на Базу.
Когда прозвучала тревога, Гвен и Оуэн отошли от Джанет, все еще скребущую стены клетки, и услышали голос Тошико.
- Оуэн, Гвен, вы немедленно мне нужны. У нас появился злоумышленник. Поспешите!
Оуэн выбежал в дверь, Гвен последовала за ним. Вместе они пробежали темные, сырые коридоры Торчвуда, пока не достигли Хаба. Тошико стояла бледная и ошеломленная возле своего рабочего места.
- Что это? – спросил Оуэн. – Кто здесь?
- В подвале кто-то есть, - сказала Тошико. - Я оценивала импульс, а затем... Я проверила одну из камер, и там оказался человек. Где Джек?
На этой реплике Джек вместе с Янто вошли в Хаб. Оуэн повернулся к Гвен и поднял бровь, увидев Янто босиком и в помятой рубашке, но не сделал ничего, чтобы успокоить ее нервы. Как кто-то мог проникнуть в подвал? И что еще более важно, кто или что было там?
Тошико выключила тревогу, и Джек подошел к ее рабочему месту и посмотрел на монитор.
- Похоже, это человек, - сказал он. – По крайней мере, выглядит, как человек… Тош... Как, черт возьми, он оказался там?
- Я не знаю, Джек. Я отследила импульс, и он оказался сильнее всего в Подвале D-4. Но там не было ничего, а затем... Затем изображение пропало, и когда картинка вернулась, он был там. Я просканировала целую комнату; он определенно является человеком.
Изображение на экране показывало подвал, снятый с верхнего угла. В тусклом свете Джек разглядел человека, который сидел на земле и обнимал колени руками.
- И импульс, - сказала Тошико. - Он было раньше неточным, появлялся и исчезал, но теперь стал постоянным. Я думаю, что это может быть электромагнитная волна, как радиационная, к примеру, но я не уверена. Это не похоже ни на какой вид радиации, которую я видела прежде.
- Хорошо, - сказал Джек. - Я отправляюсь туда.
- Я тоже, - сказал Оуэн.
- Нет, ты не пойдешь, - сказал Джек. - У нас здесь может быть человеческий эквивалент Чернобыля, сидящего в нашем подвале, если сведения Тош верны. Я должен спуститься один. И мне нужен счетчик Гейгера.
Тошико подбежала к своему автоматизированному рабочему месту и открыла ящик, в котором хранилась ее коллекция отверток, паяльников и плоскогубцев.
- Вот, - она сказала наконец. - Он заряжен.
Джек взял у нее прибор и покинул Хаб. Когда он проходил мимо, Янто попытался сказать что-то, но не смог. Это было бесполезно; ни один из его команды не мог остановить капитана в такое время. Было время, похожее на это, но тогда его не было с ними. Они были командой, командой, которая справлялась без него, но теперь он снова был самым ответственным.
- Мне это никогда не надоест, - сказала Гвен. – Когда-то я думала: «Пожалуйста, пусть что-то интересное, наконец, произойдет, мне это все так надоело». - Она покачала головой и повернулась к Оуэну. - Не напоминай мне никогда думать об этом снова. Я была намного счастливее, когда мне надоедали.
- Лгунья, - сказал Оуэн.
Джек шел к Подвалу D-4. Это был первый раз, когда он был там в столь позднее время. Даже в этом здании, отрешенном от внешнего мира, все равно было очень много пыли, сетей пауков, и всех доказательств, что жизнь находит способы войти даже в наиболее стерильную окружающую среду. Это немного расстраивало Джека, и он думал - если пауки могли бы войти, то что еще могло бы быть в состоянии выйти.
Но хуже всего было то, что Счетчик Гейгера не улавливал практически ничего. Если электромагнитные волны не были обычной радиацией, он точно не хотел видеть то, чем это было. Когда он приблизился ко входу в D-4, перед ним предстала массивная стальная дверь, высотой примерно метр с половиной, и он еле-еле избавился от вновь возникших мыслей про пауков. Кто-то был с другой стороны двери. Кто-то, кого не должно быть там. Он должен сосредоточиться на этом. Кто-то был в комнате, которая не открывалась уже тридцать лет или даже больше. Кто-то был в там, живой, в месте, где сам кислород был несвежим и столь же старым, как и эта страна.
Джек набрал код на панели в двери, и через четыре секунды услышал, как зазвенели открывающиеся замки. Дверь распахнулась, и казалось, будто сама комната сделала вдох. Порыв прохладного, свежего воздуха (вернее, столь же свежего, какой воздух в Торчвуде только мог быть) охватил помещение, а старый, сухой и пыльный воздух вышел. Джек в свое время был в слишком многих склепах и могилах, причем различных видов, во многих мирах, и он мог с точностью сказать, как чувствовало себя существо в камере. Оно чувствовало себя мертвым.
- Привет... - сказал Джек, выхватывая свой револьвер из кобуры и отводя его в сторону. - Привет... Вы слышите меня?
Его голос отразился от холодных стен комнаты, но никакой ответа не последовало.
- Хорошо... Теперь я собираюсь войти. И я предупреждаю вас – я вооружен.
Когда он вошел в комнату, то увидел то же самое, что и на мониторе Тошико - человек горбился на полу, все еще держа колени прижатыми к груди.
- Привет? - произнес Джек.
Было что-то в одежде этого человека, до боли знакомое ему. Она явно не принадлежала Кардиффу 2008 года. Он видел такую одежду за многие годы до этого, - ее имели многие после войны; серый и серый, недостающий в любом виде показной роскоши.
- Вы в порядке? - спросил Джек. - Я не причиню вам боль.
Ему показалось, что он слышит рыдания.
Человек на полу смотрел на него глазами, налитыми кровью от слез, и выражением абсолютного террора, и Джек вздохнул от изумления. Он уронил свое оружие на землю и отступил к стене хранилища.
- Майкл, - произнес он.
@музыка: John Barrowman - Right Here Waiting for You
-
-
30.12.2010 в 19:01Тут явно параллель с мюзиклом 'We Will Rock You', игра слов. Выше долгоносик назывался уивиллом (кстати, может, остановиться на одном названии?). Может, имеет смысл ее сохранить?
Спасибо за Вашу работу, этой книги я еще не читала.
-
-
30.12.2010 в 20:03Черт, я почти в каждом абзаце в словарь залезаю, переводчик нашелся, блин.Отдельное спасибо за замечание, случаются у меня заскоки. Если честно, я об этой связи с мюзиклом даже не подозревала.
-
-
30.12.2010 в 21:32-
-
31.12.2010 в 19:21Если нужна помощь - пишите умылы. Помогу,чем смогу, я переводчик
-
-
07.01.2011 в 02:59читать дальше