Цикл мини-фиков "Шагая навстречу".

[Schnizel]

Автор: Schnizel
Пейринг: Джек/ Янто
Рейтинг: PG-13 .
Примечания:
1. В подзаголовках всех эпизодов были использованы тексты песен группы "Звери".

Предупреждение - смерть персонажа!

Текст в комментах.
Ссылка на предыдущие главы: torchwood.diary.ru/p52849718.htm

@темы: Jack Harkness, Ianto Jones, fanfiction

Comments

[Schnizel]

Шаг шестой.

Мне нравится тебя удивлять
Как фокусник творить чудеса
Я научу тебя улетать
Как только закрываешь глаза.

В году одна тысяча девятьсот втором, в ноябре месяце, в Лондоне было сумрачно, промозгло и туманно, однако в окнах одного из самых известных в столице литературных салонов горел свет, а изнутри звучали оживленные голоса, смех и звуки рояля. В тот день в салоне присутствовал особый гость, его звали Джеймс Мэтью Барри. Год назад, блистательная постановка "Кволити-стрит" принесла ему успех и ввела в круг самых выдающихся современных драматургов. Нынче же, он зачитывал отрывки из своей новой пьесы, некоторое время спустя получившей название «Восхитительный Крайтон». По окончании чтения, когда гостям подали напитки, к нему подходили многие – заговаривали, знакомились, говорили комплименты, но довольно скоро Джеймсу стало скучно. Он не особенно любил светские мероприятия, предпочитал проводить время у своих друзей – четы Дэвисов и их сыновей, пятерых горластых, непоседливых мальчишек. Однако, нашелся среди гостей салона человек, сумевший надолго удержать внимание Джеймса, и они проговорили до позднего вечера. Странную пару они, должно быть, представляли собой со стороны – щуплый, с меланхоличным взором драматург в строгом темно-оливкового цвета сюртуке и блестящий красавец офицер в новеньком, с иголочки мундире, начищенных до блеска сапогах, с великолепной выправкой и открытой, белозубой улыбкой. Спустя два дня они вновь встретились – в Кенсингтонском саду, и снова беседовали, и Джеймс не переставал удивляться нестандартному образу мыслей своего собеседника, той мальчишеской легкости, с которой он глядел на мир, той небрежности, с которой он выстраивал сложнейшие причинно-следственные цепочки исторических реалий. Это нельзя было назвать дружбой, слишком скоро им пришлось расстаться – новый знакомый Джеймса вынужден был покинуть Лондон по долгу службы.
Все дети на свете веселые, нелукавые и безжалостные. Именно поэтому они могут научиться летать. Любой их них. Это абсолютно точно, нужно лишь немного волшебной пыльцы и чуточку воображения. Потерянный мальчик Янто Джонс знает этот секрет, но никому о нем не расскажет. Еще он знает человека, который не может умереть, потому что не в состоянии вырасти. Этот человек веселый, нелукавый и безжалостный. И он наверняка умеет летать, только это еще больший секрет, и его Янто уж точно никому не расскажет. Он шагает рядом с Джеком, плечом к плечу, а пронзительный ветер с залива треплет им волосы, румянит щеки и пронизывает до костей даже сквозь плотную ткань пальто. Джек рассказывает очередную смешную историю, у него их в запасе сотни. У Джека хорошая память на веселые истории, и плохая на грустные. Гостиница, в которой они остановились, маячит на горизонте, сливаясь с серебристо-серой полоской воды, и, временами, зыбким маревом пропадая в разорванных ветром клочьях тумана. Их нежданная командировка пропала впустую – слухи о призраках в заливе, не подтвердились – оказалось, что один из местных подростков мастерил самодельные фейерверки и испытывал их по ночам. Джек, судя по всему, подозревал нечто подобное, ибо он взял с собой одного Янто, а не всю команду, в результате чего деловая поездка превратилась в романтическую.
Раньше Янто казалось, что он знал про Джека все – его любимый цвет, размер его одежды и обуви, любимые напитки и блюда, его реакцию на тот, или иной раздражитель, его темперамент, мельчайшие индивидуальные особенности, вроде извечного нежелания сидеть на одном месте, или жеста, когда он машинально потирал переносицу. Но оказалось, что он не знал самого главного. Не знал, что для Джека важнее всего, не знал, что заставляет его мучительно вздрагивать и всхлипывать во сне, что гримасой страдания искажает его лицо, когда самоконтроль исчезает, а призраки прошлого берут над ним верх. Не знал, как Джек на самом деле относится к людям, как он на самом деле относится к нему, Янто Джонсу, одному из своих потерянных мальчиков. Не знал, что Джек верит в фей, и не только потому, что знает об их реальном существовании. И не знал, что больше всего на свете Джек любит играть, и сам выбирает себе игры.
Янто осторожно ступает по мелкой мокрой гальке, будто несет в руках нечто хрупкое, воздушное и боится его разбить, заворожено глядит на снежинку, приземлившуюся на рукав его пальто. Первый снег в этом году. Джек останавливается, снимает с него тонкие кожаные перчатки, укоризненно разглядывает его ладони с белыми пятнышками обморожений на кончиках пальцев. Потом начинает их по очереди растирать, и это больно, чертовски больно, и руки у Джека горячие, будто у него угли под кожей, и Янто улыбается – широкой и глупой улыбкой счастливого человека.
А ночью, когда звезды заглядывают в окна сквозь тюлевые шторы, и тихо пузырится недопитое шампанское в высоких бокалах на круглом журнальном столике, Янто слушает дыхание Джека, лежащего рядом. Вдох-выдох. Вдох-выдох. И от осознания того, что пройдут века, но Вселенная по-прежнему будет слышать этот звук, его словно окутывает мягкое, уютное облако, и он растворяется в нем, засыпая. И крошечная серебристая фигурка с трепещущими крылышками, приземлившись на его плечо, шепчет ему на ухо: «Добро пожаловать в Неверлэнд!».

[Schnizel]

Шаг Седьмой.

До скорой встречи,
До скорой встречи -
Моя любовь к тебе навечно
До скорой встречи

Зал в баре «Барни Баркли» имел форму полумесяца – вытянутый в длину, закругленный причудливой загогулиной, уставленный столиками, на первый взгляд, беспорядочно, безо всякой системы, но это впечатление было обманчивым, стоило только приглядеться повнимательнее. И еще бар «Барни Баркли» был единственным во всем квартале заведением, где посетителей обслуживали живые официанты. В 51 веке человек категорически не желал унижать себя подобного рода занятиями, предпочитая интеллектуальный труд, а чаще всего предаваясь блаженному безделью и погоне за разнообразными развлечениями, год от года становившимися все более экзотическими и экстравагантными. Поэтому толстяку Барни приходилось брать на работу гуманоидов не столь привередливых в выборе работы. Из восьми его официантов шестеро были Уд, один был родом с Таламануса-3, и двое были чистокровными людьми, что придавало заведению статус респектабельного и позволяло неоправданно завышать цены на напитки и закуски.
Янто Джонс работал в баре вот уже третью неделю. Толстяк Барни взял его безо всяких рекомендаций, с двухдневным испытательным сроком, повинуясь интуиции, которая почти никогда его не подводила. Новичок полностью оправдал ожидания – он оказался ловок, расторопен, обладал превосходной памятью, позволяющей не ошибаться в заказах и неким особенным лоском, наводящим на мысли о том, что этот парень знавал лучшие времена. Он и Марла – веселая, разбитная рыжеволосая девица с какой-то нищей планеты на окраине галактики – являлись предметом особой гордости толстяка Барни, о чем он, разумеется, скромно умалчивал, не забывая регулярно честить подчиненных, на чем свет стоит, чтобы они, не дай Бог, не слишком о себе возомнили.
Скользящей походкой двигаясь по залу с заставленным напитками подносом, Янто, помимо воли, постоянно держит в поле зрения пустой стол у стены с голографическим гобеленом, изображающим какой-то фрагмент межпланетной войны. Самое страшное, что он почти привык. Иногда его посещают мысли, что он человек без лица, без воли, без привязанностей, способный приспособиться к любым условиям, мимикрировать под любую среду. В каком-то смысле, это полезное качество. Благодаря этому качеству, именно он, а не Гвен, находится здесь, чтобы выполнить самое странное и необычное из всех заданий, которое только выпадало на долю сотрудников института Торчвуд, со времен его основания. И теперь, если Джон Харт нарушит обещание и не вернется за ним, он останется навсегда в 51 веке. И, конечно же, выживет, и даже сумеет неплохо здесь устроиться. Без сомнения.
Стол, за которым наблюдает Янто, так и остается пустым. Уже второй день. На нем нет таблички «заказан», но, тем не менее, никто из посетителей за него не садится. Янто не понимает почему, ведь стол удобный – слегка на отшибе, что позволяет беспрепятственно говорить на любые темы, не боясь быть услышанным, и в то же время весь зал как на ладони. Возможно, это место имеет некую сильную ауру. Возможно. Агенты времени… Они были чем-то особенным. На них оглядывались – без страха и почтения, но с явным интересом, а вызвать интерес у пресыщенного обывателя 51 века, это, как успел убедиться Янто, было нелегкой задачей. Они собирались за этим столиком почти каждый вечер, знаменитая мушкетерская четверка – Джек Харкнесс, Джон Харт, Манфред Матц и Клод Байо. Они умели веселиться как никто, они были молоды, бесшабашны и уверены в собственном всемогуществе.
Янто полагал, что он будет морально готов встретить Джека, не его Джека, другого, незнакомого. Джека из прошлого. Или будущего? Впору сойти с ума от подобных мыслей. Но когда он в первый раз нес напитки к их столику, сердце, казалось, было готово выпрыгнуть из груди, и он совершенно ничего не мог с этим поделать, да и нужно ли было что-то с этим делать? Внешне ведь все выглядело нормальным. Но вот к чему он был совершенно не готов, так это к тому, что Джек его заметит, обратит на него внимание. А Джек сразу, мгновенно, зацепил его взглядом, сверкнул улыбкой. «Привет, красавчик! Давно тут работаешь?». Янто выдал дежурную улыбку и нечто невнятное в ответ. И ретировался по направлению к барной стойке гораздо быстрее, нежели обычно. А потом долго глядел на свое лицо в большое квадратное зеркало над умывальником, и мучительно думал, почему Джек назвал его «красавчик». Какой из него красавчик? Лоб слишком широкий, нос неправильной формы, нижняя часть лица тяжеловатая, из-за этого он выглядит старше своих лет. Вот Джек на самом деле красавчик. И все вспоминал, как Джек смотрел на него, как они все на него смотрели, и Джон Харт, молодой Джон Харт, наклонялся к уху Джека, шептал ему что-то, щурил свои хитрые глазищи. Янто догадывался о теме этих перешептываний, и уши его полыхали алым.
Это было мучительно больно. А ведь всего делов-то – подсыпать в напитки сыворотку правды. Чтобы разоблачить предателя и спасти целую планету. Так просто. Так чертовски просто. Но они были молоды, невинны, их дружба казалась невероятно крепкой, нерушимой, способной пережить столетия. А он разрушил все. И неважно, что разрушенное им, было иллюзией, ведь иллюзия зачастую куда лучше, чем правда. Эти два дня были агонией, ведь он точно знал, что происходило за эти два дня. Клод Байо… Ломаная улыбка клоуна, непонятный взгляд из-под длинной рыжеватой челки. Одна жизнь. Одна жизнь в обмен на миллионы, приемлемая цена, разве не так? Но разве такие вещи, как жизнь, измеряются в количестве? Для Джека это первое предательство, первая кровь. Как потеря девственности. И сейчас ему больно. Янто ощущает это почти физически, он слишком проникся тем, что происходит вокруг, тем, к чему он оказался причастен. Так нельзя. Это ведь работа. Всего лишь одно из заданий. Он вернется домой, к своему Джеку, он забудет все, что было. Конечно, если сумеет.
Одинокая фигура, появившаяся за столиком, заставляет Янто вздрогнуть. У Джека растрепанные волосы, он выглядит бледным и осунувшимся. Торопливо обслужив шумную компанию молодых людей, Янто ныряет за стойку. Любимый коктейль Джека. Он называется «Звездная пыль». И бонусом к нему – тщательно рассчитанная доза реткона. Это не входит в его задание. Это излишне. Но здесь и сейчас он подарит Джеку забвение. Недолгое, правда.
До столика, за которым сидит Джек, ровно двадцать два шага. Янто знает точное количество шагов до каждого столика в зале, он может работать с закрытыми глазами, если захочет. Джек поднимает голову, силится улыбнуться, глаза у него хмельные и несчастные. «А, это ты, красавчик! Давай-ка потанцуем!».
Можно было давно уже понять, что все, что касается Джека невозможно запланировать. В данный момент Янто держит в руках нечто невесомое, хрупкое, воздушное. Джек Харкнесс. Его ровесник, или даже моложе. У него еще все впереди. Смерть, воскрешение и долгие годы бессмертия. Джек роняет голову на плечо Янто, бормочет что-то бессвязное и бессмысленное, отчаянное, горькое. Он считает себя палачом, жестоким убийцей. Янто наплевать, что это против правил заведения, он ведь не останется здесь, при любом раскладе. Он прижимает к себе Джека, касается губами взлохмаченной макушки, легонько поглаживает по спине, шепчет ему на ухо какие-то совершенно детские глупости. А после, когда танец подходит к концу, отводит его к столику и вливает в него коктейль. И оставляет, уснувшего, бессильно уронившего голову на скрещенные руки.
Воздух снаружи прохладный, исскуственно-терпкий, дразнящий ноздри. Планета Арктур-4, всплывает в памяти. Центр торговли и развлечений. Отвратительный воздух, напоминает больничную палату после кварцевания, так считает Янто.
Капитан Джон Харт, не тот, который молодой, другой, ждет в условленном месте. Он ловит взгляд Янто и не говорит ни слова. И это очень даже кстати, потому что Янто не в настроении разговаривать. Пора возвращаться домой.

[Schnizel]

Шаг последний

Молчат осколки льда
Стеклянная вода
И можно как она -
Сверкать и не кричать
И лучше не искать
Стеклянная тоска
Научит нас молчать,
Научит нас молчать

Джек Харкнесс старается никогда не посещать кладбищ. Он затруднился бы сформулировать причину, если бы кто-то спросил его, почему именно. У Джека слишком сложные взаимоотношения со смертью, а кладбища служат для него лишним напоминанием о человеческом бытие, протекающем мимо него, подобно горной реке, и сколько раз он не пытался зачерпнуть из этой реки воду, она неизменно утекала сквозь пальцы, оставляя за собой лишь холод, от которого суставы сводит судорогой.
У Джека Харкнесса короткая память. Подобно Питеру Пэну, он всегда мчится вперед, навстречу новым временам, новым людям и новым приключениям, накрепко запирая прошлое в дубовый сундук со множеством замков. Будь иначе, он давно уже сошел бы с ума.
В Хабе пусто и тихо, вся команда сейчас на северо-западной окраине Кардиффа, где с минуты на минуту дочитает заупокойную молитву пастор и еще один свежий земляной холмик вырастет меж других таких же бугорков.
Джек движется медленно, подобно сомнамбуле, убирая личные вещи с рабочего стола того, кому они больше не понадобятся, стирая пароли доступа из системы, отвечая на электронные письма. Закончив, падает в кресло, словно придавленный огромной, нечеловеческой усталостью, наполняет стакан виски до краев, выпивает, не ощущая вкуса. Второе столетие на исходе, а он так и не привык к местному алкоголю, его мутит от любых напитков крепче лимонада. Но выпивка, все же, помогает забыться и отвлечься, когда это необходимо. Он прикрывает глаза, уплывая по реке жизни в не столь далекое прошлое, мысленно словно бы перебирает ворох старых и не очень старых фотографий. Период времени протяженностью в двенадцать лет кажется ему ничтожно малым, но, одновременно бесконечно длинным, будто закрученная спираль. Время это вообще самая странная вещь во Вселенной.
Почему-то больше всего воспоминаний о событиях совсем недавних. Например, как четыре месяца назад они с Янто сидели после работы в пабе «Звезда Уэллса» - обычный тихий вечер, так банально. И он уловил пристальный, заинтересованный взгляд одной из двух молодых девиц, что расположились за соседним столиком.

... Это было странным, ведь Джек привык, что даже если он проводил время в большой компании, то неизменно выделялся и привлекал всеобщее внимание, и что смотрели всегда именно на него, кто бы ни был рядом, смотрели и мужчины и женщины, а тут девица пялилась на Янто, и взгляд ее был «тем самым», уж кто-кто, а Джек Харкнесс знал толк в подобных вещах. Он испытал удивление и даже нечто вроде разочарования, поймал себя на этом разочаровании, и ему стало смешно и одновременно немного грустно. Он подумал, что, наверное, это старость, внутренняя, а не внешняя, но такая вот мысль показалась ему еще более смешной. Девица, между тем, толкнула локтем подружку и громко зашептала ей на ухо:
- Дениз, гляди-ка! Видишь вон того мужчину в костюме? Он так похож на Квентина Тарантино!
И Джек глянул на Янто по-новому, будто со стороны, и понял, что сходство действительно есть, и что он пропустил момент, когда Янто Джонс из пухлощекого молодого человека с обманчиво невинным взглядом голубых глаз превратился в зрелого мужчину. Ему ведь почти сорок, и они наверняка выглядят ровесниками.
Сам Янто не замечал всего этого, он был убийственно серьезен, говорил о работе, неторопливо поглощая пиво с соленым арахисом…

А пару месяцев назад, ранним утром, он стоял спиной к Джеку, застегивая брюки, а Джек, развалившись в кровати, пил маленькими глотками свежесваренный кофе и рассматривал его слегка взъерошенный затылок и тонкий зигзагообразный шрам под правой лопаткой. А потом Янто повернулся к нему и сказал неожиданно:

- Ты должен отпустить Гвен.
Джек встретился с ним взглядом, потом медленно отвел глаза. Нельзя сказать, что эта мысль не приходила ему в голову. Особенно после того, как Гвен родила близнецов. Сотрудники Торчвуда почти никогда не доживали до пенсии, и ему отнюдь не улыбалась мысль быть тем, кто сообщит Рису, что его дети остались без матери. Но Джек, прежде всего, собственник. И ему сложно отказать себе в удовольствии держать подле себя людей, которых он любит. Янто глядел в упор, пристально и требовательно, и Джек знал, что он не отступит.
- Хорошо, - произнес он со вздохом, - Завтра я скажу ей, что она переводится во внештатные сотрудники без права на оперативную работу. А если откажется, - добавил он, предупреждая вопрос, - пригрожу стереть ей память. Ей и Рису. Ты доволен?
Янто кивнул и потянулся за рубашкой.
- А ты сам…, - произнес Джек, ощущая минутное замирание, - Хотел бы уйти?
Обернувшись, Янто улыбнулся ему, снисходительно, словно взрослый ребенку.
- Даже если захотел, то не смог бы...

Допив виски, Джек вновь наполняет рюмку. Он пытается ускользнуть, но память упорно возвращает его к событиям трехдневной давности, и он, наконец, покоряется, и видит багровые вспышки выстрелов, крики, грохот.

… Он бежит по шоссе, держа наперевес нейронную пушку – самое мощное оружие, которым только располагет Торчвуд, а навстречу ему движется, извиваясь, огромный, землистого цвета клубок щупалец. Эта тварь неожиданно появилась из Разлома, и за считанные часы натворила столько бед, что расхлебывать все это придется еще долго. Опустившись на колено, Джек пристраивает свое оружие на плече и сосредоточенно целится. У него есть только один шанс, если тварь минует промышленную зону и попадет в жилые кварталы, то количество жертв будет исчисляться сотнями. Между ним и его целью пустое пространство, но, совершенно неожиданно, он улавливает сквозь прицел движение наперерез инопланетной твари. Ребенок. Первая мысль – досадливая и совершенно бесполезная в данной ситуации – откуда он взялся, черт подери? Скорее всего, он был в одной из машин, что мощными ударами щупалец разметало в разные стороны, но это уже неважно, потому что добраться до него и убрать с дороги Джек не успеет, и он не может не выстрелить. В следующую секунду он слышит визг тормозов откуда-то сбоку, видит краем глаза выскочивших из машины троих членов своей команды. И вот уже Янто стремительно бежит по направлению к маленькой фигурке, бесцельно бредущей по шоссе, и он, конечно же, успеет, он не может не успеть – у него ведь чертовски хорошие рефлексы и десятилетний опыт оперативной работы за плечами. Он выхватывает малыша в последний момент из-под носа движущейся твари, уворачивается от одного из щупалец, но другое задевает его, кажется, слегка задевает, но от этого легкого касания он отлетает на десяток метров в сторону. Джек нажимает на спуск, и, за секунду до того, как мощный импульс практически разрывает клубок щупалец на куски, он видит, падающего Янто – тот приземляется грамотно, сгруппировавшись, переворачивается через левое плечо, защищая малыша своим телом. И остается лежать неподвижно. Проходит минута, потом еще одна. Джек слышит треск пламени, завывание сирен вдалеке и стук собственного сердца. А потом к этим звукам прибавляется тоненький детский плач. Между ним и Янто две сотни метров развороченного асфальта, покореженные авто и обгоревший труп инопланетного чудища. Между ними двенадцать лет существования бок о бок, совместная работа, совместный досуг, общие потери, ссоры – крупные и мелкие, любовные связи на стороне и ощущение, что они подошли друг к другу так близко, что ближе уже не бывает…

Входная дверь в Хаб отъезжает в сторону с тихим шорохом; Гвен Уильямс заходит внутрь так медленно, словно ей приходится нести на плечах невероятную тяжесть. Снимает маленькую черную шляпку с вуалеткой, небрежно бросает на диван. У нее красные пятна на щеках и припухшие веки, а кисти рук, торчащие из черных манжетов траурного платья кажутся синевато-бледными, и прожилки сосудов выступают на них тонкой голубоватой сеткой. Приблизившись, она прижимает голову Джека к своей груди и рыдает – в голос, по-бабьи.
Его зовут Джек Харкнесс, он человек, который не может умереть. Его боль принадлежит Вселенной; Вселенная примет ее и растворит без остатка, оставив лишь отголоски, которые будут все слабее с каждым прожитым десятилетием.

КОНЕЦ.

[Hoha]

Schnizel
Спасибо большое. ))))) Очень понравилось! )))))
Отличная история получилась, хоть и заканчилось все так печально ((((

[Тёнка]

Грустно, но правдиво(( Даже не знаю, кого больше жалко - Янто или Джека. И как это несправедливо!!! Уууу((
Спасибо автору

[Schnizel]

Hoha, и вам спасибо за моральную поддержку.

TeNoK~, да, к сожалению "жили они долго и счастливо и умерли в один день" в данном случае не получилось бы.

[Лигалас]

Так печально, что слезы наворачиваются. В моем случае это редкость. Спасибо.

[Leda Rius]

замечательный фик... Очень красивый. И грустный. Спасибо!

[ОльгаФ]

После последнего шага три раза перечитывала шестой, потому что стало мне очень грустно, а в семействе праздничный ужин намечался...
Очень грустно, и все равно очень хорошо.

[Schnizel]

Лигалас, таис афинская, ОльгаФ, спасибо за отзывы и извините, что огорчил. В оправдание могу сказать, что крайне редко пишу что-то с плохим концом, мой первый фик по Торчвуду закончился хорошо, и обещаю, что если напишу что-то еще, то с хорошим концом.

[енот питирима сорокина]

Schnizel
это просто потрясающе.
замечательные истории на каждый шаг и замечательный язык. а уж характеры-то как роскошно прописаны...
огромное спасибо автору.

[Морск@я]

Замечательный фик, спасибо большое. Все так грустно и правильно...
Хотя ужасно грустно осозновать, что это именно та пара, где хэппи-энд не позможен по определению

[Schnizel]

енот питирима сорокина, Морск@я, очень приятно слышать.

[osmonruna]

Schnizel

Спасибо большое )))) Очень впечатляющие фики. Неожиданные, выразительные и с очень характерной ритмикой. Не оторваться.

[Schnizel]

osmonruna, вам спасибо, отзывы очень-очень вдохновляют.

Schnizel я сначала так расстроилась, что хотела написать Вам гневный коммент о том, что надо предупреждать о смерти геороя....
Очень настоящий текст получился, выпуклый, яркий, словно кадры из фильма.
И эмоции, мысли героев, их видение мира, их осознание самих себя очень реально. Без красивостей и громких слов, без надрыва, живые люди. И Джек, такой, какой он в последнем шаге, до боли настоящий. Любящий, скорбящий, опустощенный, принимающий и смиряющийся, выживающий... забывающий....
Очень тронул момент, когда Джек растирает руки Янто... я даже не знаю почему, как... но он настолько интимный, настолько болезненно счастливый, принадлежащий только им двоим.
И слова о том, что они

подошли друг к другу так близко, что ближе уже не бывает…

как итог всему. Мне кажеться это самое точно определение их отношений.
Спасибо.

[koganemushi]

Schnizel
Большое спасибо за красивый и амосферный текст!
Я долго ждала, когда эмоции улягутся, чтобы оставить адекватный коммент. Присоединюсь к Stellar Wanderer :

надо предупреждать о смерти геороя....

Текст очень понравился. Он такой атмосферный и реальный, словно еще одну серию посмотрела))) Йанто и Джек получились у вас настоящими живыми людьми!

И Джек глянул на Янто по-новому, будто со стороны, и понял, что сходство действительно есть, и что он пропустил момент, когда Янто Джонс из пухлощекого молодого человека с обманчиво невинным взглядом голубых глаз превратился в зрелого мужчину. Ему ведь почти сорок, и они наверняка выглядят ровесниками.

Очень сильный момент. Упоминание о том, что они с Джеком сейчас выглядят ровесниками, сглаживает трагедию смерти Йанто хотя бы тем, что Джек запомнит его именно таким, а не дряхлым стариком.

[Schnizel]

о том, что надо предупреждать о смерти геороя....

Очень резонное замечание, я исправился - добавил ворнинг в шапку. Как-то почти никогда не писал фиков, нуждающихся в ворнингах, поэтому упустил такую важную деталь. Сорри.

Stellar Wanderer, koganemushi, очень порадовали ваши отзывы, спасибо огромное! Я как-то даже отвык от такого, а тут столько людей пишут о том, что их зацепил написанный мной текст. Спасибо.

ОХ. ВАУ
Спасибо что - по меркам Торчвуда - отсыпали этим двоим так много времени. Спасибо вот за это гляди-ка! Видишь вон того мужчину в костюме? Он так похож на Квентина Тарантино!
И Джек глянул на Янто по-новому, будто со стороны, и понял, что сходство действительно есть, и что он пропустил момент, когда Янто Джонс из пухлощекого молодого человека с обманчиво невинным взглядом голубых глаз превратился в зрелого мужчину. Ему ведь почти сорок, и они наверняка выглядят ровесниками
Потому что это именно тот Янто-в-будущем, которого я так давно хотела прочитать - но увы мне, не попадалось.
Это даже... пугает немного - как Вам удалось написать Джек/Янто фик моей мечты
В общем, потом я может быть напишу что-нибудь более внятное, но сейчас меня хватает только на благодарные воплевизги =)))
Поэтому, суммируя - спасибо огромное

[Schnizel]

22oz, просто Янто мне на самом деле слегка напоминает внешне Тарантино, вот я и решил это обыграть. И мне тоже очень хотелось увидеть Янто в зрелом возрасте. Спасибо за отзыв.