Цикл мини-фиков "Шагая навстречу".

[Schnizel]

Автор: Schnizel
Пейринг: Джек/ Янто
Рейтинг: От PG-13 до R.
Примечания:
1. В подзаголовках всех эпизодов были использованы тексты песен группы "Звери".
2. В эпизоде "Шаг второй" был использован текст песни группы "Queen".
3. Эпизод "Шаг пятый" является кросс-овером с "Доктором Кто", речь идет о параллельном временном отрезке, который перестал существовать после того, как Доктор повернул время вспять.


Шаг первый.

Все, что тебя касается
Все, что меня касается,
Все только начинается,
Начинается

Пальцы проворно бегают по клавиатуре; глаза почти не моргают. В данный момент его сознание всего лишь часть операционной системы компьютера – раз за разом он упрямо и уже почти механически нажимает клавиши, перебирая варианты пароля для взлома системы, сотни вариантов. Это продолжается несколько часов подряд без перерыва, и первыми не выдерживают глаза – они начинают болеть и слезиться, а голова наливается медленной свинцовой тяжестью. Он смаргивает, опускает голову, капитулируя, пару минут медленно массирует переносицу большим и указательным пальцем. Ощущает, как осознание собственного «я» возвращается, словно он некоторое время был под гипнозом. Его зовут Янто Джонс, ему двадцать три года, он бывший младший научный сотрудник лондонского института «Торчвуд-1». Машинально отхлебнув горький, остывший кофе из чашки, что стоит рядом с монитором, Янто морщится, идет на кухню, ставит чашку в раковину, на приличных размеров гору немытой посуды, вытаскивает из шкафа чистую и заваривает свежий кофе. Где-то в глубине сознания шевелится мысль о том, что он ничего не ел уже почти сутки; тупая боль в желудке и легкая слабость во всем теле сейчас единственное напоминание об этом. Как только он пытается представить себе подрумянившийся ростбиф с горкой золотистой картошки из закусочной напротив дома, желудок сводит судорогой, а к горлу подкатывает тошнота. Кофе нещадно горчит; Янто выплескивает остатки в раковину, ставит туда же чашку. Медленно раскачивается взад-вперед, прижав пальцы к вискам. Приступы такого вот беспросветного и всеобъемлющего отчаяния накатывают примерно раза по три за день, в основном после пробуждения, но иногда и просто так; редкие часы сна похожи на обморок – они дают кратковременное забвение, а потом реальность обрушивается на голову с удвоенной тяжестью. В такие минуты он уговаривает себя просто подождать. Все рано, или поздно заканчивается – и плохое, и хорошее. Этот кошмар тоже когда-нибудь подойдет к концу. Янто глубоко вдыхает через нос, выдыхает через рот, фокусируется на рисунке обоев, сосредоточенно разглядывая каждый листик и каждую завитушку. Так учили их на занятиях по контролю сознания. Смотрит на часы. Действие наркотика должно закончиться минут через сорок, но с каждым разом время действия все короче и короче. Вскоре, дозу придется увеличить, и Бог знает сколько это все продлится, он ведь не врач, и не специалист по кибертехнике, откуда ему знать, что делать, и нет никого в этом мире, кто помог бы ему, никого… Он вынимает из ящика стола ампулы с лекарством, идет в боковую комнату. В полумраке датчики приборов жизнеобеспечения мигают желтым, а стальные пластины, покрывающие тело Лизы, матово светятся. Ее лицо неподвижно, лишь веки едва заметно подрагивают; дыхание и пульс слегка учащенные. Да, он вовремя. Еще немного и Лиза бы проснулась, и ей было бы больно, очень больно. Так больно, что Янто вновь захотел бы убить ее, только чтобы все это прекратилось. Он набирает в шприц лекарство, медленно вводит через подключичный катетер. Проверяет приборы и трубки, посредством которых в человеческую часть организма Лизы поступают питательные вещества и выводятся шлаки. Гладит ее по щеке, вглядываясь в ее лицо, в каждую черточку, обводит пальцем контуры губ, подбородка. Он не ощущает уже почти ничего. Нет ни страха, ни боли, ни жалости. Только пустота и усталость. Но, как бы то ни было, он будет бороться за нее до конца. Потому что она единственный человек, для которого он что-то значит в этом мире, и она единственный человек, который что-то значит для него. Она боролась бы за него до конца, в этом Янто уверен на сто процентов.
Сидя за компьютером, он вновь и вновь пытается взломать систему и получить доступ к центральной базе данных Торчвуда. И когда во время очередной, неизвестно какой по счету попытки, звучит резкий, переливчатый звуковой сигнал, а на мониторе всплывает окошко с надписью «Доступ разрешен», Янто пару секунд сидит, тупо глядя на экран, не в силах поверить, что у него, наконец, получилось. Дрожащей рукой он открывает папки, бегло просматривает их, одну за другой. И совсем скоро обнаруживает то, что искал – директорию под названием «Джек Харкнесс».
А на следующий день, в то же время, он возвращается домой с охоты. Разувшись, проходит в ванную, разглядывает в зеркало ссадину на виске. Сердце стучит чуть быстрее, чем обычно; остатки адреналина в крови потихоньку растворяются, оставляя после себя состояние, похожее на легкое похмелье. Сегодня, впервые за много дней, был свежий воздух, азарт погони, острое любопытство, мгновенный испуг, когда долгоносик едва не вцепился ему в горло, и ошеломляющее, как удар под дых, влечение. Влечение к человеку, похожему на яркий солнечный луч во мраке; на атомную бомбу, способную разнести твой маленький, тихий мир в клочья; на комету, со страшной скоростью несущуюся сквозь Вселенную. Сегодня, впервые за много дней, Янто ощутил себя живым. Он тупо рассматривает в зеркале свое лицо – круги под глазами, кровь на щеке, расширенные зрачки. Это лицо – лицо предателя. Потому что он не имеет права чувствовать себя живым, пока Лиза… Его трясет; горло сдавливает спазмом, мир уплывает куда-то. Присев на край ванны, он плачет, совершенно по-детски, взахлеб и навзрыд, вспоминая все плохое, что приключилось с ним за его недолгую жизнь, начиная с раннего детства. А когда слезы заканчиваются, становится легче. Янто уже знает, где можно найти капитана Джека Харкнесса. Он знает наизусть весь его примерный распорядок дня, все его привычки и вкусы. И он уже знает, что завтра утром он будет стоять у его двери, с чашкой горячего кофе в руке. Потому что ему некуда отступать и нечего терять - если он в ближайшее время не получит доступ к медицинскому оборудованию, которое осталось от Торчвуда-1, и которое он не успел прибрать к рукам, то Лиза умрет. И ему не хочется даже думать о том, что жизнь Лизы это не единственная причина, чтобы искать встречи с Джеком Харкнессом и добиваться зачисления в штат «Торчвуда-3».

@темы: Jack Harkness, Ianto Jones, fanfiction

Comments

[Schnizel]

Шаг второй.

Законтачит, засосет
Засосет и обесточит
Микросхемы стерпят все
Можешь делать все, что хочешь…

Тошико обычно уходит последней; на ее столе всегда идеальный порядок – в правом углу аккуратная стопка бумаги, посередине настольный канцелярский набор, где каждый предмет лежит в отведенной для него ячейке, рядом с клавиатурой – ежедневник и крошечный календарь с нарисованным на обложке смешным лягушонком. Лягушонок заметно похож на Оуэна, Тош, конечно же, никогда не придет в голову, что на рисунок может кто-нибудь обратить внимание, но Янто заметил сходство уже в свой первый рабочий день, хотя стол Тош на тот момент не нуждался в уборке, впрочем, как и всегда. Тошико Сато была первой, кто уделил внимание его скромной персоне, случилось это спустя неделю после его появления в Хабе – она спросила, не его ли заслуга в том, что мощность счетчиков, регулирующих напряжение в электросети, увеличилась на четыре фазы. Получив утвердительный ответ, мило улыбнулась, поблагодарила и завела разговор, закончившийся совместным чаепитием в расположенном по соседству бистро.
Сьюзи оставляет за собой Мрак и Ужас, Содом и Гоморру, настоящее Вавилонское столпотворение. На ее столе и прилегающей к нему территории громоздится груда промасленных запчастей, обрывки бумаги и тряпья; распечатки из Интернета, диски, упаковка мятной жвачки, плюшевая крыса загадочного розовато-бурого цвета, а еще моток проволоки и заколка для волос. Янто привычно извлекает из всей этой кучи мусор, оставляя необходимые предметы лежать там, где их оставила хозяйка, ибо Сьюзи способна жить и творить только в окружении Хаоса. Сьюзи Костелло смекнула, что Янто может быть ей весьма полезен к концу его второй рабочей недели, и с тех пор различные крупные и мелкие поручения сыплются из нее как из рога изобилия.
Обитель Оуэна исполнена в стиле легкой небрежности; доктор Харпер педантичен, но пытается это скрыть, ибо подобное качество может повредить его имиджу разбивателя женских сердец. Янто собирает рассыпанные по полу бумаги, аккуратно складывает их стопкой в углу стола, извлекает на свет божий спрятанную под тумбу с центрифугой ополовиненную бутылку дорогого виски, хмыкнув, засовывает обратно. Вот уже месяц как Янто работает на Торчвуд-3, но Оуэн Харпер по-прежнему глядит на него как на пустое место. Кажется, он ни разу не назвал Янто по имени, и сомнительно, помнит ли он его имя вообще. «Кофе-мальчик», или «мальчик-на-побегушках» - первый вариант употребляется чаще, чем второй; Янто откликается на оба, послушно приносит кофе, чай, пиццу и все, чего пожелает Оуэн, пропускает мимо ушей остроты и подколки. У него есть заботы поважнее, чем чувство собственного достоинства.
У Джека нет своего рабочего места. Нет, у него, конечно же, имеется нечто вроде кабинета, где стоит кресло, стол с запертыми на замок ящиками и сейф, в котором он вряд ли хранит что-либо важное, ибо сейф торчит у всех на виду и вскрыть его сможет любой из них, всего лишь приложив некоторые усилия. Но Джека крайне редко можно обнаружить в его кресле, обычно он плавно и органично мигрирует по Хабу, умудряясь находиться одновременно в нескольких местах. Янто незаметной тенью следует за ним; Джеку почти никогда нет необходимости что-либо просить, или приказывать – Янто легко читает по его лицу и со стопроцентной уверенностью может угадать, что именно потребуется от него в следующий момент. Джек Харкнесс относится к Янто как к чертовски удобному инструменту, который здорово облегчает жизнь. Периодически он проявляет о нем заботу, но лучше бы он этого не делал, так считает Янто. По вечерам Джек обычно уходит чуть раньше Тошико, но частенько возвращается обратно, уже далеко за полночь; ткань его пальто намертво впитала табачный дым, который выветрится как минимум через двое суток; от него исходит запах виски, адреналина, чьих-то духов и секса. Остаток ночи он проводит, раскинувшись на диване и слегка похрапывая с блаженной улыбкой на лице; Янто снимает с него ботинки, накрывает пледом и на цыпочках уходит вниз, чтобы немного побыть с Лизой.
Внизу тускло горят лампы дневного света – лишний раз усиливать напряжение Янто опасается, ибо аппаратура, поддерживающая жизнь Лизы, и без того потребляет значительное количество энергии. Здесь царит аура боли и умирания, сдобренная запахом медикаментов, сырости и тлена; Янто легонько сжимает ладонь Лизы, слушая ее бессвязное бормотание, если она бодрствует, либо тихое дыхание, если она спит. Изредка к ней возвращается память, в такие моменты у Янто просыпается надежда, что все когда-нибудь вернется на круги своя, что Лиза станет прежней, и они вновь будут вместе. Надежда сменяется отчаянием, отчаяние сменяется апатией – все движется по кругу. Он завис, застрял в этой пространственно- временной точке; у него не хватает душевных сил, чтобы верить, у него не хватает душевных сил, чтобы разувериться окончательно. Ночь на исходе; он поднимается наверх, выходит на ресепшн, садится в кресло, задирает ноги на стол, вставляет в уши наушники плейера. Голос в наушниках зовет его бросить все, оставить позади свою мертвую жизнь, уехать куда-нибудь, куда-нибудь подальше отсюда. Янто закрывает глаза, шевелит губами, повторяя за голосом:
Spread your wings and fly away
Fly away, far away
Spread your little wings and fly away
Fly away, far away
Pull yourself together
'Cos you know you should do better
That's because you're a free man…
Он незаметно засыпает; ему снится берег моря, волны, омывающие прибрежные камни и восход солнца. Ему снится, что он маленький мальчик, и какой-то мужчина ведет его вдоль берега, держа за руку; тепло и крепость сжимающих его ладошку пальцев рождает ощущение покоя и защищенности. Мужчина садится на корточки, рассказывает ему что-то, что-то веселое, и Янто смеется, сперва робко и неуверенно, потом заливисто и открыто. Незнакомец учит его швырять камешки в воду, так, чтобы они прыгали по поверхности, потом они долго бегают наперегонки, запыхавшись, падают на землю и лежат рядом, раскинув руки. Солнце уже в зените, и Янто защищает глаза от слепящих лучей растопыренной ладонью.
Проснувшись, он вспоминает, что мужчиной из его сна был Джек.

[Schnizel]

Шаг третий.

Тычинка, пестик
Любовь научит
Совсем не пошло

Пятая неделя пребывания Янто в Торчвуде-3 знаменуется пожаром - странный пришелец, отловленный где-то на окраине Кардиффа и доставленный в Хаб для исследований, неожиданно самовоспламеняется. Команда во главе с капитаном Харкнессом носится взад-вперед, вверх и вниз со скоростью объятых паникой тараканов; кто-то пытается накинуть на мигрирующий по Хабу живой факел кусок брезента, кто-то хватается за огнетушитель, кто-то кидается к тайнику - спасать самое дорогое. Янто, что забрался в момент пожара на самый верх, чтобы починить погрызенную птеродактилем электропроводку, некоторое время флегматично взирает на всю эту суету, отмечая про себя местонахождение тайников с ценными вещами и информацией, затем неторопливо слезает вниз, идет в хранилище инопланетных артефактов, набирает на клавиатуре код, в секретности коего Джек уверен на сто процентов, вынимает из ячейки прибор, способный в считанные секунды поглотить весь кислород в помещении, и включает его, предварительно надев на себя кислородную маску. Когда, лишившись кислорода, пламя мгновенно гаснет, а его кашляющие и полузадохшиеся коллеги толпой вываливаются в приемную, и тут же громогласно начинают выяснять, кто же виноват в случившемся, Янто выходит следом и, как ни в чем не бывало, предлагает всем выпить по чашечке кофе, то на его фигуре с озадаченным выражением тут же фокусируются четыре пары глаз. Потом ему начинают задавать вопросы, он отвечает, впервые с момента своего появления здесь оказавшись в центре внимания. Получив публичную благодарность в комплекте с нагоняем от Джека, уважительно- восхищенный взгляд от Тошико, заинтересованный от Оуэна и милую улыбку от Сьюзи, Янто идет наводить порядок, а команда, получив первую помощь от легкой формы ожогов, принимается ему помогать. Все время, пока Янто занимается уборкой, он ощущает на себе взгляд Джека. Капитан Харкнесс рассматривает его с разных ракурсов, будто изучая, и Янто становится чертовски неуютно, когда он в красках представляет себе те картины, что проплывают в данный момент в сознании его шефа. Он слишком хорошо изучил Джека, это сродни телепатии. Янто понимает, что пропал – он вышел из укрытия, перестал быть просто тенью, привлек к себе внимание, этого нельзя было делать. Если Джек хоть раз посмотрит на кого-то как на достойный внимания объект, ничто не сможет остановить его на пути к выбранной цели. Теперь, похоже, охота началась.
На следующий день они с Джеком играют в странную игру, похожую на салочки – Янто убегает, Джек догоняет. Джек задает вопросы, дает задания, контролирует все процессы, чего он раньше никогда не делал. Янто послушно выполняет все, что ему прикажут, но постоянно норовит незаметно исчезнуть прочь с глаз начальства. Время от времени Джек неприкрыто флиртует, и у Янто голова идет кругом; ему кажется, что он слишком близко подошел к невыносимо яркому источнику света и вот-вот ослепнет. Он бледнеет, краснеет; у него потеют ладони и становится сухо во рту, а внутренности наливаются зыбким, обморочным холодом, словно перед прыжком в пропасть. Ему хочется спрятаться, забиться в щель; он спускается вниз, чтобы покормить пойманных позавчера долгоносиков и пропадает в лабиринтах нижних отсеков до самого вечера, с ужасом ожидая, что Джек в любой момент может вызвать его по громкой связи. Но, вместо того, чтобы вызвать его наверх, Джек сам спускается вниз. Янто оборачивается, слыша шаги; между ними узкий коридор, Джек идет по нему, в глазах у него вопрос, сомнение, недоумение, ожидание и беспокойство. Янто обреченно наблюдает за его приближением, кровь тяжко пульсирует в висках, и вопрос Джека не сразу доходит до его сознания. Обычный вопрос – Джек спрашивает, все ли у него в порядке, но Янто не в силах ответить, губы не слушаются, а язык словно присох к гортани. На миг, его с головой захлестывает жгучее желание рассказать Джеку всю правду, довериться, попросить о помощи. Он так устал быть один, он так устал нести на своих плечах тяжкий груз страха, лжи, ответственности. Желание открыться отступает так же быстро, как и нахлынуло. Янто слишком хорошо изучил своего начальника. Джеку Харкнессу не нужны его излияния. Ему не нужно его доверие, его искренность, его верность, его неожиданная, как весенняя гроза, и от того, кажущаяся совсем юношеской, влюбленность. То, что ему на самом деле нужно, явственно читается в его глазах. И Янто вдруг понимает, что нет смысла убегать, нет смысла пытаться избежать неизбежного. Ничего страшного не случится, если, помимо своих основных обязанностей, он будет время от времени трахаться с Джеком Харкнессом, когда у того не будет хватать времени выйти наружу и подцепить кого-нибудь в ближайшем баре. Ему ведь нужна эта работа, верно? Чтобы спасти Лизу. Жизнь вот такая вот чертовски забавная штука. Джек вновь спрашивает что-то, Янто не слышит. Шагнув вперед и оказавшись вплотную к Джеку, он приникает к его губам, и испытываемое им отчаяние можно легко принять за прорвавшуюся страсть. Тот растерянно замирает, но это длится какую-то долю секунды. В следующий момент он уже уверенно прижимает Янто к стене; его язык у Янто во рту, а руки под рубашкой, чертовски ловкие и умелые руки. Кажется, Джек повсюду; он неторопливо, будто смакуя, исследует тело Янто, мгновенно находит самые чувствительные места. Тот запрокидывает голову, всхлипывает и стонет сквозь стиснутые зубы. Манипуляции Джека выметают из его мозгов все посторонние мысли и ощущения, и он готов кончить прямо сейчас, словно ему пятнадцать, и они с Ричи Бартоном дрочат друг у друга в школьном туалете. Джеку, однако, хочется помучить его подольше – распахнув ногой одну из дверей, он вталкивает Янто в темноту архивного отсека; две тяжелые папки падают на пол с глухим стуком, слышится шорох разлетающихся во все стороны бумаг, а потом звуки исчезают, остаются лишь ощущения. Твердый край стола, впившийся в живот, пальцы Джека, жестко стискивающие бедра – это больно. И то, как он входит – сразу, резко, почти без подготовки – это чертовски больно, так больно, что в глазах темнеет, а дыхание сбивается. Джек замирает, ощутив, что сделал что-то не так; медленно движется назад, его руки вновь ласкают и дразнят, заставляя расслабиться, а губы нежно обхватывают мочку уха. Боль отступает; становится хорошо, так хорошо, что окружающий мир сужается до размеров монеты, превратившись в крошечное, ярко светящееся пятнышко.
Спустя некоторое время, Янто подбирает упавшие на пол папки с бумагами; его щеки горят, узел галстука болтается где-то посередине груди, а на рубашке не хватает двух пуговиц. Голова слегка кружится; ему больно нагибаться, а руки и ноги будто ватные. Джек исчез куда-то, после того, как у него зазвонил мобильный, предварительно запечатлев на губах Янто по-хозяйски небрежный и горячий как клеймо поцелуй. Он еще сказал что-то напоследок… что-то насчет того, что не подозревал об отсутствии у Янто интимного опыта подобного рода. У Янто вырывается нервный смешок, когда он представляет себе собственный образ в глазах Джека – тихий, помешанный на работе и сексуально неудовлетворенный клерк, одинокими вечерами уныло дрочащий на хранимый под подушкой портрет своего великолепного, неотразимого и чертовски притягательного шефа. В любом случае – секс с Джеком помогает забыться. А это ему сейчас крайне необходимо. Иначе в один прекрасный день он просто свихнется.

[Schnizel]

Шаг четвертый.

Невиновен как артист
Чист как Новогодний Кролик
За меня умрет радист
Перепутавший пароли

Тик-так. Хронометр тихо щелкает, отсчитывая секунды и минуты. Рядом с хронометром - таблетка реткона и стакан воды.
Тик-так. Глаза Лизы. Озорные, лукавые, кокетливые. Она улыбается, демонстрируя ямочки на щеках цвета молочного шоколада, берет с верхушки белого, с вкраплениями ягод, конуса вишенку, съедает, проводит розовым языком по верхней губе, заставляя сидящего напротив Янто вздрогнуть от сладкой истомы и предвкушения.
Тик-так. Глаза Лизы. Пустые, холодные, без тени мысли и теплоты, словно подернутые сизым инеем. Глаза Лизы. Мертвые, неподвижные, устремленные в потолок. И девушка-курьер, что протягивает к нему руки, и говорит, говорит... Так больно. Больно-больно-больно! Словно у него последняя стадия рака, мир сузился до размеров круглой матовой лампы на белом потолке больничной палаты, и осталось единственное желание - чтобы поскорее вошла сестра и ввела наркотик. И можно было бы забыться, отвлечься, хотя бы на время, чтобы только ничего не чувствовать и ни о чем не думать. Забыть. Да, забыть. Рука Янто тянется к таблетке; обнажаются два ржавых, засохших пятнышка крови на белоснежном манжете рубахи. И он отдергивает руку, словно ошпаренный.
Когда он мыл руки, у мыльной пены был розовый окрас. Он смывал с рук кровь Лизы - яростно, истово, словно невольный убийца, которого спугнул случайный прохожий. Потом он долго плескал в лицо холодной водой, в каком-то отупении глядел на себя в зеркало, а голова его была пустой и гулкой, будто колокол. Боль притупилась на какое-то время, достигнув пика, но потом она вернулась вместе с осознанием всего, что произошло, скрутила тугим жгутом, швырнула наземь, и он полураздавленным червем корчился на кафельном полу, подтянув к животу колени и мычал сквозь стиснутые зубы...
Руки Лизы. Нежные, бархатистые, с длинными пальцами и темно-розовыми лунками ногтей. Руки Лизы. Безжалостная, стальная хватка, нечеловеческая сила. Не было надежды. Не было. Ты ведь с самого начала знал это, Янто Джонс, знал ведь? Знал, когда собирал систему жизнеобеспечения - торопливо, на одном адреналине, инстинктах и зачатках знаний в области кибернетики и медицины. Знал, когда прятал Лизу сперва в каком-то клоповнике на окраине Лондона, потом в подвале хаба уже в Кардиффе. Знал, когда писал профессору Танадзаки. Ты знал. Но ты не мог ее убить. Ты не смог нажать на курок даже когда полностью осознал необходимость убить ее.
Ее шея была такой трогательно тонкой, а голова в стальной оплетке такой невероятно тяжелой. На ее мертвом лице навсегда застыло выражение какой-то совершенно детской обиды и неверия; чуть приподнятая верхняя губа, полуоткрытый рот, вздернутые брови. Он предал ее. Он дал ей умереть. А теперь он трусливо жаждет забвения, чтобы навсегда избавиться от боли.
Тик-так... На столе лежит хронометр, таблетка реткона и стоит стакан воды. И у Янто Джонса есть в запасе еще пять минут, чтобы принять решение. Пять минут, ровно половина того времени, что дал ему Джек на раздумье.
Когда Янто, наконец, покинул свое временное убежище в виде санузла, хаб был почти пуст - все, кроме Джека, разошлись по домам. В подвале было чисто - ни трупов, ни пятен крови. Наверху же царил хаос. Джек привел его в свой кабинет. Джек усадил его в кресло. Джек сказал ему, что у него есть выбор - принять реткон, забыв о Торчвуде, или остаться. А еще Джек сказал, что сегодня он увидел, как яростно Янто защищал то, что ему по-настоящему дорого. И что если он когда-нибудь будет так же яростно защищать интересы Торчвуда, то он, Джек Харкнесс, не пожалеет о том, что дал ему возможность выбирать.
Лицо у Джека было бледное, осунувшееся, и на фоне этой бледности ярко алел след от удара над верхней губой. А еще у Джека были странные глаза - тусклые, больные и усталые. И это было совсем на него не похоже. И, перекрывая боль, Янто накрыл приступ острого сожаления о том, что он не рассказал Джеку правду, когда была такая возможность. Не рассказал о своих сомнениях, страхах, влюбленности, душевных метаниях. И о том, что, порой, он ощущает себя ребенком, тоскливо глядящим со стороны на компанию веселых и дружных сверстников, увлеченных интересной игрой, и тайном, несбыточном желании, чтобы его позвали поиграть вместе с ними. Но теперь возможность упущена, и ему предстоит жить с этим до конца своих дней, если он примет решение остаться. И все, что у него есть на данный момент - таблетка реткона, стакан воды и хронометр. И пять минут на то, чтобы принять решение.
Тик-так....

[Schnizel]

Шаг пятый.

Однажды поздно все -
Бросаться на ходу,
Стрелять и поджигать
Разбавленный бензин
Срывает и несет
По утреннему льду
Тех, кто не смог сказать,
Тех, кто не смог спросить
О любви

Хрупкие льдинки с хрустом раскалываются под подошвами ботинок, осыпаются мелкой крошкой; ноги скользят, а прерывистое дыхание клубами пара повисает в морозном воздухе. Тошико тряпичной куклой обмякла в руках Янто; несмотря на худобу, она кажется невероятно тяжелой. Он с тревогой вглядывается в ее заострившееся бледное лицо, прислушивается к дыханию. Теряет равновесие, спотыкается, падает на колени. Тихо матерится сквозь зубы, шипит от боли. Смотрит на небо, прикидывая, сколько часов осталось до захода солнца, потом оглядывается по сторонам в поисках убежища на ночь. Заметив узкий проход между двумя утесами метрах в двадцати от их местонахождения, из последних сил карабкается наверх. Заползает внутрь почти на четвереньках, бережно опускает Тош на пол небольшой, округлой формы пещеры. Снимает со спины рюкзак, отстегивает футляр с электромагнитным излучателем, широкий кожаный пояс с револьвером и боеприпасами. Падает на живот, минуты три лежит неподвижно, дожидаясь, пока восстановится дыхание, а перед глазами перестанут мельтешить разноцветные точки. Затем начинает обустраиваться на ночлег – вынув из рюкзака спальный мешок с подогревом, аккуратно упаковывает в него Тош, потом достает аптечку и по очереди вкалывает ей обезболивающее, антибиотик и сердечный стимулятор. Бережно повернув ее голову набок, поправляет сбившуюся повязку на затылке. Рассматривает зрачки - сначала правый, потом левый. Правый зрачок значительно шире. Оуэн точно сказал бы, что это означает, но Янто остается лишь строить догадки. Шевельнувшись, Тошико морщит лоб, тихо бормочет что-то; склонившись к ее губам, Янто слышит имя Оуэна, гладит ее по волосам и шепчет на ухо, что Оуэн скоро будет рядом. Ее кожа едва заметно излучает жар, губы пересохли. Термос с чаем пуст, осталась лишь ополовиненная фляга с виски. Растопив в ладонях снег, Янто смачивает губы Тошико, затем усаживается рядом, прислонившись к ледяной стене, плотнее запахивает куртку, почти машинально делает глоток из фляги. Ночь будет долгой, и если он к утру не замерзнет насмерть, то смело сможет называть себя самым везучим человеком на многострадальной матушке-Земле. Можно конечно развести костер, но в этом случае шансы, что их обнаружат токлафаны, будут слишком велики. Снаружи завывает вьюга; выход из пещеры скалится зазубринами, словно пасть древнего чудовища, редкие снежинки, кружась, залетают внутрь. Поверхность стены холодит затылок даже сквозь шапку, алкоголь медленно расползается по телу теплой волной, слегка дурманит голову. Спать нельзя. Остается лишь сидеть и предаваться воспоминаниям.
Это был чертовски тяжелый год. Год после ухода Джека. Каждый из них считал себя личностью – самодостаточной, уверенной в себе, решительной и умной. Но стоило Джеку исчезнуть, как они в один миг превратились в слепых котят; они были смущены, они были дезориентированы, они не знали, что им делать дальше, а еще каждый из них мучился угрызениями совести, стараясь скрыть это от остальных всеми силами. А потом поступил тот звонок. Напрямую, из правительства. В Гималаях группа альпинистов обнаружила какой-то инопланетный артефакт, возможно опасный, и приказ отправиться туда, чтобы исследовать объект, исходил лично от премьер-министра Гарольда Саксона. Тогда им и в голову не пришло подозревать какой-либо подвох, напротив – они ухватились за эту возможность, словно за спасательный круг. Им всем, кроме Янто разве что, было жизненно необходимо доказать, что и без своего капитана они чего-то стоят. Они отправились в горы. Поначалу все шло не так уж плохо, по крайней мере, они получили возможность сменить обстановку, подышать свежим воздухом и получить немного адреналина. Но в один день все резко изменилось. Сперва, их попытался убить проводник, выделенный для них службой безопасности премьер-министра, и они чудом избежали участи быть заживо замурованными в ледяной пещере, затем неожиданно оборвалась связь с внешним миром – передатчик просто замолчал. Они повернули назад и добрались до маленького поселка, где находили приют альпинисты, спасатели и горный патруль. Там они узнали о шокирующих событиях, коренным образом изменивших историю человечества – пришельцы, называющие себя токлафанами, вторглись на Землю, уничтожили треть населения и взяли под контроль все стратегически важные объекты на территории всех без исключения стран. Первичный шок схлынул довольно быстро. Они не могли просто сидеть, сложа руки, нужно было действовать. И они действовали. Из груды земных и инопланетных приборов разной степени полезности, прихваченных с собой на всякий случай, Тошико и Янто собрали первый электромагнитный излучатель, разящий наповал токлафанов, практически неуязвимых для огнестрельного оружия любого калибра и еще несколько весьма полезных для предстоящей партизанской войны вещей; Оуэн организовал в поселке госпиталь, куда привозили раненых и больных со всех окрестных селений, и даже из ближайшего города, а Гвен собрала всех оставшихся в живых спасателей и военных, и сколотила мобильный, хорошо вооруженный отряд. Прежде чем о них узнали, прошло довольно много времени, но когда это случилось, началась настоящая охота. Токлафаны довольно скоро обнаружили поселок и госпиталь; Оуэну и Гвен удалось эвакуировать большую часть раненых, прежде чем он был полностью уничтожен. Янто и Тош на тот момент в поселке не было - они чинили спрятанную высоко в горах антенну. Гвен успела предупредить их о случившемся, прежде чем связь оборвалась. Они прятались в горах сутки, по истечении которых их накрыл случайный оползень. Янто посчастливилось укрыться за нагромождением камней; спустя час он нашел Тош на дне неглубокой расщелины, с разбитой головой и сломанной рукой.
В пещере как будто бы становится теплее; веки тяжелеют, и улыбающееся лицо Джека выплывает из тумана, шевеля губами. Янто слегка стукается затылком о шероховатую поверхность стены, чтобы отогнать сон. Джек часто снится ему. Наверно поэтому он почти спокойно воспринимает все происходящее с окружающим миром. Все, что вокруг них, весь этот гребаный Армагеддон – это расплата. Они предали Джека. Потом они дали ему умереть во имя спасения человечества, а сами стояли в стороне и наблюдали. И когда Гвен сидела у мертвого тела капитана и неотрывно глядела на его лицо, а он сидел у монитора и наблюдал, как она глядит на Джека, он думал о том, что без колебаний отдал бы свою жизнь, только чтобы Джек открыл глаза. Пусть он возненавидит их, пусть прогонит, только чтобы он открыл глаза, пусть он откроет глаза, пожалуйста, Господи… А потом, когда его немая мольба была услышана, все перестало иметь значение. Джек ушел от них – его можно понять. Человечество было частично уничтожено, частично порабощено – кто знает, может их поступок был последней каплей, переполнившей чашу терпения Господа, и это все божья кара? Кто знает… Один камешек способен сдвинуть с места лавину. Возможно, его ложь, его притворство было этим самым камешком. Если бы он тогда сказал Джеку правду, если бы он сказал о своих чувствах, может быть, все обернулось бы по-другому. Теперь это не важно. Потому что совсем скоро он умрет, и вся эта история для него закончится. А что будет после – Ад, Рай, Чистилище? А может просто темнота и забвение. Какая, в сущности, разница? Все равно Джек никогда уже не пригласит его на свидание. И они не станцуют медленный танец под тягучие джазовые ритмы. И он не увидит устремленных на него искрящихся лукавством и весельем глаз Джека поверх бокала мартини, не ощутит вкус его губ. Не услышит и не скажет слов любви. Сейчас Джек его, пожалуй, даже не узнает. Потому что аккуратного офисного мальчика Янто уже давно нет – он не носит костюмы с галстуками, у него грязь под ногтями, ввалившиеся щеки, отросшие, немытые волосы, что торчат во все стороны и трехдневная щетина.
… Джек говорит что-то, быстро-быстро. Улыбается. Протягивает руку. Встряхивает Янто за плечо. Тот вздрагивает, просыпаясь. Веки смерзлись, слезы застыли на щеках тонкой ледяной коркой. Снаружи рассвет, и блеклые лучи солнца пробиваются сквозь наполовину занесенное снегом отверстие входа в пещеру. На сканере тревожно алеет огонек сигнала – это значит, что токлафаны близко. Янто наклоняется к Тош, щупает пульс. Кажется, она неплохо перенесла ночевку. А это значит, что у нее есть шанс. Крошечный, но шанс. И он не имеет права лишить ее этого шанса. Если отвлечь внимание токлафанов, увести их подальше, то они вряд ли вернутся.
Человеческая фигурка, передвигающаяся по открытой заснеженной поверхности – хорошая приманка. И шарообразные создания серебристого цвета мигом слетаются в одну точку, словно мухи на мёд. Смеются переливчато, холодно, будто звенят льдинки. Человечек загнанно озирается, потом падает на спину, задрав кверху руки. Токлафанов это забавляет, они роем кружат над ним, переговариваясь и отпуская шуточки. Но жертва вдруг странно изворачивается, и, уже стоя на одном колене, вынимает из-под куртки уже хорошо знакомый им прибор, берет их на прицел…
Его зовут Янто Джонс. Ему двадцать пять лет, он сотрудник Торчвуда-3. И ему почти совсем не страшно умирать.

[robin puck]

отлично. все хороши, но последний просто вынес. редкий фик, в котором торчки показаны все-таки вполне успешными самостоятельными боевыми единицами, а не просто бесплатным приложением к джеку. и вот эти рассуждения янто про расплату - это очень в его стиле, очень похоже. и очень пробирает.

спасибо.

[Schnizel]

robin puck, тебе спасибо. Торчки вполне проявили себя в каноне успешными боевыми единицами, особенно в конце второго сезона - пока Джек разбирался с брательником, они город спасали, и вообще это их работа. И Мастер не зря их услал подальше, явно принимал всерьез. Так что это показалось мне вполне логичным.

[robin puck]

Schnizel
вот, именно. а вообще торчки в гималаях - поле непаханное. там столько всего интересного могло произойти...

[Schnizel]

там столько всего интересного могло произойт

robin puck, это точно. Я как посмотрел "Доктора Кто" подумал - там ведь год прошел с того момента, как Мастер завоевал Землю, целый год. Море времени, которое потом было просто стерто.

[Механик]

спасибо огромное, просто отличные фики! И язык, и сюжет, и выдержанность характеров... Спасибо.

[robin puck]

Schnizel
единственное, что обидно в этом случае - все выводы, которые могли торчки сделать о своем поведении и прочем, похерились вместе откатом по времени. зато простор для аушек, которые не вполне аушки - громадный.

[Schnizel]

единственное, что обидно в этом случае - все выводы, которые могли торчки сделать о своем поведении и прочем, похерились вместе откатом по времени

robin puck, это точно. Для них, по ходу, Джек вернулся довольно скоро, они лишь немного заскучать успели.

Механик, вам спасибо за отзыв. Вдохновляет на вторую часть марлезонского балета.

[robin puck]

Schnizel
о, а планируется продолжение? это клево ))
кстати говоря, это ж торчвуд. можно что-то придумать, чтобы память к торчкам хоть частично вернулась в конце концов, в докторе постоянно создаются параллельные миры, так что и торчки могли получить весточку из параллельного мира, где все это произошло на самом деле. этакий временной пузырек даже, а не параллельный мир. вроде того, который донна вокруг себя сгенерировала.

[Schnizel]

о, а планируется продолжение

robin puck, бедняга Янто, Джек так и не пригласил его на свидание. Вроде специально и не планирую, но в глубине души не хотелось бы его так обижать.

кстати говоря, это ж торчвуд. можно что-то придумать, чтобы память к торчкам хоть частично вернулась

robin puck, какой-то англоязычный фик я читал, там тоже было про горы, потом всех торчков убили, потом время свернулось, но Янто снились сны про тот отрезок времени. Интересная идея, кстати.

[robin puck]

Schnizel
давай, давай!! про свидание. хоть мы-то знаааем... но почитать все равно хочется и с возвращением памяти тоже.
а что за фик, кстати? я думал, про сны я первый придумал ))) нет справедливости на свете )))

[Schnizel]

а что за фик, кстати?

robin puck, шоп я так помнил. Давно уже наткнулся на каком-то сообществе на жж, там этих сообществ море. Много было, кстати, сюжетных фиков, длиииинные они, и как найти время хоть что-то из них почитать с моим-то английским. Хоть бы перевел кто для таких вот нисчастных как я. Кстати, фанфикшена по "Торчвуду" уже столько, что чует мое сердце - выделят для нас на следующем Слэшконе отдельную номинацию.

[robin puck]

Schnizel
к тому и стремимсо программа-минимум - завоевать мир, ага )))

а переводить длинные фики... ей-богу, проще самому написать.

[Schnizel]

а переводить длинные фики... ей-богу, проще самому написать.

robin puck, да уж. Сюжеты у них, у буржуев, неплохие есть, но язык в основном скудный, и так брать за душу, как наши, они не умеют. Это я патриотизм проявляю.

[robin puck]

Schnizel
вот, вот... пиши дальше!

[Hoha]

Schnizel
Ууууу здорово как ! ))))) А за Гималаи просто отдельное спасибо )))) Мало кто решается взяться за этот сюжет, ведь там же практически нет Джека )))) Мне очень понравилось, очень ! )))))) В общем, получается отличная серия, с крепким сюжетом, к тому же, это действительно интересно читать.
А можно тут будет еще много-много продолжений? )))

...какой-то англоязычный фик...
Да, кстати, речь случайно не об этом фике? тыц

[Schnizel]

Да, кстати, речь случайно не об этом фике?

Hoha, точно, это он, родимый. Спасибо за отзыв, много-много продолжения не обещаю, но как-то хочется ангст разбавить романсом, а то бедного Янто все пинаю, надо ему хоть конфетку дать.

[Hoha]

Schnizel
то бедного Янто все пинают, надо ему хоть конфетку дать
Да, да! Пусть ему будет щастье! )))) А то, что-то последнее время его, зайку, все обижают (((((

[amguz]

Schnizel
Я тоже за продолжение Здоровский фик, по-настоящему сильный. И язык замечательный. Спасибо.

[tiresia]

… Джек говорит что-то, быстро-быстро. Улыбается. Протягивает руку. Встряхивает Янто за плечо.

Прочитав эти строчки, подумалось, что Джек вернулся. Ага, как же. И по делом им всем, пущай мучаются без капитана, а то как слушаться, так прям все бросились, зато после - "Что делать?" Чернышевский на отдыхе. Хотя Джек сам виноват, что команда к нему так относилась.
Schnizel
Фик замечательнейший, побольше бы таких.

[Schnizel]

amguz, tiresia, спасибо!

Здорово =) Хорошо, но, черт, как же мало Очень цепляющий цикл, спасибо.

Schnizel оч здорово получилось. Янто невероятно хорош, то как его мысли, его действия прописанны... верю!
Мне все шаги понравились, они каждый, как одельная история и, одновременно, гармонично дополняют друг-друга. Но больше всего, наверное, 4....
Спасибо. Надеюсь, продолжение будет скоро...

[Schnizel]

22oz, возможно буде больше, спасибо.

Stellar Wanderer, вообщем так и было задумано - пошагово. С каждым шагом Джек и Янто подходят ближе друг к другу.

Schnizel

возможно буде больше

Замечательная новость

[Варвара Рубина]

 Schnizel, я бы сказала, это уже не фик, это настоящий психологический рассказ, вполне раскрывающий внутренний мир персонажа
Мне тоже нравится Янто. Довольно загадочный молодой человек. Сезоны 2 и 3 не видела, но, смею предположить, сюрпризы в его исполнении еще будут... *И, так понимаю, Джек/Янто - или наоборот - любимый пейр участников сообщества* Красивая пара )))

[Schnizel]

Довольно загадочный молодой человек.

Hephaestia, угу - личность загадочная, местами демоническая. Спасибо за отзыв.