Умру от расширения фантазии.
Recollection.
Персонажи: белый 32, 33. Янто/Джек
Рейтинг: R/NC-17. Ну, для кого как...
читать дальшеAnother day, another death,
When we’ll be close to the end,
We’ll wonder how we’ve made it through the life.
Another day, another death,
We’ll stay so close to the end...
Well remember it was me and you.
В момент, когда ты узнаешь что-либо, ты еще не понимаешь этого до конца. Когда же истинное значение произошедшего настигает тебя во всей своей яркости, раскрывая последние скобки, складывая цифры, плюсы и минусы, мешая боль с удачей, а тоску – с возбуждением неизвестности, последняя вещь, которую ты должен делать, это оглядываться назад. Потому что теперь, понимая, ты видишь все свои ошибки, и каждая норовит укусить тебя, оторвать себе кусок – и тебе некого обвинить в этом, кроме себя.
Первое время после своего воскрешения Джек стремился забывать – забывать все, без разбора: хорошее, плохое, друзей, врагов, любовников… Ему казалось, что чем меньше он будет помнить, тем меньше боли будет причинять ему жизнь, тем легче будет уходить, оставляя за спиной слишком многое, что хотелось бы оставить рядом. Очередных людей, дома, факты, смерти и рождения… Ни о чем не жалеть, ни о чем не помнить.
Но они продолжали приходить к нему – во сне. Знакомые лица: старые и молодые, мужские и женские, - постепенно превращаясь в размытые образы, чьих имен он не помнил. Они смотрели на него – кто ласково, кто раздраженно и холодно, но в каждом взгляде он находил прощение, и именно это заставляло его просыпаться по ночам, чувствуя, как сердце разрывают тысячи демонов…
Чем бы ты ни был, Джек Харкнесс, ты все еще был слишком человеком.
И тогда он начал беречь свои воспоминания. Не все – в его жизни по-прежнему было много проходного, поэтому он сам себе придумал правила: он старался сохранять в своей памяти только то, что могло быть полезно, и то, чего ему не хотелось терять.
Тех, кого ему не хотелось терять.
Очень медленно – медленнее, чем летели года – он учился наслаждаться тем, что он прожил, тем, что было – далеко, за линией его сегодня и даже вчера.
Оглядываться было приятно. Это делало его лучшим человеком, чем он мог бы стать, потому что он точно знал – завтра ему придется посмотреть на свое сегодня. И не важно, когда могло наступить это завтра – через десять или триста лет…
Конечно, все дело было в людях, чья жизнь, не говоря о молодости, проходила слишком быстро. У него всегда оставалась память о них, и подчас эта память жалила, словно удар током, в самый неподходящий момент. Любимые книга, еда, цвет, запах, особая манера говорить… Иногда это были целые силуэты, неожиданно появляющиеся в толпе, такие реальные, живые, дышащие, рядом, что ему приходилось одергивать себя – в этих людях не могло быть ничего от тех, кого он оставил в прошлом. И точно – стоило им обернуться, заговорить, сделать неловкое движение, и воспоминание уходило назад, в свою дремлющую безмятежность.
И, конечно, у него были фотографии – случайные, яркие, торжественно-постановочные, черно-белые, со временем приобретавшие благородный желтый оттенок. Их было немного, но они, пожалуй, были именно тем видом воспоминаний, который Капитан действительно любил – он доставал их, когда сам хотел.
Они в доме Янто – маленький домик, довольно далеко от Cardiff Bay, рассчитанный на одну семью, имеющий одного жильца. Два этажа, аккуратная подъездная дорожка, стриженые кусты вдоль свежеокрашенных стен – это настолько подходит к застегнутому на все пуговицы мистеру Джонсу, что существующий вечно и нигде конкретно Джек Харкнесс невольно улыбается, попав сюда в первый раз.
Они редко встречаются здесь – Джек живет в хабе, а Янто проводит там столько времени, что почти живет, поэтому намного легче уместиться вдвоем на узкой кровати в так называемых «апартаментах» Капитана, чем ехать через пол города ради пары часов сна. Правда иногда хочется…чего-то другого. Тогда Джек появляется в этом среднестатистическом английском жилище, бросает пальто на диване в гостиной, и Янто, в кой-то веке, не возражает против этого камерного беспорядка – в этом есть тепло, изгоняющее призраков и мысли, начинающиеся со слов «А если бы…».
Пока они поднимаются в спальню, Джек обычно шутит по какому-нибудь – каждый раз новому – поводу, обнимая Янто, прижимаясь к его спине, дразня – но никогда не заходя дальше, пока они не доберутся до места назначения. Потом они занимаются любовью – медленно, жадно – спят в обнимку, а утром, пока Янто готовит завтрак, Джек стоит перед открытым окном на втором этаже и дышит воздухом. Простым воздухом, созерцая неторопливое субботнее утро в жилом квартале Кардифа – людей, вышедших на пробежку, доставку ежедневных газет, радостно лающих собак во дворах с аккуратным газоном, и детей, не менее радостно возящихся с ними. Янто чувствует себя в этой реальности, как рыба в воде, - здесь он вырос, здесь он сейчас, здесь есть все, что дорого ему в жизни. Просто в какой-то момент что-то сломалось, и теперь вместо собаки у него птеродактиль.
- Джек… Зачем ты принес эту штуку?- сегодня как раз такая пятница; Янто стоит напротив, на расстоянии ширины кровати, и крайне удивленно смотрит на небрежно брошенный поверх покрывала фотоаппарат, прежде чем перевести взгляд на Капитана. Тот пытается придать своему лицу самое невинное выражение, на которое способен, но не добивается ничего, кроме появления настороженного подозрения в глазах уэльсца. Что ж, невинность никогда ему особо не удавалась.
- Я хочу, чтобы у меня были твои фотографии.
- Ну, вообще-то, к каждому личному делу…
- Нет, Янто, не такие фотографии.
Несколько секунд на лице уэльсца отражается явное сомнение, и Джек уже начинает просчитывать в голове план «Б» - более сложный и громоздкий, но – возможно – более успешный…когда Янто медленно кивает:
- Хорошо, сэр… Только я хотел бы наше совместное фото…
- Отлично!- легкость, с которой Джек соглашается на предложение, рождает внутри Джонса смутную тревогу, но прежде, чем он успевает понять, что конкретно его обеспокоило, Капитан уже бережно пристраивает фотоаппарат на одной из полок его стенного шкафа и тянет Янто к себе, усаживая на кровать.
- Только обещай мне, что будешь улыбаться!- шепчет он в оказавшееся рядом ухо, сам не в силах сдержать улыбки.
- Джек…
- Тшш, сейчас будет…
Вспышка.
Янто моргает и открывает было рот для извинения за испорченный кадр, но Джек неожиданно подается вперед, одновременно крепко обхватывая его руками и прижимая к себе, и перебивает на полуслове самым приятным и невежливым способом. Янто не остается ничего другого, как ответить на поцелуй и обнять Капитана за плечи, ощущая под ладонями знакомые переплетения мышц.
- Джек…- сбитое дыхание.
- Ммм…- в нежную кожу чуть ниже уха.
- Мы испортили кадр…
- И черт с ним, у нас еще будет время,- укус, заставляющий Янто сильнее сжать пальцы, а потом, признав убедительность доводов, стянуть с плеч собственный пиджак.
Вспышка.
- Что…
- Он запрограммирован фотографировать каждые 5 минут.
- Джек?!
- Янто?!- передразнивает Капитан его тон, пряча улыбку где-то под подбородком Янто, и через секунду прихватывает губами его кадык, одновременно толкая мужчину на кровать и подминая под себя. Пальцы пробегают по животу и груди, цепляют ворот рубашки, легко погладив линию подбородка, и с тихим шелестящим звуком стягивают галстук. А потом одна из этих больших, сильных и несправедливо ловких, по мнению Янто, рук ныряет вниз по его телу, чтобы нарочито медленно заняться пряжкой ремня, словно невзначай касаясь его эрекции. В ответ уэльсец нетерпеливо вцепляется в рубашку Джека и выдергивает ее из брюк, накрывая ладонями горячую кожу и прижимая его бедра к своим, на что Джек только удивленно хмыкает и целует его.
Вспышка.
Это непривычно – быть наблюдаемым. Пусть это всего лишь фотокамера, но Янто не может подавить волну какого-то странного возбуждения, поднимающуюся внутри при одной только мысли, что кто-то может следить за тем, как они занимаются любовью… Он целует Джека в ответ, вырывая из него довольное урчание, и позволяет своим пальцам спуститься ниже, поглаживая его бедра через мягкую брючную ткань, как, он знает, нравится Капитану. Тот снова улыбается – мягко и, кажется, немного грустно, и начинает выцеловывать дорожку по груди Янто, постепенно опускаясь все ниже, расстегивая его рубашку пуговица за пуговицей. Очень медленно и явно нехотя одежда сдается, вещь за вещью оказываясь на полу.
Вспышка.
Вспышка.
Их обнаженные тела лихорадочно трутся друг о друга; Джек жадно гладит грудь, бедра, плечи Янто, дразнящее проходясь кончиками пальцев по члену, улыбаясь в ответ на сбившееся дыхание, прихватывая зубами открытые, уже припухшие губы, мочку уха, лаская ее языком.
Вспышка.
Вспышка.
Джек проникает в него до конца, обжигая шею горячим выдохом, и Янто закрывает глаза, расслабляясь, отдаваясь Капитану – телом, мыслями, чувствами, и каждый раз это кажется таким правильным… И каждый раз Янто гадает, в чем причина этого чувства – в феромонах или?..
Вспышка.
Вспышка.
Лицо под губами Джека искажено страстью, и он не целует – просто водит открытым ртом по горящим от возбуждения щекам; глаза полуприкрыты, ресницы вздрагивают при каждом движении бедер. Янто смотрит на капельку пота, замеревшую на виске Джека, между коротких темных волос, и чуть поворачивает голову, касаясь языком его скулы, вдыхая его запах, подаваясь навстречу...
Вспышка.
Мышцы Янто напряжены в оргазме, спина изогнута, протяжный стон вырывается из горла. Капитан застывает над ним, с трудом сохраняя баланс на одной руке, ожесточенно вцепившейся в простынь, - голова низко опущена, бедра подрагивают, замедляясь…
Вспышка.
Джек обессилено улыбается и наклоняется ниже, целуя Янто в висок, прежде чем осторожно лечь рядом. Уэльсец в ответ тоже улыбается – едва заметно – и притягивает его ближе, обнимая поперек груди в то время, как пальцы Капитана лениво проходятся по его мокрой спине.
Вдруг Янто напрягается и через секунду, не сдержав громкого стона, срывается с места, в два шага добираясь до груды их одежды на полу. Ноги почти не слушаются, тело ломит, но он отчетливо слышит… Под изумленным взглядом Джека, он выуживает из этой кучи собственные брюки и вытряхивает на ладонь телефон, одновременно нажимая на кнопку приема вызова:
- Да, Гвен?
Джек, приподнявшийся было на локтях, со стоном откидывается назад на подушки, закрывая лицо руками.
- Да, я понял, мы будем через 20 минут. Да, я ему передам, не беспокойся. Хорошо, 20 минут.
Выключив телефон, он поворачивается к Джеку, умудряясь даже совершенно голым и с подтеками спермы на животе выглядеть собранным и готовым к работе.
- Сэр, я боюсь, нам нужно ехать.
- Янто, запиши где-нибудь, что я ненавижу всех пришельцев. Ты не мог выгадать нам хотя бы 10 минут?
Легкая самодовольная улыбка появляется на губах уэльсца, плохо сочетаясь со скромно опущенным взглядом:
- Вообще-то, я выгадал нам 15 минут, сэр… Активность замечена в двух кварталах отсюда.
Брови Джека приподнимаются в удивлении:
- Тогда в душ?
- Думаю, это разумно.
- Думаю, Янто Джонс, ты даже не представляешь себе, как неразумно идти со мной в душ, когда у нас ограничение по времени…
- Прекрасно представляю, сэр.
Вспышка.
- Черт, черт, черт…
- Нужно было оставить ее у меня, сэр.
- Ничто и никогда не выпадало из этих карманов!
- Все когда-то бывает в первый раз.
Джек только досадливо морщится, вспоминая фотокамеру, быстро и громко разлетевшуюся на кусочки под ударом левого щупальца пришельца. Черрррт…
Они идут по Mayes-y-coed road, непривычно пустынной в это время. Видимо, еще не убрали поставленные по их приказу полицейские блоки, и можно гулять прямо по проезжей части, чем, ища выход раздражению, и пользуется Джек. Янто держится чуть позади, следуя за Капитаном на автомате, не отрывая взгляд от асфальта под ногами. И вдруг резко останавливается, осененный неожиданной и, кажется, совершенно бредовой идеей, но уже через секунду хватает Джека за руку, увлекая за собой в сторону находящегося в ста метрах супермаркета. Капитан, едва успевший за подобным маневром, спотыкается, кое-как удерживаясь на ногах, и ускоряет шаг, пытаясь не отстать от уэльсца:
- Что случилось? Янто?!
Тот даже не оглядывается, только бросает через плечо:
- У меня есть идея, сэр.
Через две минуты они наконец останавливаются: Янто замирает в нерешительности перед кабинкой для моментальной фотографии. Брови Капитана взлетают в удивлении:
- Ты шутишь!
- Нет, сэр,- он вытаскивает из кармана бумажник, и Джек слышит звон монеток.
- У меня нет мелочи,- все еще не придя в себя, как-то отстраненно сообщает он, на что Янто только улыбается.
- Считайте, что это подарок,- и скрывается за занавеской.
Джек плюхается на колени Янто, отчего тот охает в первый момент, и обхватывает его рукой за плечи, одновременно пытаясь придать лицу более-менее серьезное выражение.
Вспышка.
Впрочем, он не выдерживает и нескольких секунд, начиная ржать и медленно, но бесповоротно съезжая с колен уэльсца, во избежание чего Янто приходится ухватить его поперек талии.
Вспышка.
Извернувшись, Джек засовывает язык ему в ухо, предварительно удостоверившись, что это будет отлично видно в камеру. Янто меняется в лице, на щеках вспыхивает яркий румянец.
Вспышка.
Повернув голову, он перехватывает губы Капитана, вовлекая его в поцелуй – нежный, успокаивающий; рука осторожно скользит под шинель.
Вспышка.
Джек шумно выдыхает и, не придумав ничего лучшего, наставляет Янто рожки. Ему сложно целоваться и думать одновременно – видимо, его губы и мозг связаны каким-то паранормальным образом.
Вспышка…
Персонажи: белый 32, 33. Янто/Джек
Рейтинг: R/NC-17. Ну, для кого как...
читать дальшеAnother day, another death,
When we’ll be close to the end,
We’ll wonder how we’ve made it through the life.
Another day, another death,
We’ll stay so close to the end...
Well remember it was me and you.
В момент, когда ты узнаешь что-либо, ты еще не понимаешь этого до конца. Когда же истинное значение произошедшего настигает тебя во всей своей яркости, раскрывая последние скобки, складывая цифры, плюсы и минусы, мешая боль с удачей, а тоску – с возбуждением неизвестности, последняя вещь, которую ты должен делать, это оглядываться назад. Потому что теперь, понимая, ты видишь все свои ошибки, и каждая норовит укусить тебя, оторвать себе кусок – и тебе некого обвинить в этом, кроме себя.
Первое время после своего воскрешения Джек стремился забывать – забывать все, без разбора: хорошее, плохое, друзей, врагов, любовников… Ему казалось, что чем меньше он будет помнить, тем меньше боли будет причинять ему жизнь, тем легче будет уходить, оставляя за спиной слишком многое, что хотелось бы оставить рядом. Очередных людей, дома, факты, смерти и рождения… Ни о чем не жалеть, ни о чем не помнить.
Но они продолжали приходить к нему – во сне. Знакомые лица: старые и молодые, мужские и женские, - постепенно превращаясь в размытые образы, чьих имен он не помнил. Они смотрели на него – кто ласково, кто раздраженно и холодно, но в каждом взгляде он находил прощение, и именно это заставляло его просыпаться по ночам, чувствуя, как сердце разрывают тысячи демонов…
Чем бы ты ни был, Джек Харкнесс, ты все еще был слишком человеком.
И тогда он начал беречь свои воспоминания. Не все – в его жизни по-прежнему было много проходного, поэтому он сам себе придумал правила: он старался сохранять в своей памяти только то, что могло быть полезно, и то, чего ему не хотелось терять.
Тех, кого ему не хотелось терять.
Очень медленно – медленнее, чем летели года – он учился наслаждаться тем, что он прожил, тем, что было – далеко, за линией его сегодня и даже вчера.
Оглядываться было приятно. Это делало его лучшим человеком, чем он мог бы стать, потому что он точно знал – завтра ему придется посмотреть на свое сегодня. И не важно, когда могло наступить это завтра – через десять или триста лет…
Конечно, все дело было в людях, чья жизнь, не говоря о молодости, проходила слишком быстро. У него всегда оставалась память о них, и подчас эта память жалила, словно удар током, в самый неподходящий момент. Любимые книга, еда, цвет, запах, особая манера говорить… Иногда это были целые силуэты, неожиданно появляющиеся в толпе, такие реальные, живые, дышащие, рядом, что ему приходилось одергивать себя – в этих людях не могло быть ничего от тех, кого он оставил в прошлом. И точно – стоило им обернуться, заговорить, сделать неловкое движение, и воспоминание уходило назад, в свою дремлющую безмятежность.
И, конечно, у него были фотографии – случайные, яркие, торжественно-постановочные, черно-белые, со временем приобретавшие благородный желтый оттенок. Их было немного, но они, пожалуй, были именно тем видом воспоминаний, который Капитан действительно любил – он доставал их, когда сам хотел.
Они в доме Янто – маленький домик, довольно далеко от Cardiff Bay, рассчитанный на одну семью, имеющий одного жильца. Два этажа, аккуратная подъездная дорожка, стриженые кусты вдоль свежеокрашенных стен – это настолько подходит к застегнутому на все пуговицы мистеру Джонсу, что существующий вечно и нигде конкретно Джек Харкнесс невольно улыбается, попав сюда в первый раз.
Они редко встречаются здесь – Джек живет в хабе, а Янто проводит там столько времени, что почти живет, поэтому намного легче уместиться вдвоем на узкой кровати в так называемых «апартаментах» Капитана, чем ехать через пол города ради пары часов сна. Правда иногда хочется…чего-то другого. Тогда Джек появляется в этом среднестатистическом английском жилище, бросает пальто на диване в гостиной, и Янто, в кой-то веке, не возражает против этого камерного беспорядка – в этом есть тепло, изгоняющее призраков и мысли, начинающиеся со слов «А если бы…».
Пока они поднимаются в спальню, Джек обычно шутит по какому-нибудь – каждый раз новому – поводу, обнимая Янто, прижимаясь к его спине, дразня – но никогда не заходя дальше, пока они не доберутся до места назначения. Потом они занимаются любовью – медленно, жадно – спят в обнимку, а утром, пока Янто готовит завтрак, Джек стоит перед открытым окном на втором этаже и дышит воздухом. Простым воздухом, созерцая неторопливое субботнее утро в жилом квартале Кардифа – людей, вышедших на пробежку, доставку ежедневных газет, радостно лающих собак во дворах с аккуратным газоном, и детей, не менее радостно возящихся с ними. Янто чувствует себя в этой реальности, как рыба в воде, - здесь он вырос, здесь он сейчас, здесь есть все, что дорого ему в жизни. Просто в какой-то момент что-то сломалось, и теперь вместо собаки у него птеродактиль.
- Джек… Зачем ты принес эту штуку?- сегодня как раз такая пятница; Янто стоит напротив, на расстоянии ширины кровати, и крайне удивленно смотрит на небрежно брошенный поверх покрывала фотоаппарат, прежде чем перевести взгляд на Капитана. Тот пытается придать своему лицу самое невинное выражение, на которое способен, но не добивается ничего, кроме появления настороженного подозрения в глазах уэльсца. Что ж, невинность никогда ему особо не удавалась.
- Я хочу, чтобы у меня были твои фотографии.
- Ну, вообще-то, к каждому личному делу…
- Нет, Янто, не такие фотографии.
Несколько секунд на лице уэльсца отражается явное сомнение, и Джек уже начинает просчитывать в голове план «Б» - более сложный и громоздкий, но – возможно – более успешный…когда Янто медленно кивает:
- Хорошо, сэр… Только я хотел бы наше совместное фото…
- Отлично!- легкость, с которой Джек соглашается на предложение, рождает внутри Джонса смутную тревогу, но прежде, чем он успевает понять, что конкретно его обеспокоило, Капитан уже бережно пристраивает фотоаппарат на одной из полок его стенного шкафа и тянет Янто к себе, усаживая на кровать.
- Только обещай мне, что будешь улыбаться!- шепчет он в оказавшееся рядом ухо, сам не в силах сдержать улыбки.
- Джек…
- Тшш, сейчас будет…
Вспышка.
Янто моргает и открывает было рот для извинения за испорченный кадр, но Джек неожиданно подается вперед, одновременно крепко обхватывая его руками и прижимая к себе, и перебивает на полуслове самым приятным и невежливым способом. Янто не остается ничего другого, как ответить на поцелуй и обнять Капитана за плечи, ощущая под ладонями знакомые переплетения мышц.
- Джек…- сбитое дыхание.
- Ммм…- в нежную кожу чуть ниже уха.
- Мы испортили кадр…
- И черт с ним, у нас еще будет время,- укус, заставляющий Янто сильнее сжать пальцы, а потом, признав убедительность доводов, стянуть с плеч собственный пиджак.
Вспышка.
- Что…
- Он запрограммирован фотографировать каждые 5 минут.
- Джек?!
- Янто?!- передразнивает Капитан его тон, пряча улыбку где-то под подбородком Янто, и через секунду прихватывает губами его кадык, одновременно толкая мужчину на кровать и подминая под себя. Пальцы пробегают по животу и груди, цепляют ворот рубашки, легко погладив линию подбородка, и с тихим шелестящим звуком стягивают галстук. А потом одна из этих больших, сильных и несправедливо ловких, по мнению Янто, рук ныряет вниз по его телу, чтобы нарочито медленно заняться пряжкой ремня, словно невзначай касаясь его эрекции. В ответ уэльсец нетерпеливо вцепляется в рубашку Джека и выдергивает ее из брюк, накрывая ладонями горячую кожу и прижимая его бедра к своим, на что Джек только удивленно хмыкает и целует его.
Вспышка.
Это непривычно – быть наблюдаемым. Пусть это всего лишь фотокамера, но Янто не может подавить волну какого-то странного возбуждения, поднимающуюся внутри при одной только мысли, что кто-то может следить за тем, как они занимаются любовью… Он целует Джека в ответ, вырывая из него довольное урчание, и позволяет своим пальцам спуститься ниже, поглаживая его бедра через мягкую брючную ткань, как, он знает, нравится Капитану. Тот снова улыбается – мягко и, кажется, немного грустно, и начинает выцеловывать дорожку по груди Янто, постепенно опускаясь все ниже, расстегивая его рубашку пуговица за пуговицей. Очень медленно и явно нехотя одежда сдается, вещь за вещью оказываясь на полу.
Вспышка.
Вспышка.
Их обнаженные тела лихорадочно трутся друг о друга; Джек жадно гладит грудь, бедра, плечи Янто, дразнящее проходясь кончиками пальцев по члену, улыбаясь в ответ на сбившееся дыхание, прихватывая зубами открытые, уже припухшие губы, мочку уха, лаская ее языком.
Вспышка.
Вспышка.
Джек проникает в него до конца, обжигая шею горячим выдохом, и Янто закрывает глаза, расслабляясь, отдаваясь Капитану – телом, мыслями, чувствами, и каждый раз это кажется таким правильным… И каждый раз Янто гадает, в чем причина этого чувства – в феромонах или?..
Вспышка.
Вспышка.
Лицо под губами Джека искажено страстью, и он не целует – просто водит открытым ртом по горящим от возбуждения щекам; глаза полуприкрыты, ресницы вздрагивают при каждом движении бедер. Янто смотрит на капельку пота, замеревшую на виске Джека, между коротких темных волос, и чуть поворачивает голову, касаясь языком его скулы, вдыхая его запах, подаваясь навстречу...
Вспышка.
Мышцы Янто напряжены в оргазме, спина изогнута, протяжный стон вырывается из горла. Капитан застывает над ним, с трудом сохраняя баланс на одной руке, ожесточенно вцепившейся в простынь, - голова низко опущена, бедра подрагивают, замедляясь…
Вспышка.
Джек обессилено улыбается и наклоняется ниже, целуя Янто в висок, прежде чем осторожно лечь рядом. Уэльсец в ответ тоже улыбается – едва заметно – и притягивает его ближе, обнимая поперек груди в то время, как пальцы Капитана лениво проходятся по его мокрой спине.
Вдруг Янто напрягается и через секунду, не сдержав громкого стона, срывается с места, в два шага добираясь до груды их одежды на полу. Ноги почти не слушаются, тело ломит, но он отчетливо слышит… Под изумленным взглядом Джека, он выуживает из этой кучи собственные брюки и вытряхивает на ладонь телефон, одновременно нажимая на кнопку приема вызова:
- Да, Гвен?
Джек, приподнявшийся было на локтях, со стоном откидывается назад на подушки, закрывая лицо руками.
- Да, я понял, мы будем через 20 минут. Да, я ему передам, не беспокойся. Хорошо, 20 минут.
Выключив телефон, он поворачивается к Джеку, умудряясь даже совершенно голым и с подтеками спермы на животе выглядеть собранным и готовым к работе.
- Сэр, я боюсь, нам нужно ехать.
- Янто, запиши где-нибудь, что я ненавижу всех пришельцев. Ты не мог выгадать нам хотя бы 10 минут?
Легкая самодовольная улыбка появляется на губах уэльсца, плохо сочетаясь со скромно опущенным взглядом:
- Вообще-то, я выгадал нам 15 минут, сэр… Активность замечена в двух кварталах отсюда.
Брови Джека приподнимаются в удивлении:
- Тогда в душ?
- Думаю, это разумно.
- Думаю, Янто Джонс, ты даже не представляешь себе, как неразумно идти со мной в душ, когда у нас ограничение по времени…
- Прекрасно представляю, сэр.
Вспышка.
- Черт, черт, черт…
- Нужно было оставить ее у меня, сэр.
- Ничто и никогда не выпадало из этих карманов!
- Все когда-то бывает в первый раз.
Джек только досадливо морщится, вспоминая фотокамеру, быстро и громко разлетевшуюся на кусочки под ударом левого щупальца пришельца. Черрррт…
Они идут по Mayes-y-coed road, непривычно пустынной в это время. Видимо, еще не убрали поставленные по их приказу полицейские блоки, и можно гулять прямо по проезжей части, чем, ища выход раздражению, и пользуется Джек. Янто держится чуть позади, следуя за Капитаном на автомате, не отрывая взгляд от асфальта под ногами. И вдруг резко останавливается, осененный неожиданной и, кажется, совершенно бредовой идеей, но уже через секунду хватает Джека за руку, увлекая за собой в сторону находящегося в ста метрах супермаркета. Капитан, едва успевший за подобным маневром, спотыкается, кое-как удерживаясь на ногах, и ускоряет шаг, пытаясь не отстать от уэльсца:
- Что случилось? Янто?!
Тот даже не оглядывается, только бросает через плечо:
- У меня есть идея, сэр.
Через две минуты они наконец останавливаются: Янто замирает в нерешительности перед кабинкой для моментальной фотографии. Брови Капитана взлетают в удивлении:
- Ты шутишь!
- Нет, сэр,- он вытаскивает из кармана бумажник, и Джек слышит звон монеток.
- У меня нет мелочи,- все еще не придя в себя, как-то отстраненно сообщает он, на что Янто только улыбается.
- Считайте, что это подарок,- и скрывается за занавеской.
Джек плюхается на колени Янто, отчего тот охает в первый момент, и обхватывает его рукой за плечи, одновременно пытаясь придать лицу более-менее серьезное выражение.
Вспышка.
Впрочем, он не выдерживает и нескольких секунд, начиная ржать и медленно, но бесповоротно съезжая с колен уэльсца, во избежание чего Янто приходится ухватить его поперек талии.
Вспышка.
Извернувшись, Джек засовывает язык ему в ухо, предварительно удостоверившись, что это будет отлично видно в камеру. Янто меняется в лице, на щеках вспыхивает яркий румянец.
Вспышка.
Повернув голову, он перехватывает губы Капитана, вовлекая его в поцелуй – нежный, успокаивающий; рука осторожно скользит под шинель.
Вспышка.
Джек шумно выдыхает и, не придумав ничего лучшего, наставляет Янто рожки. Ему сложно целоваться и думать одновременно – видимо, его губы и мозг связаны каким-то паранормальным образом.
Вспышка…
@темы: Jack Harkness, Ianto Jones, подарочный фест, fanfiction
-
-
10.10.2008 в 21:43-
-
10.10.2008 в 21:47-
-
10.10.2008 в 22:32я никаких ляпов не заметила) фик просто супер)) так и знала, что Джек Янто рожки поставит, столько лет, а все еще дите))))
-
-
11.10.2008 в 15:17Есть несколько постельных штампов, типа выцеловывания дорожек, но они почти не портят впечатления.-
-
11.10.2008 в 16:59-
-
11.10.2008 в 20:55