Моя любимая педаль - тормоз (с)
Драбблы по Торчвуду из флэшмоба "Персонаж и слово". Общий рейтинг PG-13.
Для Греческого Сфинкса. Йанто, сюрикен.
читать дальшеЙанто всегда знал, что рано или поздно прошлое вырвется из вечной тюрьмы "минувшего", и когда бомба - бомба, когда-то бывшая его любимой женщиной по имени Лиза, - все же взорвалась, вместе с истерическими слезами пришло странное облегчение. И в этом облегчении Йанто боялся признаться даже самому себе - наконец-то этот отрезок его жизни оборван хоть кем-то, пока у него самого на разрыв не хватало сил. Только после кремации останков - и женщины, наполовину состоявшей из металла, и несчастной девочки со шрамом на лбу, которую сотрудники Торчвуда-3, и он, Йанто Джонс, обязаны были защищать, - иногда по ночам накатывало жуткое чувство вины - и перед Лизой, и перед девочкой, имя которой Йанто постарался забыть как можно быстрее, - Джек заставил его оформлять документы по несчастному случаю, - и Йанто вставал и шел в ванную. Плескал в лицо холодной водой, будто пытался смыть липкое тошнотворное ощущение, и старался не смотреть на шкафчик, в котором на верхней полке в самом углу лежал выгнутый кусок металла с острыми краями - часть разобранного ложемента из той камеры в подвале. И думал о том, как хорошо и спокойно будет лечь в горячую ванну и вскрыть себе вены этим сюрикеном из будущего.
Для DrakonL, Янто Джонс "возлюбленный"
читать дальшеЙанто Джонс любил женщину по имени Лиза.
Ее расстреляли у него на глазах.
За час до расстрела ее будущий палач стал его будущим любовником.
Как первый раз соприкоснулись их губы, Йанто не помнил.
За десять минут до расстрела Йанто заходился от желания увидеть, как Джек будет корчиться в смертных муках.
Прошел год.
На самом деле его не было, но Йанто об этом не знает.
Все изменилось.
Но Йанто никогда не признается Джеку в любви.
Не потому, что любить мужчину не пристало мужчине.
Потому что ты не можешь называть своим возлюбленным мужчину, убившего твою возлюбленную.
Для archgavriil, Оуэн Харпер + "песня"...
читать дальшеТак случилось, что когда очередной подобранный на месте космических выплесков Разлома небольшой контейнер внезапно открылся, в Хабе оставались только Джек, которому некуда было пойти, и Оуэн, сильно увлекшийся чтением присланных отчетов о вскрытиях трех весьма загадочных трупов, найденных полностью выпотрошенными. Он даже фотографии на своем рабочем месте разложил, чтобы лучше видеть. И когда неожиданно на полную громкость - будто из мощных динамиков, встроенных в стены института, - раздались величественные звуки из "Кармина Бурана" - O Fortuna velut luna - он подскочил на месте и собрался обругать Джека сначала себе под нос, а потом спросить, что на него такое нашло. Только он не успел сделать ни то, ни другое, поскольку на огромной черно-белой фотографии изуродованного лица второй жертвы - Кристина Никс, 25 лет, не замужем, - открылись глаза, и губы растянулись в улыбке. И на Оуэна накатила черная жуть, от которой скрутило мышцы, и мир сузился тоннелем, в конце которого искажалось в улыбке белое лицо мертвой женщины, которую после смерти искромсали дважды - неизвестный, выпотрошивший ее, и патологоанатом, производивший вскрытие, и волнами накатывал хор, исполняющий что-то столь же жуткое на латыни. Он зажмурился, но так было еще страшнее, и он скорчился, вытягивая перед собой руки, будто нащупывая опору, и тут его схватили в объятия, и лицо мертвой женщины перед глазами сменилось лицом Джека. В глазах Джека читался тот же ужас, застывшим голубым льдом, но все же одна искра рассудка еще теплилась, и Джек уткнул Оуэна лицом себе в плечо и прохрипел:
- Это пройдет... скоро... около часа выдержать... дымка Лауры, воздействие на нервную систему... час, потом все пройдет...
У Джека такие же напряженные мышцы, но он удерживается от паники, и Оуэн осознает, что источник ее внешний, внешний, а не внутренний, а с внешним можно справиться, и Оуэн немного успокаивается. И они просидели весь час на полу около лестницы, забившись в угол, и Оуэн смотрел в бессчетные мертвые лица, а Джека иногда встряхивало, и он шипел что-то неразборчивое, и Оуэн так и не разжал зубы, чтобы спросить, кого же он видел.
Но все кончается, и кончилась даже бесконечная кантата, выключилась, пропала, а вместе с ней пришло облегчение. Оуэн уже готов был вырубиться прямо там же, но все же удержался и неловко поднялся на ноги, выпутавшись из рук Джека. Сознание, освобожденное от холодных когтей бездумной паники, включалось, и Оуэн решил, что успеет задать пару вопросов прежде, чем заснуть на диванчике.
- Что это было, черт возьми?
- Дымка Лауры, - все еще хрипло сообщил ему Джек, в свою очередь поднимаясь с пола. - Газ Д-17.
Тут он вспомнил, что Оуэну это ничего не говорит, и продолжил:
- Д-17 - газ инопланетного происхождения, комплексное воздействие на нервную систему, порождает галлюцинации, зрительные и слуховые, ассоциации с тем, что человек видел непосредственно перед контактом, плюс непроизвольное напряжение мышц. Действие краткосрочное, без негативных последствий.
- И откуда информация, если мы эту дрянь только вчера нашли?
- Я видел в архивах. Уже было такое. Приступы паники, страха, галлюцинации. Летальные исходы. Два. Когда на меня нашло, как-то сразу вспомнилось.
- А почему дымка Лауры?
- Один из двух летальных исходов. Лаура Динни, младший научный сотрудник, застрелилась на рабочем месте примерно через пятнадцать минут после начала воздействия. Но они такой контейнер сами открыли, почему наш открылся сам, пока неясно.
- Когда?
- В середине 70-х. И нет, никакие другие ведомства эту информацию и образцы не получили. Тем более силовые ведомства. Ты сам до дивана дойдешь или тебе помочь?
Оуэн уже был в таком состоянии, что ограничился взглядом умеренной степени негодования, и уже совсем было собрался свалиться, как вспомнил еще одну вещь.
- А что сейчас слышал ты? Какую музыку? Или песню?
Джек, как ни странно, не спешил отвечать. Постоял, опираясь бедром на стол, и Оуэн уже думал, что сейчас босс, как всегда, отделается шуткой. Он уже открыл рот, чтобы сказать, ладно, черт с ним, как Джек все же ответил.
- Не музыку. Гудение.
- Просто гудение?
- Да.
- И это твой кошмар?
Джек промолчал. И Оуэн уже не дождался ответа, провалившись в сон без сновидений.
Для amguz, Джек и particle collider эээ пусть будет ускорение. Драббл связан с предыдущим.
читать дальшеКогда по плечам внезапно побежали мурашки, и по спине прокатился первый неясный холодок, Джек оторвался от набивания отчета - того уровня, который он никак не мог перепоручить Йанто, - и прислушался к своим ощущениям. И тут же об этом пожалел, потому что пришла первая тяжелая волна страха, навалилась, перехватывая дыхание, за ней вторая, заволакивая сознание, не давая сосредоточиться, осознать и понять ситуацию, собраться и справиться. И только потому, что Джек такое уже переживал, он смог вспомнить и понять причину - внешнюю. Страх без причины, ниоткуда, как разверзающаяся бездна кошмара. Дымка Лауры, они уже это проходили.
Он успел заблокировать доступ в Хаб и вывалиться из кабинета до того, как тошнотворный ужас почти ослепил его. И он практически скатился по лестнице, а потом услышал вой.
Оуэн. О черт.
Он успел. Шатаясь, дошел до Оуэна, обнял, привычным движением утыкая того лицом себе в плечо, и они опустились на пол. Теперь только вытерпеть. И маячившее на периферии слуха гудение стало отчетливым, а перед глазами открылась картина.
Плачущая от ужаса Гвен, искаженное лицо Тошико - она боготворит его, он всегда знал, с тех самых пор, как вытащил ее из той тюрьмы - купил - и сейчас она смотрит на него, как на бога, который сможет - сможет что? - а за ее плечом стоит Йанто, и что он видит сейчас, неизвестно - отрезанная голова Лизы в холодильнике, Джек с пистолетом - не с длинноствольным револьвером, а огромным, как небо, пистолетом, и черная дыра дула расширяется, поглощая окружающий мир, - и что он способен сделать, тоже никому неизвестно. Оуэн прижался к стене с зажатым в руке скальпелем, забыв про пистолет, и смотрит перед собой, словно перед ним стоит кто-то.
И внезапно появился свет, и гудение стало громче, и рядом материализовалась Тардис. И ее дверь открылась, и из нее вышел Доктор. И Джек радостно улыбнулся, моментально успокаиваясь - Доктор здесь, он может все, все будет хорошо, - но вслед за Доктором из Тардис шагнул Мастер - с тем же лицом и с той же улыбкой, с которой он смотрел на нескончаемые смерти Джека на "Валианте", - и Джек замер. А Доктор холодно улыбнулся, окидывая всех их - людей, скорчившихся от ужаса, - насмешливым взглядом и сосредоточился на Джеке. Накатила очередная волна и захотелось кричать и выть - помоги, что ты творишь, ты же видишь, мы они сейчас умрут, перестреляют друг друга или застрелятся, - но тут Мастер подошел к Доктору сзади и обнял того за талию. Улыбнулся и прошептал Доктору на ухо - и Джек услышал его так ясно, если бы эти слова прошептали ему:
- Возьми его мне. Я хочу игрушку.
- Ты ломаешь все свои игрушки.
Но произнося это, Доктор улыбался. Нежно и мягко, и эта улыбка казалась извращением, потому что карие глаза оставались холодны и насмешливы, и руки Мастера лежали на талии Доктора, и они оба улыбались. И Джек отчетливо слышал непрекращающееся гудение Тардис.
- Пойдем со мной.
- Нет.
Доктор сделал шаг вперед. Мастер отпустил его и стоял и все так же улыбался. А Доктор приобнял Джека за шею, и Джек ясно увидел, что карие радужки в его глазах - лишь завеса, тончайшая и почти прозрачная, а под ней бездонные черные дыры. И гудение становилось все сильнее, и Доктор потянул его за собой. Гудение перекрывало все - крики, откровенный плач, всхлипывания, все они оставались позади, а перед ним стояла Тардис с открытой дверью, и Доктор вел его за собой, и Джек шел, ничего не видя, кроме льющегося света.
- Джек! Джек, выключи ее!
Джек выпадает в реальность. Оуэн в его руках. Он тоже что-то слышит. И нет Тардис, и нет Доктора, и Мастера тоже нет, а есть только проклятая дымка Лауры, и все скоро кончится.
- Я не могу. Прости. Еще немного.
Все, что угодно, за ускорение метаболических процессов, отвечающих за вывод из клеток продуктов распада проклятого газа. Именно они вызывают галлюцинации, а не сам газ, и мысль о том, что происходящее вполне объяснимо с медицинской точки зрения, немного снимает напряжение. Страшна именно слепая паника, здравая, насколько возможно, оценка ситуации, приносит некоторое успокоение. Ненадолго. До новой волны, когда перед Джеком вновь оказывается раскрытая дверь Тардис, и слышится нескончаемое гудение.
Они выдержали. И Оуэн свалился на диван, а Джек убрал проклятый контейнер в сейф и опустился на пол. От чистого облегчения, что все, что он видел за последний час - лишь кошмар, вызванный присутствием в его клетках чужеродных веществ, кружилась голова, и он сидел, привалившись к стене, и не мог двинуться.
Неважно. Все хорошо. Кошмара больше нет. Только еще немного посидеть, и можно будет подняться и жить дальше. Все равно больше ничего не остается.
Для Romina, Торчвудовский птеродактиль, слово - возмущение))
читать дальшеКогда казалось бы навсегда выброшенный из жизни Торчвуда в целом и Джека Харкнесса в частности Джон Харт снова сунул свой нос в Кардифф, Уэльс, Великобритания, Земля, Солнечная система, то сие явление восторга не вызвало ни у кого. А когда выяснилось, что Земля опять типа в опасности, и только Джон Харт своей неповторимой персоной может помочь ее спасти, то команда Торчвуда прониклась к Джону совсем уж негативными чувствами, кои и проявляла с регулярностью, достойной лучшей участи.
Оуэн регулярно пытался подсунуть Харту что-нибудь из репертуара студентов-медиков (прошу вас, фенолфталеин - это из репертуара школьников, студенты-медики шагнули далеко вперед), в каковых попытках он нашел опору и поддержку у Йанто, в руках которого вообще находились все запасы воды и кофе в штаб-квартире. И в глазах Йанто периодически мелькала настолько нехорошая искра, что Джон поначалу отказался в принципе брать чашку с кофе из его рук, и только когда Джек сообщил, что приказал Йанто прекратить попытки Джона отравить, немного успокоился, подумав, что на месте Йанто тоже не рисковал бы своим местом на теплой джековой подушке.
Тошико Джона просто не замечала, с гораздо большей теплотой относясь даже к птеродактилю. Птеродактиль, сука, Джона тоже сильно невзлюбил, поэтому регулярно пытался сбросить тому на голову что-нибудь небольшое, но тяжелое. В чем его потихоньку поощрял Йанто, после каждой попытки подсовывающий птицеящеру черный шоколад. Половину плитки Мифануи, половину себе. И целую плитку Джеку, на всякий случай. Джек, не в силах устоять, шоколадку съедал, потом ворчал, что растолстеет, на что Йанто неизменно отвечал, что сразу же заметит и непременно скажет об этом Джеку, а пока тому волноваться не о чем.
Зато Гвен, ощущая себя истинным человеком и гуманистом в лучшем значении этого слова, простила Джона за попытки ее убить и регулярно навязывалась к нему в пару, от чего Джона перекашивало столь же искренне, как и от оуэновских добавок в кофе.
Мифануи вновь пронесся под потолком, возмущенно крича. Он хотел шоколадку, а Йанто не было в поле видимости. А к Йанто он проникся теплыми чувствами - насколько это возможно для доисторического крылатого ящера - еще с того момента, как тот впервые предложил ему черный шоколад.
Он же не знал, что это не его ловили тогда в ангаре на шоколадку. Это Джека тогда ловили на птеродактиля.
Для Solei Moon Frai, Джек Харкнесс/джип (да, можно пэйрингом) =))
читать дальшеДжеку хотелось секса, черного кофе с черным шоколадом и кого-нибудь убить.
Вонзить нож в чужое горло и повернуть, вслушиваясь в хрипы и не в силах оторвать взгляд от алой артериальной крови.
Швырнуть другого человека - другого мужчину - прижать дуло револьвера к его затылку и нажать на курок, выпрямившись, смотря сверху вниз.
За рулем мощной машины, асфальтово-черной, ревущей мотором, могучего джипа-внедорожника, гнать по городу, а рядом с тобой влюбленный в тебя парень с работы, боевик, годный только на грязную работу - бегать, стрелять, действовать без колебаний, убивать любую инопланетную жизнь - ха, знал бы он, что ты тоже "не отсюда" - таскать трупы, в общем, ничего особенного, но сейчас он что-то принял и странно улыбается, и ты вжимаешь педаль газа в пол, а он лезет рукой тебе в штаны, не получается, и он гладит тебя через ткань, и у тебя все плывет перед глазами, и ты на всей скорости вмазываешься в бетонную стену.
Удерживать бьющегося человека в наполненной горячей водой ванне, обнимая, обхватывая, захлебываясь, глотая безвкусную озонированную воду, утаскивая с собой, долбаная русалочка из джакузи, тонущая со своей жертвой и бьющаяся плечами, и бедрами, и затылком о металл дна. Потом смотреть на себя в зеркало, мокрые волосы, прилипшие ко лбу, распахнутые голубые глаза, капли воды на верхней губе, попытка увидеть смысл или его отсутствие, понять, что происходит, нет, не вокруг, а внутри, только внутри, остальное неважно. Уже свихнулся или еще нет.
Хотя наличие трупа в собственной ванне уже о чем-то говорит.
Сексом он занимался со всеми своими начальниками. Потом стал заниматься со всеми своими сотрудниками. И еще никто не отказывался. Всем было любопытно увидеть, что же скрывается под шинелью и рубашкой, под уложенными волосами и беспечными словами, сияющими улыбками и приятными манерами. Кончалось по-разному. Как именно, значения не имело. Джек никогда не претендовал на чужие чувства и считал себя вправе рассчитывать на ответную любезность.
И он занимался сексом с Алексом, а спустя 24 часа наступило новое тысячелетие, и Алекс вышиб себе мозги на глазах у Джека, забрызгав его красным и серым, оставив ему несколько трупов и Торчвуд-3.
Казалось бы, это должно было научить Джека не заниматься сексом... а, ладно, трахаться будет короче, так вот, не трахаться с коллегами по работе. Но иногда Джек просто не мог утешить близких ему людей - а единственными близкими Джеку людьми уже много лет были только сотрудники Торчвуда-3, - иначе чем теплом своего тела. Не знал, как. А так они выплакивались, выкрикивались, выплескивали свою боль или просто позволяли себя утешить таким вот образом.
Так Джеку было вполне привычно и понятно. А больше у него все равно ничего не было.
Свое только тело, мозги, навыки, прошлое. Все остальное позаимствовано - имя и звание, или отдано - душа и жизнь. Все остальное чужое, наносное, взятое, украденное, подобранное на обломках. Все временное. Чтобы, когда придет время, шагнуть вперед, не оглядываясь.
Черный кофе на этой планете неплохой.
Джек сидит за своим столом в кабинете и смотрит в одну точку. Ему хочется секса, черного кофе с черным шоколадом и кого-нибудь убить.
№ 2 для Solei Moon Frai, Джек Харкнесс/джип (да, можно пэйрингом) =))
читать дальшеДжеку было скучно, а как назло, в штаб-квартире никого не осталось, кроме Мифануи. Немного подумав, Джек решил, что он еще не настолько отчаялся, и проигнорировав скрежещущие вопли возмущенного таким невниманием и пренебрежением птеродактиля, направился в гараж.
Вот зачем именно он туда пошел, он бы не объяснил. Захотелось ему так. А в гараже стоял большой черный сверкающий джип с надписью TORCHWOOD на переднем крыле, и Джек, проходя мимо, погладил джип по гладко отполированной черной морде. Просто так, потому что руки чесались что-нибудь погладить. И пошел дальше.
И через три шага его мягко толкнули чуть выше колен.
Бампером. Так, чтобы Джек слегка выгнулся и его можно было подтолкнуть уже выше колен. Как раз ниже спины.
Сказать, что Джек сильно удивился, значит, ничего не сказать. Ибо в гараже были только он и джип. Поэтому Джек очень осторожно обернулся и...
Ну да, а что еще он там ожидал увидеть? Кроме загадочно лыбящейся морды джипа? Правильно, ничего.
Джип ухмыльнулся и слегка подтолкнул Джека уже спереди. Лобовое стекло его было бесстрастно, но от машины исходила необъяснимая аура самодовольства, порождаемого мощью двигателя, и почти сексуальной игривости.
А против огромных черных машин, внутри которых живет и пышет сотнями лошадиных сил могучий мотор, Джек никогда не мог устоять.
И через минуту он уже лежал на спине и смотрел вверх, а над ним нависала черная стальная махина с ухмыляющейся несокрушимой решеткой на радиаторе и правым передним колесом прижимала Джека за левую руку к бетонному полу гаража. Прижимала очень осторожно, почти нежно, чтобы кости не раздавить, лишь намек на давление, совершенный контроль машинной силы. Фары - впрочем, Джеку было их не видно, - сияли галогенным светом и будто сужались в прищуре. И джип будто пошутил - резину я сменил, не переживай.
Джек в свою очередь ухмыльнулся и развел под джипом ноги. Ну и что ты теперь будешь делать? Джип возмущенно взревел мотором и слегка накатился на Джека, но перед этим позволив тому отодвинуть руку чуть дальше. Джон слегка выгнулся, откровенно насмехаясь, согнул правую ногу в колене и дотянулся до днища. Джип снова взревел, но уже по-другому и немного откатился назад. Так, чтобы коленка прошлась по металлу.
Джек слегка опустил ногу, чтобы не вывернуть, и провел по почему-то теплому металлу ладонью. Еще и еще. А вторую руку запустил себе в брюки и слегка сжал вставший член. И гладил себя и теплый металл ревущей над ним машины, зрение затуманивалось, мысли путались, перед глазами черный цвет металла смешивался с космической тьмой, и в ней вспыхивали звезды, и Джек задыхался, не понимая и не осознавая происходящего, и одновременно с оргазмом накатила тьма.
Он очнулся через несколько минут. Именно очнулся, а не ожил, как ни странно, СО его не убивал. Что же, в жизни много загадок.
Он застегнулся, слегка поморщившись, неуклюже выбрался из под джипа, молча стоящего с вырубленным двигателем, и вернулся в Хаб. В душ и лежать без сна. Для одной ночи приключений и галлюцинаций достаточно.
Для Греческого Сфинкса. Йанто, сюрикен.
читать дальшеЙанто всегда знал, что рано или поздно прошлое вырвется из вечной тюрьмы "минувшего", и когда бомба - бомба, когда-то бывшая его любимой женщиной по имени Лиза, - все же взорвалась, вместе с истерическими слезами пришло странное облегчение. И в этом облегчении Йанто боялся признаться даже самому себе - наконец-то этот отрезок его жизни оборван хоть кем-то, пока у него самого на разрыв не хватало сил. Только после кремации останков - и женщины, наполовину состоявшей из металла, и несчастной девочки со шрамом на лбу, которую сотрудники Торчвуда-3, и он, Йанто Джонс, обязаны были защищать, - иногда по ночам накатывало жуткое чувство вины - и перед Лизой, и перед девочкой, имя которой Йанто постарался забыть как можно быстрее, - Джек заставил его оформлять документы по несчастному случаю, - и Йанто вставал и шел в ванную. Плескал в лицо холодной водой, будто пытался смыть липкое тошнотворное ощущение, и старался не смотреть на шкафчик, в котором на верхней полке в самом углу лежал выгнутый кусок металла с острыми краями - часть разобранного ложемента из той камеры в подвале. И думал о том, как хорошо и спокойно будет лечь в горячую ванну и вскрыть себе вены этим сюрикеном из будущего.
Для DrakonL, Янто Джонс "возлюбленный"
читать дальшеЙанто Джонс любил женщину по имени Лиза.
Ее расстреляли у него на глазах.
За час до расстрела ее будущий палач стал его будущим любовником.
Как первый раз соприкоснулись их губы, Йанто не помнил.
За десять минут до расстрела Йанто заходился от желания увидеть, как Джек будет корчиться в смертных муках.
Прошел год.
На самом деле его не было, но Йанто об этом не знает.
Все изменилось.
Но Йанто никогда не признается Джеку в любви.
Не потому, что любить мужчину не пристало мужчине.
Потому что ты не можешь называть своим возлюбленным мужчину, убившего твою возлюбленную.
Для archgavriil, Оуэн Харпер + "песня"...
читать дальшеТак случилось, что когда очередной подобранный на месте космических выплесков Разлома небольшой контейнер внезапно открылся, в Хабе оставались только Джек, которому некуда было пойти, и Оуэн, сильно увлекшийся чтением присланных отчетов о вскрытиях трех весьма загадочных трупов, найденных полностью выпотрошенными. Он даже фотографии на своем рабочем месте разложил, чтобы лучше видеть. И когда неожиданно на полную громкость - будто из мощных динамиков, встроенных в стены института, - раздались величественные звуки из "Кармина Бурана" - O Fortuna velut luna - он подскочил на месте и собрался обругать Джека сначала себе под нос, а потом спросить, что на него такое нашло. Только он не успел сделать ни то, ни другое, поскольку на огромной черно-белой фотографии изуродованного лица второй жертвы - Кристина Никс, 25 лет, не замужем, - открылись глаза, и губы растянулись в улыбке. И на Оуэна накатила черная жуть, от которой скрутило мышцы, и мир сузился тоннелем, в конце которого искажалось в улыбке белое лицо мертвой женщины, которую после смерти искромсали дважды - неизвестный, выпотрошивший ее, и патологоанатом, производивший вскрытие, и волнами накатывал хор, исполняющий что-то столь же жуткое на латыни. Он зажмурился, но так было еще страшнее, и он скорчился, вытягивая перед собой руки, будто нащупывая опору, и тут его схватили в объятия, и лицо мертвой женщины перед глазами сменилось лицом Джека. В глазах Джека читался тот же ужас, застывшим голубым льдом, но все же одна искра рассудка еще теплилась, и Джек уткнул Оуэна лицом себе в плечо и прохрипел:
- Это пройдет... скоро... около часа выдержать... дымка Лауры, воздействие на нервную систему... час, потом все пройдет...
У Джека такие же напряженные мышцы, но он удерживается от паники, и Оуэн осознает, что источник ее внешний, внешний, а не внутренний, а с внешним можно справиться, и Оуэн немного успокаивается. И они просидели весь час на полу около лестницы, забившись в угол, и Оуэн смотрел в бессчетные мертвые лица, а Джека иногда встряхивало, и он шипел что-то неразборчивое, и Оуэн так и не разжал зубы, чтобы спросить, кого же он видел.
Но все кончается, и кончилась даже бесконечная кантата, выключилась, пропала, а вместе с ней пришло облегчение. Оуэн уже готов был вырубиться прямо там же, но все же удержался и неловко поднялся на ноги, выпутавшись из рук Джека. Сознание, освобожденное от холодных когтей бездумной паники, включалось, и Оуэн решил, что успеет задать пару вопросов прежде, чем заснуть на диванчике.
- Что это было, черт возьми?
- Дымка Лауры, - все еще хрипло сообщил ему Джек, в свою очередь поднимаясь с пола. - Газ Д-17.
Тут он вспомнил, что Оуэну это ничего не говорит, и продолжил:
- Д-17 - газ инопланетного происхождения, комплексное воздействие на нервную систему, порождает галлюцинации, зрительные и слуховые, ассоциации с тем, что человек видел непосредственно перед контактом, плюс непроизвольное напряжение мышц. Действие краткосрочное, без негативных последствий.
- И откуда информация, если мы эту дрянь только вчера нашли?
- Я видел в архивах. Уже было такое. Приступы паники, страха, галлюцинации. Летальные исходы. Два. Когда на меня нашло, как-то сразу вспомнилось.
- А почему дымка Лауры?
- Один из двух летальных исходов. Лаура Динни, младший научный сотрудник, застрелилась на рабочем месте примерно через пятнадцать минут после начала воздействия. Но они такой контейнер сами открыли, почему наш открылся сам, пока неясно.
- Когда?
- В середине 70-х. И нет, никакие другие ведомства эту информацию и образцы не получили. Тем более силовые ведомства. Ты сам до дивана дойдешь или тебе помочь?
Оуэн уже был в таком состоянии, что ограничился взглядом умеренной степени негодования, и уже совсем было собрался свалиться, как вспомнил еще одну вещь.
- А что сейчас слышал ты? Какую музыку? Или песню?
Джек, как ни странно, не спешил отвечать. Постоял, опираясь бедром на стол, и Оуэн уже думал, что сейчас босс, как всегда, отделается шуткой. Он уже открыл рот, чтобы сказать, ладно, черт с ним, как Джек все же ответил.
- Не музыку. Гудение.
- Просто гудение?
- Да.
- И это твой кошмар?
Джек промолчал. И Оуэн уже не дождался ответа, провалившись в сон без сновидений.
Для amguz, Джек и particle collider эээ пусть будет ускорение. Драббл связан с предыдущим.
читать дальшеКогда по плечам внезапно побежали мурашки, и по спине прокатился первый неясный холодок, Джек оторвался от набивания отчета - того уровня, который он никак не мог перепоручить Йанто, - и прислушался к своим ощущениям. И тут же об этом пожалел, потому что пришла первая тяжелая волна страха, навалилась, перехватывая дыхание, за ней вторая, заволакивая сознание, не давая сосредоточиться, осознать и понять ситуацию, собраться и справиться. И только потому, что Джек такое уже переживал, он смог вспомнить и понять причину - внешнюю. Страх без причины, ниоткуда, как разверзающаяся бездна кошмара. Дымка Лауры, они уже это проходили.
Он успел заблокировать доступ в Хаб и вывалиться из кабинета до того, как тошнотворный ужас почти ослепил его. И он практически скатился по лестнице, а потом услышал вой.
Оуэн. О черт.
Он успел. Шатаясь, дошел до Оуэна, обнял, привычным движением утыкая того лицом себе в плечо, и они опустились на пол. Теперь только вытерпеть. И маячившее на периферии слуха гудение стало отчетливым, а перед глазами открылась картина.
Плачущая от ужаса Гвен, искаженное лицо Тошико - она боготворит его, он всегда знал, с тех самых пор, как вытащил ее из той тюрьмы - купил - и сейчас она смотрит на него, как на бога, который сможет - сможет что? - а за ее плечом стоит Йанто, и что он видит сейчас, неизвестно - отрезанная голова Лизы в холодильнике, Джек с пистолетом - не с длинноствольным револьвером, а огромным, как небо, пистолетом, и черная дыра дула расширяется, поглощая окружающий мир, - и что он способен сделать, тоже никому неизвестно. Оуэн прижался к стене с зажатым в руке скальпелем, забыв про пистолет, и смотрит перед собой, словно перед ним стоит кто-то.
И внезапно появился свет, и гудение стало громче, и рядом материализовалась Тардис. И ее дверь открылась, и из нее вышел Доктор. И Джек радостно улыбнулся, моментально успокаиваясь - Доктор здесь, он может все, все будет хорошо, - но вслед за Доктором из Тардис шагнул Мастер - с тем же лицом и с той же улыбкой, с которой он смотрел на нескончаемые смерти Джека на "Валианте", - и Джек замер. А Доктор холодно улыбнулся, окидывая всех их - людей, скорчившихся от ужаса, - насмешливым взглядом и сосредоточился на Джеке. Накатила очередная волна и захотелось кричать и выть - помоги, что ты творишь, ты же видишь, мы они сейчас умрут, перестреляют друг друга или застрелятся, - но тут Мастер подошел к Доктору сзади и обнял того за талию. Улыбнулся и прошептал Доктору на ухо - и Джек услышал его так ясно, если бы эти слова прошептали ему:
- Возьми его мне. Я хочу игрушку.
- Ты ломаешь все свои игрушки.
Но произнося это, Доктор улыбался. Нежно и мягко, и эта улыбка казалась извращением, потому что карие глаза оставались холодны и насмешливы, и руки Мастера лежали на талии Доктора, и они оба улыбались. И Джек отчетливо слышал непрекращающееся гудение Тардис.
- Пойдем со мной.
- Нет.
Доктор сделал шаг вперед. Мастер отпустил его и стоял и все так же улыбался. А Доктор приобнял Джека за шею, и Джек ясно увидел, что карие радужки в его глазах - лишь завеса, тончайшая и почти прозрачная, а под ней бездонные черные дыры. И гудение становилось все сильнее, и Доктор потянул его за собой. Гудение перекрывало все - крики, откровенный плач, всхлипывания, все они оставались позади, а перед ним стояла Тардис с открытой дверью, и Доктор вел его за собой, и Джек шел, ничего не видя, кроме льющегося света.
- Джек! Джек, выключи ее!
Джек выпадает в реальность. Оуэн в его руках. Он тоже что-то слышит. И нет Тардис, и нет Доктора, и Мастера тоже нет, а есть только проклятая дымка Лауры, и все скоро кончится.
- Я не могу. Прости. Еще немного.
Все, что угодно, за ускорение метаболических процессов, отвечающих за вывод из клеток продуктов распада проклятого газа. Именно они вызывают галлюцинации, а не сам газ, и мысль о том, что происходящее вполне объяснимо с медицинской точки зрения, немного снимает напряжение. Страшна именно слепая паника, здравая, насколько возможно, оценка ситуации, приносит некоторое успокоение. Ненадолго. До новой волны, когда перед Джеком вновь оказывается раскрытая дверь Тардис, и слышится нескончаемое гудение.
Они выдержали. И Оуэн свалился на диван, а Джек убрал проклятый контейнер в сейф и опустился на пол. От чистого облегчения, что все, что он видел за последний час - лишь кошмар, вызванный присутствием в его клетках чужеродных веществ, кружилась голова, и он сидел, привалившись к стене, и не мог двинуться.
Неважно. Все хорошо. Кошмара больше нет. Только еще немного посидеть, и можно будет подняться и жить дальше. Все равно больше ничего не остается.
Для Romina, Торчвудовский птеродактиль, слово - возмущение))
читать дальшеКогда казалось бы навсегда выброшенный из жизни Торчвуда в целом и Джека Харкнесса в частности Джон Харт снова сунул свой нос в Кардифф, Уэльс, Великобритания, Земля, Солнечная система, то сие явление восторга не вызвало ни у кого. А когда выяснилось, что Земля опять типа в опасности, и только Джон Харт своей неповторимой персоной может помочь ее спасти, то команда Торчвуда прониклась к Джону совсем уж негативными чувствами, кои и проявляла с регулярностью, достойной лучшей участи.
Оуэн регулярно пытался подсунуть Харту что-нибудь из репертуара студентов-медиков (прошу вас, фенолфталеин - это из репертуара школьников, студенты-медики шагнули далеко вперед), в каковых попытках он нашел опору и поддержку у Йанто, в руках которого вообще находились все запасы воды и кофе в штаб-квартире. И в глазах Йанто периодически мелькала настолько нехорошая искра, что Джон поначалу отказался в принципе брать чашку с кофе из его рук, и только когда Джек сообщил, что приказал Йанто прекратить попытки Джона отравить, немного успокоился, подумав, что на месте Йанто тоже не рисковал бы своим местом на теплой джековой подушке.
Тошико Джона просто не замечала, с гораздо большей теплотой относясь даже к птеродактилю. Птеродактиль, сука, Джона тоже сильно невзлюбил, поэтому регулярно пытался сбросить тому на голову что-нибудь небольшое, но тяжелое. В чем его потихоньку поощрял Йанто, после каждой попытки подсовывающий птицеящеру черный шоколад. Половину плитки Мифануи, половину себе. И целую плитку Джеку, на всякий случай. Джек, не в силах устоять, шоколадку съедал, потом ворчал, что растолстеет, на что Йанто неизменно отвечал, что сразу же заметит и непременно скажет об этом Джеку, а пока тому волноваться не о чем.
Зато Гвен, ощущая себя истинным человеком и гуманистом в лучшем значении этого слова, простила Джона за попытки ее убить и регулярно навязывалась к нему в пару, от чего Джона перекашивало столь же искренне, как и от оуэновских добавок в кофе.
Мифануи вновь пронесся под потолком, возмущенно крича. Он хотел шоколадку, а Йанто не было в поле видимости. А к Йанто он проникся теплыми чувствами - насколько это возможно для доисторического крылатого ящера - еще с того момента, как тот впервые предложил ему черный шоколад.
Он же не знал, что это не его ловили тогда в ангаре на шоколадку. Это Джека тогда ловили на птеродактиля.
Для Solei Moon Frai, Джек Харкнесс/джип (да, можно пэйрингом) =))
читать дальшеДжеку хотелось секса, черного кофе с черным шоколадом и кого-нибудь убить.
Вонзить нож в чужое горло и повернуть, вслушиваясь в хрипы и не в силах оторвать взгляд от алой артериальной крови.
Швырнуть другого человека - другого мужчину - прижать дуло револьвера к его затылку и нажать на курок, выпрямившись, смотря сверху вниз.
За рулем мощной машины, асфальтово-черной, ревущей мотором, могучего джипа-внедорожника, гнать по городу, а рядом с тобой влюбленный в тебя парень с работы, боевик, годный только на грязную работу - бегать, стрелять, действовать без колебаний, убивать любую инопланетную жизнь - ха, знал бы он, что ты тоже "не отсюда" - таскать трупы, в общем, ничего особенного, но сейчас он что-то принял и странно улыбается, и ты вжимаешь педаль газа в пол, а он лезет рукой тебе в штаны, не получается, и он гладит тебя через ткань, и у тебя все плывет перед глазами, и ты на всей скорости вмазываешься в бетонную стену.
Удерживать бьющегося человека в наполненной горячей водой ванне, обнимая, обхватывая, захлебываясь, глотая безвкусную озонированную воду, утаскивая с собой, долбаная русалочка из джакузи, тонущая со своей жертвой и бьющаяся плечами, и бедрами, и затылком о металл дна. Потом смотреть на себя в зеркало, мокрые волосы, прилипшие ко лбу, распахнутые голубые глаза, капли воды на верхней губе, попытка увидеть смысл или его отсутствие, понять, что происходит, нет, не вокруг, а внутри, только внутри, остальное неважно. Уже свихнулся или еще нет.
Хотя наличие трупа в собственной ванне уже о чем-то говорит.
Сексом он занимался со всеми своими начальниками. Потом стал заниматься со всеми своими сотрудниками. И еще никто не отказывался. Всем было любопытно увидеть, что же скрывается под шинелью и рубашкой, под уложенными волосами и беспечными словами, сияющими улыбками и приятными манерами. Кончалось по-разному. Как именно, значения не имело. Джек никогда не претендовал на чужие чувства и считал себя вправе рассчитывать на ответную любезность.
И он занимался сексом с Алексом, а спустя 24 часа наступило новое тысячелетие, и Алекс вышиб себе мозги на глазах у Джека, забрызгав его красным и серым, оставив ему несколько трупов и Торчвуд-3.
Казалось бы, это должно было научить Джека не заниматься сексом... а, ладно, трахаться будет короче, так вот, не трахаться с коллегами по работе. Но иногда Джек просто не мог утешить близких ему людей - а единственными близкими Джеку людьми уже много лет были только сотрудники Торчвуда-3, - иначе чем теплом своего тела. Не знал, как. А так они выплакивались, выкрикивались, выплескивали свою боль или просто позволяли себя утешить таким вот образом.
Так Джеку было вполне привычно и понятно. А больше у него все равно ничего не было.
Свое только тело, мозги, навыки, прошлое. Все остальное позаимствовано - имя и звание, или отдано - душа и жизнь. Все остальное чужое, наносное, взятое, украденное, подобранное на обломках. Все временное. Чтобы, когда придет время, шагнуть вперед, не оглядываясь.
Черный кофе на этой планете неплохой.
Джек сидит за своим столом в кабинете и смотрит в одну точку. Ему хочется секса, черного кофе с черным шоколадом и кого-нибудь убить.
№ 2 для Solei Moon Frai, Джек Харкнесс/джип (да, можно пэйрингом) =))
читать дальшеДжеку было скучно, а как назло, в штаб-квартире никого не осталось, кроме Мифануи. Немного подумав, Джек решил, что он еще не настолько отчаялся, и проигнорировав скрежещущие вопли возмущенного таким невниманием и пренебрежением птеродактиля, направился в гараж.
Вот зачем именно он туда пошел, он бы не объяснил. Захотелось ему так. А в гараже стоял большой черный сверкающий джип с надписью TORCHWOOD на переднем крыле, и Джек, проходя мимо, погладил джип по гладко отполированной черной морде. Просто так, потому что руки чесались что-нибудь погладить. И пошел дальше.
И через три шага его мягко толкнули чуть выше колен.
Бампером. Так, чтобы Джек слегка выгнулся и его можно было подтолкнуть уже выше колен. Как раз ниже спины.
Сказать, что Джек сильно удивился, значит, ничего не сказать. Ибо в гараже были только он и джип. Поэтому Джек очень осторожно обернулся и...
Ну да, а что еще он там ожидал увидеть? Кроме загадочно лыбящейся морды джипа? Правильно, ничего.
Джип ухмыльнулся и слегка подтолкнул Джека уже спереди. Лобовое стекло его было бесстрастно, но от машины исходила необъяснимая аура самодовольства, порождаемого мощью двигателя, и почти сексуальной игривости.
А против огромных черных машин, внутри которых живет и пышет сотнями лошадиных сил могучий мотор, Джек никогда не мог устоять.
И через минуту он уже лежал на спине и смотрел вверх, а над ним нависала черная стальная махина с ухмыляющейся несокрушимой решеткой на радиаторе и правым передним колесом прижимала Джека за левую руку к бетонному полу гаража. Прижимала очень осторожно, почти нежно, чтобы кости не раздавить, лишь намек на давление, совершенный контроль машинной силы. Фары - впрочем, Джеку было их не видно, - сияли галогенным светом и будто сужались в прищуре. И джип будто пошутил - резину я сменил, не переживай.
Джек в свою очередь ухмыльнулся и развел под джипом ноги. Ну и что ты теперь будешь делать? Джип возмущенно взревел мотором и слегка накатился на Джека, но перед этим позволив тому отодвинуть руку чуть дальше. Джон слегка выгнулся, откровенно насмехаясь, согнул правую ногу в колене и дотянулся до днища. Джип снова взревел, но уже по-другому и немного откатился назад. Так, чтобы коленка прошлась по металлу.
Джек слегка опустил ногу, чтобы не вывернуть, и провел по почему-то теплому металлу ладонью. Еще и еще. А вторую руку запустил себе в брюки и слегка сжал вставший член. И гладил себя и теплый металл ревущей над ним машины, зрение затуманивалось, мысли путались, перед глазами черный цвет металла смешивался с космической тьмой, и в ней вспыхивали звезды, и Джек задыхался, не понимая и не осознавая происходящего, и одновременно с оргазмом накатила тьма.
Он очнулся через несколько минут. Именно очнулся, а не ожил, как ни странно, СО его не убивал. Что же, в жизни много загадок.
Он застегнулся, слегка поморщившись, неуклюже выбрался из под джипа, молча стоящего с вырубленным двигателем, и вернулся в Хаб. В душ и лежать без сна. Для одной ночи приключений и галлюцинаций достаточно.
@темы: fanfiction
-
-
11.10.2008 в 20:19Мне ужасно, ужасно понравился драббл с птеродактилем!
-
-
11.10.2008 в 21:07