ОГОНЬ НА СЕБЯ
Оригинальное название: Taking the Bullet
Автор: marzipan77
Ссылка на оригинал: marzipan77.livejournal.com/10351.html
Разрешение на перевод: получено
Перевод: Weis
Бета: Юкико
Рейтинг: R
Размер: мини
Пейринг и персонажи: Джек/Янто, немного Джек/Гвен, команда, Рис
Жанр: ангст, драма
Фандом: Торчвуд
Аннотация: раны бывают глубокими и не очень. Янто привык отвлекать огонь на себя. Но однажды, после опустошающей психической связи с измученным созданием, он понимает, что ему нечего терять.
Комментарии: кода и пропущенные сцены к серии «Мясо»
Статус: закончен
Отказ: права на персонажей мне не принадлежат
1
1
– Ты любишь его. В этом твоя слабость.
Янто стиснул зубы и сжал кулаки, так, что из ранок на руках опять пошла кровь. Слова обжигали, но он не обратил внимания на боль. Всё тот же пресловутый треугольник: Гвен, Рис – и Джек. Жажда и нужда, страстные взгляды и драматическое томление. Мелодрама, место которой в любовном романе об отважной героине, что бросает надежного, незатейливого жениха, чтобы спасти несчастного одинокого героя от греховной жизни.
Янто стало плохо, словно он был яблоком, из которого вырезали сердцевину. Да еще и тупая боль в голове, донимавшая его уже несколько недель. Каждый раз, когда многозначительные взгляды Джека или Гвен скользили мимо него, кожу неприятно покалывало.
Но он выслушал приказы, улыбнулся, кивнул, и, ни с кем не встречаясь взглядом, забрался в кузов грузовика. На мгновение ему почудились дразнящий запах Джека и эхо тёплого касания его пальцев, и Янто вздрогнул.
Вслед за Оуэном он проскользнул в двери склада – почти благодарный, что рябь в глазах и взбунтовавшийся желудок можно списать на окутавшую их невообразимую вонь.
«Прекрати», – одернул он себя. Джека не было рядом, уже несколько недель он не искал общества Янто. Их поцелуй и разговор о любви неясной дымкой растворились в прошлом, как и Томми Броклесс.
Предостережение Оуэна не стало сюрпризом:
– Внимание всем – они вооружены.
Разумеется. Чего еще ждать от тех, кто способен кромсать живое существо ради наживы? Год назад они видели то же самое во время вылазки на природу. Может, каннибализм и отвратительней, чем разделка живых пришельцев ради продажи их мяса на бойню, но в этом Янто не был уверен.
Он слетел по ступенькам, едва их касаясь. Оглушить «не совсем законченных злодеев» и освободить инопланетное создание – это хорошо звучало в чистом и спокойном офисе, где от криков пришельца не ломило зубы и желчь не подкатывала к горлу от демонстрации Джеком избытка тестостерона перед Гвен.
Позади лязгнула дверь, и он обернулся:
– Привет! – улыбнулся, взмахнул рукой, отвлекая внимание, и через пару секунд оттащил оглушенного бандита подальше в коридор, ухмыляясь про себя. Он прекрасно умел отвлекать внимание. Мог бы сделать это – и делал – даже во сне.
– Янто, Рис уехал?
Он вытер руки о пальто и глубоко вздохнул. Рис не виноват – напомнил он себе. Бедняга понятия не имеет, что его невеста и Джек разве что в постель еще не легли. Янто был всего лишь теплым телом, что удовлетворяло капитана, пока тот представлял длинные волосы и женскую грудь.
– Я проверю. – На негнущихся ногах он поспешил назад по коридору, неуклюже обходя свисающие с крюков кровавые свертки.
Трое. Их было трое. Дуло пистолета уставилось Янто в лицо. Он заставил себя замереть, встретился взглядом с требующим ответов нервным парнем, пальцы которого слишком сильно сжимали спусковой крючок, стараясь не отвлекаться на распахнутые глаза и измаранное синяками лицо Риса. «Смотри на меня, – требовательно подумал Янто. – Я здесь главная угроза».
– Сколько вас здесь?
– Только мы, – закатил глаза Янто.
– Вы думали, что вдвоем сможете нас одолеть? – презрительно фыркнул главарь.
Янто знал, что его товарищи слышат каждое слово.
Предполагалось, что их и будет двое – Янто и Оуэн. Вероятно, кто-то решил, что вдвоем они смогут справиться с «нестрашными» бандитскими недоделками. От отвращения у него дернулась бровь.
В коммуникаторе раздался шепот Оуэна:
– Они взяли Риса и Янто.
Янто готов был поклясться, что услышал вопль Гвен и буквально увидел, как Джек пытается ее удержать. Мужчина с пистолетом рванулся вперед и схватил его за горло, вырвав из удивительно живого видения.
– Миленький галстук. Значит, ты босс? – он дернул Янто к себе и прижал дуло пистолета к его виску. – И я тоже, ага? Мы друг друга поняли?
Янто прищурился и поджал губы.
Видимо, такого ответа оказалось достаточно.
***
Пришелец был огромным, заполняя склад от стены до стены. По телу и хребту его были беспорядочно разбросаны темные пятна коричневого и серого. Он пах печалью и одиночеством. Янто, с туго стянутыми за спиной запястьями, смотрел, как зачарованный, и едва сдерживал слезы. Отчаянье потерянного, раненого создания затмило тьму в его душе. Все случилось почти мгновенно – время и пространство словно растянулись, а потом резко сжались, очерчивая все вокруг доплеровскими кругами света. Сердце Янто зашлось, болезненно стуча, а зрение словно раздвоилось, показывая все с двух точек зрения – он одновременно видел спрятавшихся и показавшихся товарищей.
Разумеется, Гвен вышла из укрытия первой. Ее тревога волнами отражалась от металлических стен склада – боязнь за Риса, безрассудное желание защитить его. Она никогда не позволит ничему случиться с ним – по крайней мере, физически. Едва ее пистолет коснулся пола, держащий Риса бандит толкнул его к Гвен, а другой в тот же момент закричал сверху, заметив Тош и Джека. Самозваный босс – Дэйл – рванул Янто назад, снова ткнув холодное дуло пистолета ему в шею.
Джек что-то говорил. Требовал, чтобы Дэйл и остальные поняли, осознали, что именно они творят. Как убивают живое существо дюйм за дюймом ради жратвы и наживы. Его голос звучал глухо, отдавая пеплом и ржавчиной. Не этот Джек проломил трактором стену и наделал дыр в каннибалах, чтобы спасти Янто, спасти их всех. Но, может, этот лучше? Снисходительнее, милосерднее, гуманнее? Джек настаивал, что пришелец достоин спасения, как любое живое существо. Может, он тратит слова вместо пуль, потому что пришелец еще жив, потому что есть надежда?
Холодные, онемевшие пальцы Янто скрутила судорога. Он изо всех сил натянул впившуюся в запястья грубую веревку. Его плохо связали – не так умело, как каннибалы год назад. Те подвесили его и избили. Мышцы напряглись так, словно он провел связанным неделю, а не несколько минут. Паника сдавила горло. Янто хотелось кричать от ярости, но он изо всех сил пытался не выдать себя, двигаться осторожно и незаметно. В этот раз не было ни кляпа во рту, ни джутового мешка на голове, чтоб скрыть боль. Он зажмурился, сражаясь с веревкой, сдвинул большой палец, почти вывихнув его. Дуло пистолета уперлось ему под ключицу.
– Это просто мясо! – закричал Дэйл.
«Просто мясо», – эхом отдалось у Янто в голове. Просто мясо – ни жизни, ни души, ни сострадания. Он подумал – захочет ли Гвен понять их в этот раз? Почувствовал болезненный щелчок в запястье, и, пока Дэйл разглагольствовал, стянул веревочную петлю.
– Это мой бизнес, – с каждым словом пистолет сильнее вдавливался ему в шею. – Впервые в жизни у меня есть что-то свое! – Янто почувствовал едва заметную перемену позы, понял, что решение принято, приготовился. Дэйл подался назад и наставил пистолет на Гвен и Риса:
– Ты солгала мне.
Жар полыхнул Янто в лицо. Рис оттолкнул Гвен. Джек закричал. А Янто вслепую кинулся на Дэйла, опоздав на секунду. Вцепился в него одной рукой, отводя дуло от Джека и Тош, от друзей, а Дэйл жал на курок снова и снова.
Крик пришельца стеклянными осколками вонзился в разум Янто.
Боль окружила его, проникла в легкие, затопила желчью. Кулак врезался ему в почку, и Янто выгнулся от боли. Пальцы Дэйла впились в челюсть. Янто повалил его на пол, уселся сверху и ударил – боль пронзила раненую руку. Его ослепили ярость, растерянность и жажда мести, а потом вдруг ему в ребра с размаху врезался пистолет. Янто свернулся на полу, под рукой у него оказалось что-то металлическое. Он поднял взгляд – Дэйл с хищным блеском в глазах дрожащими руками наставил на него пистолет.
Такой маленький. Крошечный. Глядя сверху вниз, Янто видел себя, неподвижного на цементном полу, видел нависшего над ним игрушечной фигуркой Дэйла.
Тот спустил курок.
Щелк.
Щелк.
Ничего. Янто моргнул и снова стал собой. А Дэйл пропал.
– Янто! За ними!
Пошатываясь, он поднялся на ноги. Только что переполненный образами разум теперь казался странно пустым. Пришелец кричал и метался, выплескивая оглушающую, сокрушающую волну боли. Болезненными приливами на Янто накатывали ощущения – его собственные, пришельца – он не мог их разделить, не мог дышать. Он словно тонул.
Наконец в сознание пробились слова Джека. Он оторвал взгляд от пришельца, увидел кровь на руках Гвен, узкий проход между гигантским мятущимся телом и товарищами. Повернулся и побежал.
Первый бандит пал жертвой его электрошокера.
– Им нужна помощь. Ситуация вышла из-под контроля, – увидев в глазах Оуэна решимость, Янто оставил его делать то, что нужно.
Следовать приказам. Это он может. Джек приказал разобраться с мясниками, и Янто разберется. Он распахнул дверь и оглушил еще одного, пустив разряд тому между ног. Повернулся и увидел, что Дэйл снова схватился за пистолет. Янто пнул его и услышал, как у того хрустнули кости руки, увидел ужас на бледном лице.
Переполненный эмоциями, растерянностью и бешеной яростью, он сунул электрошокер Дэйлу в лицо.
– Молись, чтоб они выжили, – сказал он и нажал на курок.
Спотыкаясь, он направился назад и почувствовал, как стихает боль инопланетянина – словно сжатая вокруг его тела гигантская рука вдруг разжалась. Задыхаясь, он упал на колени и прошептал сквозь слезы:
– О нет.
Словно невидимые руки ласково погладили его, прощаясь и моля о прощении.
Постепенно все померкло, боль ушла, уступив место покою, смирению, пустоте. Янто ощутил последнюю вспышку грусти, глубокой тоски по дому, а в следующий момент он снова был один в своем разуме, и его собственные раны напомнили о себе. Не обращая внимания на слабость, он дрожа поднялся на ноги, как раз когда ему навстречу вышли Оуэн и Гвен, поддерживая окровавленного Риса.
– Эй, Янто, помоги нам.
И, конечно же, он так и сделал.
***
Всю дорогу до базы Янто провел словно в забытьи. Риса забинтовали, успокоили и усадили сзади между Гвен и Оуэном. Мир вокруг мало-помалу возвращался в норму. Резким рывком Янто поставил на место большой палец, его собственные синяки оказались забыты, погребены под воспоминаниями об агонии пришельца. Найти грузовик, избавиться от тела кусок за куском – тихо работая подле Джека, он позволил разуму отдохнуть. Тело двигалось механически, движения были легки, мысли – яснее, чем были долгое время. Янто не хотелось думать, как долго их с инопланетянином разумы были связаны и почему он чувствовал боль пришельца. Он снова превратился в тихого Янто Джонса, неприметного секретаря. Невидимого. Неуязвимого.
Он стоял, опершись руками о поручень, бросив испачканный кровью пиджак где-то между складом и кремационной печью. Несколько часов спустя руки и мышцы все еще дрожали, напоминая о всплеске адреналина и психической связи. Тош встревожено поглядывала на него – из-за нескольких слов, что Янто случайно обронил, пока они убирали следы пришельца со склада и из разума мясников. Она подозревала, что он не рассказал о настоящей причине своей нервозности. Но он знал, что Тош подождет, пока он не заговорит сам, пока не почувствует себя спокойнее – достаточно спокойно, чтобы открыться команде и Джеку, пока не спадут драма и напряженность, ненадолго вернув их к нормальной торчвудовской реальности, какой бы она ни была.
Они собрались в медицинском отсеке, наблюдая, как Оуэн зашивает плечо Риса. Вместе, но все равно порознь. Им нужно было увидеть жизнь, выживание, любовь, чтобы прогнать память об увиденных ужасах. Погреться на краешке чужого счастья.
– В следующий раз не лезь перед ней под пули, – хмуро улыбнувшись, посоветовал Оуэн Рису без привычного сарказма. Тому и так досталось изрядно.
– Еще как полезу.
Рис взглянул на Гвен, и преданность в его глазах резанула Янто, словно ножом. Гвен сотрет ему память, он забудет свой героизм, забудет о пришельцах, убийцах, и хрупкости жизни. Но никогда не забудет, как глубоко любит ее.
Янто помог Рису надеть рубашку, помог Оуэну уложить его руку в повязку, проводил парочку через туристический офис. Сел за свой стол и задумался.
А чего он ждал?
Что слова Джека о любви, страсть его губ и собственнические объятья означали сердечные признания, цветы и обещание домашнего уюта? Неужели он в самом деле поверил, что когда Джек говорил о людях, которых любил, то думал о худощавом валлийце в своих объятьях, а не о принадлежащей другому женщине с щербинкой в зубах? Какой же он идиот.
Не Янто Джонс изменил Джека Харкнесса, превратив его из ангела мести с пистолетом в руках в милосердного человека с электрошокером, пытающегося решать проблемы словами. Не он требовал, чтобы Джек жил полной жизнью в мире, который его окружает, вместо того, чтобы ютиться в нем, словно в зале ожидания. Нет, покачал головой Янто, это не его заслуга. Может, так на Джека повлиял Доктор за те месяцы, что тот провел с ним, а может – долгий сон после Абаддона. Или все же это из-за Гвен. Нет, Янто Джонс был частью проблемы, а не решения. Пока он остается подле Джека, жаждая его внимания, любого знака расположения, Джек будет беречь свое бессмертное сердце и тратить свою бессрочную жизнь в ожидании окончательного выбора Гвен. А Янто будет лишь временной заменой, способом провести время. Бездумный секс, как Оуэн и сказал несколько месяцев назад. Несмотря на обещание «настоящего свидания».
Янто встал, щелкнул выключателем и быстро направился через потайную дверь вниз. Нужно было написать отчет. Задать вопросы. И, может быть, высказать давно ждущие своего часа истины.
2
2
Откинувшись в кресле – плечи поникли, мрачный взгляд устремлен на монитор – Джек наблюдал за Гвен и Рисом. Янто стиснул зубы и молча поставил бутылки с водой на стол. Он видел, как напряглись плечи капитана. Тот не отрываясь смотрел на сидящую на солнце парочку, на их склоненные друг к другу головы и развеваемые ветерком с залива волосы Гвен. Янто захотелось повернуться и уйти, словно преданной любимым героине романа, вздымая грудь и пышные юбки, но драматические сцены скорее были в характере Джека.
– Ты следишь за ними.
Капитан стремительно повернулся – застигнутый врасплох, виноватый. Выражение его лица стало холодным, подозрительным – непостижимые эмоции менялись стремительно.
– А ты следишь за мной, – отрезал он.
Янто медленно кивнул. Он не отрицал и свою часть вины. Он наблюдал. Ждал. Верил, что Джек посмотрит на него и увидит, наконец, – увидит Янто.
Вместо объяснения он указал на воду:
– Я подумал, тебе захочется смыть привкус пепла.
Пепла смерти и отверженности.
Джек взглянул на стол, а затем взгляд его упал на руку Янто. Он нахмурился, встал, подошел к Янто и очень осторожно взял его ладонь. Янто старался не показать удивления.
– Что с твоей рукой?
Багрово-фиолетовый синяк, яркий на фоне белоснежных манжет, растянулся от запястья до тыльной стороны ладони, захватив и большой палец. Оставленные веревкой красные полосы оплетали запястья.
– Вывихнул палец, стягивая веревку.
Джек погладил нежную кожу запястья, прильнул к Янто, коснулся его щеки ладонью и ласково повернул его лицо к себе.
– Пусть Оуэн посмотрит.
Янто хотелось вдохнуть запах Джека, найти забвение в его объятьях, заполнить оставленную пришельцем пустоту касаниями теплых губ, рук, знакомой тяжестью его тела. Это было бы так просто. Просто дать волю чувствам, принять даримый Джеком покой, и не обращать потом внимания на жалящее безразличие, смириться с уклончивостью, лишь бы погреться в лучах скупой нежности.
Где-то внутри Янто появился и начал расти слой льда, заслоняя собою боль и скрывая рвущиеся на свободу чувства.
Глядя ему в глаза, Джек улыбнулся и медленно поднес его запястье к губам. От дразнящих легких поцелуев по коже побежали мурашки. Янто покачнулся, подался к навстречу Джеку, отчаянно желая большего. И тут взгляд ярких голубых глаз скользнул на монитор, и ладонь Джека сжала его руку сильнее.
Лавина воспоминаний прорвала сковывающие волю Янто ледяные стены, обожгла нервы, и каждая клеточка его тела задрожала от обиды и гнева. Сердитая тирада Гвен после того, как феи украли свою Избранную, Джек, в ту же ночь ворвавшийся в архив, прижавший Янто к стене, и впившийся ему в губы поцелуем, от которого захватило дух; Джек, оставивший избитого и окровавленного Янто в машине на ледяных болотах, чтобы Гвен смогла добиться ответов от главаря каннибалов; сцена после возвращения Джека – как тот нащупал обручальное кольцо Гвен и поторопился позвать Янто на свидание.
«Здесь я видел вещи, которые и не мечтал увидеть. Любил людей, которых не узнал бы, останься я там, где был. Я не променяю это ни на что на свете».
Те слова, тот поцелуй – они были вовсе не для Янто.
– А, – заговорил он, чувствуя, как напрягается каждая мышца. – Я вижу, что мы достигли того места в нашем замысловатом танце, когда ты снова поворачиваешься ко мне. Поглядим, правильно ли я запомнил, – тихо проговорил он и положил здоровую руку на ладонь Джека, не давая ему уйти. – Гвен улыбается, ты улыбаешься. Она делает шаг тебе навстречу, ты отступаешь. Ты раскрываешься, она отворачивается к Рису, – Джек стиснул зубы и попытался вырваться, но Янто держал крепко. – Потом ты возвращаешься ко мне, – он наклонился ближе, и жарко прошептал: – И я позволяю тебе.
– Прекрати! – воскликнул Джек. Он вырвался и сжал кулаки, покраснев от гнева.
Но Янто не закончил.
– Я позволяю тебе. Позволяю целовать меня, лгать, что ты видишь меня, хочешь меня, – с каждым словом он теснил гневно протестующего Джека назад, пока не прижал его к стене. – И мы трахаемся, пока ты не увидишь ее снова. И все начинается сначала, – Янто приник к Джеку всем телом, их горячее дыхание смешалось, но оба они знали, что в этом нет ни возбуждения, ни желания. То была ярость – кровавая ярость, порожденная отчаяньем, правдой и безнадежностью.
Джек оттолкнул Янто, угодив прямо по оставленным Дэйлом синякам на груди. Тот отшатнулся.
– Ты не имеешь права, – выдавил Джек, наставив на Янто палец. – Не имеешь права судить меня. Я дал тебе все, что мог. Все, что был способен дать, – он покачал головой. – И тебе было достаточно.
– Ах ты… лживый ублюдок. – Нет. Не в этот раз. – Ты не дал мне ничего. Ты бережешь все для женщины, которая никогда не будет твоей. И правда в том, что ты сам прекрасно это знаешь!
Они яростно уставились друг на друга. Джек неприятно, деланно усмехнулся и махнул рукой:
– Ты думаешь, мне есть дело до твоей узколобой устаревшей гордости, Янто Джонс? До твоей мелочной ревности? – он подался вперед, скривив губы в жестокой ухмылке. – Приди в себя.
– Кого ты пытаешься обмануть, Джек? – Янто старался сдержаться и говорить спокойно, но он слышал горькую обиду в собственном голосе, пытался отогнать подступающую к глазам тьму. – Сидишь здесь, следишь за ними, снедаемый ревностью, и притворяешься, что ты выше всего этого. Ты жалок.
Он отвернулся, слишком опустошенный, чтобы спорить, слишком изможденный, чтобы уйти, и обнаружил прямо перед собой ошеломленных Тош и Оуэна. Голова вдруг закружилась, и он едва успел ухватиться за полку, усмехнувшись и закрыв глаза от унижения. Любовная склока на рабочем месте. Ну и кто теперь жалок?
Только крепкая хватка под локоть и ощущение силы и заботы удержали его от падения с лестницы.
– Осторожней, приятель.
Оуэн?
Янто открыл глаза и нахмурился. Оуэн поддерживал его с одной стороны, худенькая ручка Тош – с другой. Он поморгал, пытаясь согнать с глаз навязчивую пелену, пока они вели его к медицинскому отсеку.
– Нет, мне нужно… – он дернулся было к выходу, спиной чувствуя пронизывающий взгляд Джека.
– Да-да, я уверен, тебя ждут удивительные и важные занятия, – перебил его Оуэн, направляя в другую сторону. – Подмести, накормить питомцев, кинуть пару томных взглядов…
Янто вырвался и повернулся, сердито прищурившись.
– Томные взгляды – не по моей части… – процедил он сквозь зубы.
– Оуэн! – строго прикрикнула Тош.
Тот, извиняясь, вскинул руки:
– Прости-прости! Ты прав. Не по твоей. Извини.
– Что, черт побери, здесь происходит?
Воздух словно зашелестел, предупреждая приближение Джека. Вокруг Янто заметались торопливые взгляды и неловкие движения. Он напрягся, не желая поворачиваться и видеть выражение лица Джека, вместо этого наблюдая за Оуэном – как тот слегка вскинул брови, изобразив осторожное недоумение, будто не слышал ни слова из их с Джеком перепалки, после которой Янто едва не потерял сознание.
– Просто хочу проверить, все ли с ним в порядке. Поскольку подобная несдержанность – обычное дело для нашего темпераментного архивиста, я уверен, что волноваться не о чем.
Сарказм Оуэна отозвался в Янто согревающим ощущением нормальности, и он последовал за медиком вниз по ступенькам. Тяжелая поступь Джека позади подсказала, что капитан занял свое привычное место у поручней. Янто легко мог представить выражение его лица – бледного, отстраненного, бесстрастного. И стоит он чуть поодаль, словно там его не могут коснуться водовороты эмоций.
Тош осталась рядом с Янто и положила маленькую ладонь ему на плечо, словно хотела поделиться с ним своими силой и сочувствием. Ему захотелось окунуться в ее тихую поддержку так же, как раньше его поглотили боль и печаль пришельца.
Он прислонился к медицинскому столу и тут же отпрянул, словно обжегшись. Нет. Он не ляжет туда, где так недавно лежал Рис, не позволит команде видеть, как они похожи и не похожи. Бедняга Рис – раненый, глупый, влюбленный. Нет, Янто не станет объектом их жалости.
Холодные пальцы Оуэна надавили на синяк на запястье. Янто вздрогнул и вернулся к реальности.
– Черт. Что это? – пробормотал Оуэн. Он повернул ладонь Янто туда-сюда. – Надо просканировать, чтобы убедиться, что серьезных повреждений нет.
– Все в порядке. Оставь, – он специально для Оуэна подвигал опухшим пальцем, показывая, что все не так плохо.
Тот поджал губы и пожал плечами:
– Ладно. Выглядит более-менее. Просто несколько ссадин, судя по всему, – он отступил назад, упер руки в боки и испытующе посмотрел на Янто. – Давай поглядим на все остальное.
Янто не позволил себе поднять глаза на Джека.
– Это все. Я просто немного устал, – он хотел было отойти, но Оуэн придержал его за правое плечо, как раз за то место под ключицей, куда Дэйл прижимал дуло пистолета и куда несколько минут назад сердито ткнул Джек. Янто не отвел взгляд, снова скрыв все под непроницаемой, бесстрастной маской.
Явно не веря ему, Оуэн не двинулся с места.
– Правда, – настаивал Янто. – Эти мясники были не так хорошо оснащены, как прежние, – он испытал мрачное удовлетворение, когда Оуэн понял намек.
Но упрямый врач не собирался его отпускать – он лишь скрестил руки на груди, не желая сдаваться.
– Ладно. Тогда скажи мне, почему ты был бледнее Риса, когда мы выбрались оттуда? И почему дрожал всю дорогу назад? Я думал, мы в залив свалимся, – и добавил, тише: – И ты до сих пор выглядишь совсем не блестяще.
Янто поджал губы. Еще можно было взять свои слова назад, изобразить непонимание и позволить остальным забыть его несдержанность. Можно было свалить все на странную психическую связь с пришельцем, рассказать, что он чувствовал его боль, видел его глазами, и как его смерть повергла Янто на колени. Рассказать, что пришелец заглянул ему в душу и нашел там те же одиночество и тоску, что терзали его. Признаться, что потеря их связи сломала защиту Янто, уничтожила его самоконтроль и все преграды, которые он воздвиг вокруг своего сердца. На это у него хватит сил.
Не сдержавшись, он взглянул на настороженно склонившего голову Джека, на побелевшие костяшки его пальцев, стиснувших поручни.
Тош шагнула ближе:
– Ты должен им сказать, Янто.
– Да, Янто, "ты должен им сказать", – вторили ей стальные нотки в мягком, настойчивом голосе капитана.
3
3
– Вы не почувствовали?
Слова вырвались сами собой. Янто не нравилось, как звучит его голос – слабо, неуверенно, словно он умоляет товарищей поверить, понять его. Не нравилось выражение их лиц – смешанная со снисходительностью грустная жалость к бедному раненому Янто, непримечательному секретарю, неспособному справиться с мясниками и побоями, со вселенской правдой о вездесущности страданий. Он закрыл глаза. Больше всего ему не нравилось холодное, отстраненное выражение на лице Джека. Его слегка прищуренный взгляд, напускное спокойствие и скрещенные на груди руки, кричащие о неверии так громко, что эхо отдавалось от стен базы. Джек возвышался над ним, глядя бесстрастно на страхи и тревоги одной-единственной отпущенной Янто жизни.
Поверит ли он Янто? И имеет ли это значение? Гвен никуда не денется, как не исчезнет и одержимость ею Джека.
Закрыв глаза, как ребенок, воображающий себя невидимым, Янто попытался выпрямиться, опершись на металлический стол и крепко прижав саднящие руки к холодной поверхности, чтобы боль помогла сосредоточиться. Он позволил воспоминаниям вернуться – позволил болезненным, испуганным крикам пришельца затопить его снова – и попытался найти правильные слова.
– Я не знаю, с чего все началось. Но когда мы вошли на склад, я почувствовал его боль, словно свою собственную. Почувствовал его страх, отчаянье, одиночество, – Янто пожал плечами. – Боль – единственное, что осталось у него спустя месяцы нескончаемой пытки в окружении тех, для кого он был лишь источником дохода, а не живым существом Он потерял надежду на спасение, на воссоединение хоть с кем-нибудь.
Слова рвались наружу – множество слишком откровенных слов, обнажающих старые раны и проливающих слепящий свет на темные уголки души Янто.
– Я не знаю, как и почему, – он улыбнулся и заставил себя открыть глаза, чтобы отвлечься, но не смог сосредоточиться на ком-нибудь одном. – Не знаю, почему именно мне так «повезло». Знаю лишь, что не мог ничего с этим сделать, не мог блокировать связь. И, знаете, в конце я подумал, что так будет правильно – что кто-то будет знать и помнить его боль.
– Ты его «почувствовал»? – переспросил Джек. В его напряженном голосе все еще слышались недоверие, холодный скептицизм, сомнения.
– Ага, – на недоверие Янто ответил беспечностью. Отстраненностью. Словно его не волновало, поверят ли ему. Может, и правда не волновало – нахмурился он. Краски вокруг вдруг поблекли, негодование сменилось апатией.
Напряжение стало невыносимым.
– Простите за склоку, – добавил он, когда молчание слишком затянулось. – Я полагаю, это просто запоздалая реакция на шок, накативший, когда эффект от успокоительного начал спадать, – он пожал плечами и глубоко вздохнул. Голова показалась слишком тяжелой. – Думаю, я погорячился.
– Чушь! – Резко прозвучал в тишине голос Джека. Янто вскинул голову, на мгновение его охватил гнев, и тут же исчез, оставив вместо себя опустошенность.
– Джек! – одернула капитана удивленная Тош.
Оуэн шагнул ближе, прямо под пересечение их сердитых взглядов, и положил руку Янто на плечо, словно опасаясь, что тот сейчас встанет и выбьет капитану парочку белоснежных зубов.
– Харкнесс, иногда ты ведешь себя как самый настоящий придурок, – бросил он через плечо, не отводя пристального взгляда от Янто. – Ты уверен, что не… может, тебе просто… – он нервно почесал за ухом, – просто стало его жалко?
Янто проглотил рвущуюся в ответ грубую ремарку и попытался найти хоть толику привычной иронии. Они были правы – его слова звучали глупо. Как оправдание или предлог выплеснуть эгоистичную ярость и разъедающее душу отчаянье. Еще было не поздно от всего отболтаться – ухмыльнуться и согласиться с Оуэном, потом ускользнуть в архив, настояв, что никакая он не жертва, что бесчувственность и отстраненность Джека нисколько его не ранят, притвориться, что чувства умирающего пришельца не всколыхнули знакомую волну отчаянья и горя в его душе.
Он выдавил ухмылку и открыл было рот, чувствуя на языке горький осадок отрицания и уверток, но его перебила Тош.
– Это нельзя просто забыть, Янто. Расскажи им остальное.
Несмотря на мягкость, в ее голосе чувствовалась сила. Под нежностью скрывалась неумолимая, безжалостная настойчивость. Янто неуверенно облизнул губы, пытаясь решиться и собраться с мыслями.
– Ну? – с любопытством подтолкнул его Оуэн и сжал его плечо. Будто хотел ободрить.
Янто кивнул. Он словно полностью лишился сил. Пусть так.
– Я знаю, что ты коснулся его. Посмотрел ему в глаза, – он опять увидел перед собой искаженное страданием лицо Джека и его протянутую к пришельцу руку, в странных, чужих, черно-белых тонах. Увидел маленькие фигурки Джека, Тош и Гвен. Пришелец не мог отличить их от других, которые месяцами кромсали его на куски, тыкали, резали, причиняли боль. – Я знал, где вы стоите; видел, как ты и Гвен вошли внутрь него, где они вырезали дыру. Как ты пытался удержать ее, когда Оуэн сказал, что Риса схватили, – голову пронзил отголосок чужой агонии, кожа словно съежилась, руки и ноги задрожали. – Он так устал от нескончаемой боли… – сил хватало только на шепот. Янто опустил голову.
Оуэн сильнее сжал его плечо и попытался уложить на стол:
– Черт! Эй, помогите мне.
Янто послушно лег, сквозь шелк подкладки жилета и рубашку ощутив холод металла. Зачарованно уставился на потрескавшийся потолок, потерявшись в сплетении трещин, пытаясь найти там хоть какой-то порядок. Сознание заполнил белый шум встревоженных голосов, торопливых шагов и дребезга драгоценных инструментов Оуэна. Кто-то подошел совсем близко, случайно толкнув стол.
– Янто! Янто! Черт побери, да что с ним такое? – Голос согрел его, дыхание ласково коснулось щеки. Сильные пальцы осторожно сомкнулись на его запястье, теплая ладонь прижалась к щеке. Янто медленно моргнул.
– Что, теперь ты ему веришь?
– Джек, подвинься, не мешай работать!
– Черт, Оуэн, у него глаза открыты! Янто!
– Может, ты перестанешь на него кричать…
В поле его зрения появилось чье-то лицо. Янто отвлекся от сплетения крошечных трещин на потолке, ощутил укол и нахмурился. Он попытался отодвинуться, но сильные руки удержали его. Сквозь сжатые губы вырвался приглушенный стон. Ладонь погладила его по щеке, побуждая отвести взгляд от бесчувственной плитки. Он повернул голову и увидел улыбку в ласковых голубых глазах.
– Эй, не пропадай. Лежи спокойно, Оуэну нужно взять кровь.
Янто знал этого человека. Знал, что должен что-то почувствовать. Что прикосновение, тихие слова и забота должны вызвать в нем либо злость, либо влечение. Но чувства ускользали, стекали, словно вода с кожи, будто им не было места внутри.
Он закрыл глаза. Его похлопали по щеке.
– Янто? Ну же, не прячь свои прекрасные глаза.
Зачем? – Подумал Янто. Разве он мало видел?
– Оуэн, мне кажется, он потерял сознание.
Даже нотки страха в знакомом голосе не смогли заставить Янто сделать усилие. Державшая его запястье ладонь исчезла, раздался шелест, ткань дразняще коснулась кожи, и по руке побежали мурашки. Должно быть, халат Оуэна. Быстрые, скупые движения врача в ограниченном пространстве медицинского отсека сопровождались лязгом и дребезжанием. Прямо как вокруг Джека.
Джек. Что-то в глубине души лениво шевельнулось, пробуждая тлеющую искру темной страсти и душераздирающей преданности, которые прорвали, словно пузыри, поверхность застоявшихся мыслей, и снова погрузились во мрак всепоглощающей апатии. Янто позволил им ускользнуть, не попытался поймать, чтобы разобраться. То была дорога к безумию.
Холодные присоски прижались к его лбу, за ушами, на затылке. Янто почувствовал, как его приподнимают, поворачивают. В напряженной тишине между вздохами писк мониторов казался неожиданно громким.
– Янто, – раздался голос Оуэна. – Ну же, приятель. Я знаю, что ты не спишь. Открой глаза.
– Все, я везу его в больницу.
– Заткнись, Джек. Показатели приборов говорят, что он в сознании. Просто не отвечает.
– Янто?
Тош. Расстроена.
Янто попытался повернуть к ней голову, но его удержала бережная, настойчивая ладонь. Он открыл глаза и оказался в ловушке знакомого взгляда.
– Так-то лучше.
Что это – вина или облегчение – прозвучало в голосе Джека, спряталось едва заметной улыбкой в уголках его губ и легонько коснулось щеки Янто?
Вдруг руки Джека исчезли и перед Янто появилось лицо Оуэна.
– Оставайся в сознании. Скажи, как ты себя чувствуешь, – потребовал тот.
Янто попытался облизнуть губы, но язык показался ему толстым и непослушным, и почему-то было ужасно трудно заговорить. Почему?
– Не терял… сознания…
– Конечно нет. Ты слышал все, о чем мы говорили, так ведь?
Янто шире открыл глаза, словно это могло разбудить и его разум тоже.
– Да.
Темные глаза Оуэна метнулись вправо.
– Все мозговые процессы рассинхронизированы. Не знаю, как тот пришелец влез Джонси в голову, но на пользу ему это не пошло.
Саркастичный смешок из-за плеча Оуэна подсказал Янто, где Джек.
– Это твое медицинское заключение?
– Да пошел ты, – пробормотал Оуэн. – Я предполагаю, что подобное ментальное или эмоциональное воздействие вызывает усиленную выработку норадреналина, что приводит к повышению уровня кортизола. Если такое происходит долго, стрессоустойчивость летит ко всем чертям.
– Что это значит, Оуэн?
Янто удалось повернуть голову так, что в поле его зрения оказалась встревоженная Тош. Он попытался ободряюще улыбнуться, но не был уверен, что у него получилось.
– Проще говоря, какое-то время он будет чувствовать себя очень хреново. Негативные мысли, тревожность, нехватка сил, депрессия, апатия – полный набор.
Янто ощутил слабую вспышку привычной иронии.
– Стало быть, ничего нового, – пробормотал он.
– Джек, ты видел что-нибудь подобное раньше? – Тош улыбнулась Янто и сжала его руку своей маленькой ладонью. – Психическую связь, которая возникла не в результате действия артефакта?
В разуме Янто всколыхнулась мешанина образов. Нож Жизни, подаренный Тош инопланетный кулон, машинка призраков, возродившая страх маленького мальчика и ужас убитой девушки. Может, он случайно чего-то коснулся в архиве? Чего-то, что открыло его разум для страданий инопланетянина?
Джек не ответил. С той же странной, сковавшей душу безучастностью Янто смотрел, как сначала Тош, а потом и Оуэн вопросительно посмотрели на капитана.
– Джек, – настороженно спросил Оуэн. – Что тебе известно?
Джек подошел ближе, отстранив доктора. Склонился над Янто – лицо напряжено, побелевшие губы поджаты. Длинные пальцы осторожно отсоединили присоски мониторов ото лба Янто. Наблюдая за Джеком, тот казался себе зыбкой двухмерной фигуркой без характера, без прошлого, без чувств и привязанностей.
– Оставьте нас одних.
– Ага, сейчас! – Саркастично фыркнул Оуэн. – Я прогуляюсь в паб, пропустить пару пива, а ты тем временем будешь невесть что вытворять с моим пациентом?
Джек улыбнулся – безрадостно и понимающе, не отводя глаз от Янто.
– Ведь сейчас ему ничего не угрожает? Пульс сильный, мозговые волны в норме.
– Да, но…
– Значит, пока ты ничего не можешь для него сделать.
Янто буквально почувствовал, как Оуэн поморщился.
– Я мог бы взять образец слюны, чтобы убедиться, вколоть витамины.
Джек кивнул.
– Но это его не вылечит.
– Проклятье, Джек, ты можешь хоть раз сказать, что собираешься делать?
– Все в порядке, – произнес Янто.
Странно, но он действительно чувствовал, что все в порядке. И вряд ли причиной отсутствия страха были слабость тела или помрачение разума. В глубине души он безо всяких причин и без малейших сомнений знал, что может довериться Джеку.
– Надолго?.. – неуверенно спросила Тош.
Джек обхватил ладонями лицо Янто, легонько погладил его скулы.
– На несколько минут. Мы недолго, обещаю.
Послышались удаляющиеся шаги и недовольное ворчание Оуэна.
Янто не мог отвести взгляд – глаза Джека словно заслонили собой весь мир.
– Ты мне доверяешь? – выдохнул тот, почти касаясь его губ.
– Всей душой, – Янто надеялся, что произнес это вслух.
Губами он ощутил улыбку Джека.
– Но не сердцем.
Мутную пелену его эмоций пронзил острый укол грусти. Джек нагнулся ближе и, держа лицо Янто так, что было не отвернуться, прижался к его губам горячим, сметающим все преграды поцелуем.
4
4
Свет окутал Янто мягким сиянием, проник в поры, наполняя каждый уголок его души теплом и силой. Ободряя, он прогнал теснящиеся в душе тени, разрывая тенета отчаянья и безнадежности. И в самом сердце света, где встретились их губы – его и Джека – не было страсти и возбуждения, привычной нужды и желания.
Чувство было чистым, истинным и бескорыстным.
Янто закрыл глаза, ощущая свет изнутри и снаружи, ощущая, как его переполняет жизнь.
«Янто. Янто».
Где-то в этом пронизывающем сиянии он снова нашел себя, нашел боль и страсть, принятие и желание, радость и горе, и впитал их в себя, выстраивая из них, словно из кирпичиков, свою душу, воссоздавая себя заново. У некоторых чувств были лица – матери, Рианнон, Лизы; другие пахли могильной пылью, морем, кофе; третьи были твердыми, словно дуло пистолета или дерево биты, или легкими, как касание волос. И все время рядом, словно видимый краешком глаза, находился Джек.
«Вот так, потихоньку. Чувствуешь это?»
Янто почти закончил. Получившаяся конструкция казалась грубоватой, неустойчивой – не хватало последней, заключительной части, краеугольного камня.
Где же он?
«Я здесь. Ну же, найди меня».
Целую вечность Янто не мог решиться. Связь между ними была тонка, словно паутинка, и крепка, как стальной канат; холоднее космоса и жарче горящих углей.
«Ты чувствовал его боль. Ты вобрал в себя его горе и одиночество. Отважишься ли ты коснуться меня?»
Янто потянулся и коснулся протянутой ему навстречу руки.
Больше ничто их не разделяло. Янто увидел мир глазами бессмертного человека, который смеялся и плакал, прятал сердце под броней из свинца, нараставшей дюйм за дюймом с каждым предсмертным вздохом, с каждым глотком новой жизни, с каждым годом скорби по ушедшим друзьям и врагам. Он стоял посреди вихря воспоминаний Джека, мельком видя ускользнувшие из тайника его памяти лица и имена. Янто казалось, что он тысячу лет парил там, наблюдая, чувствуя. А потом он впился бестелесными пальцами в крохотные трещинки, раздвинул побелевшие пальцы, хранящие тайну одиночества Джека Харкнесса.
«Нет. Не надо. Не смотри на него. И на нее».
Протест Джека лишь раззадорил Янто, подстегнул его, и теперь он упрямо следовал за Джеком по лабиринту света.
«Впусти меня».
Ослепительно яркие лучи пробились сквозь броню Джека и пронзили Янто. Он стряхнул с себя чужие небеса и пейзажи, вброд перешел моря слез и смеха, скользнул мимо жадных лап фантастических существ, и оказался в темных глубинах сердца Джека.
***
Возвращение в реальность стало таким шоком, что Янто задохнулся и ошеломленно заморгал. Свет исчез, вместе с чужими воспоминаниями. Он снова оказался в неприветливом медицинском отсеке, металлический стол холодил спину, вокруг витал запах крови. Янто приподнялся на локтях и огляделся.
Джек попятился и оперся руками о стену. Он был еще бледнее, чем раньше, в глазах плескалась паника.
– Что за черт?..
Янто поднялся и сел. Недавняя странная летаргия ушла, память о чужих ранах и безднах печали сменилась его собственным острым сожалением – о том, как рука Джека не коснулась его руки, о холодной и пустой постели на заре, о скользнувшем мимо него и задержавшемся на Гвен взгляде. Теперь к его собственным страхам прибавились и обнажившиеся отчаянные страхи Джека, вокруг которых тот построил все свое существо. Страхи, заставляющие его гнаться за невозможным, когда всего-то и нужно было на минутку остановиться, чтобы любящие руки могли найти и обнять его.
Едва сдерживаясь, пытаясь сохранить на лице маску привычной невозмутимости, Янто аккуратно начал закатывать рукава. Стена, за которой он прятал страдание, порожденное мелкими предательствами Джека, свою обиду от его напускного пренебрежения, трещала по швам, не выдерживая напора его собственного отчаянья и многолетних страхов Джека. Чувства просачивались, пробивались сквозь кожу кровавыми ростками гнева.
– Что, черт побери, ты устроил? – за капитанской бравадой явственно слышалось опасение.
Выпрямившись, Янто пригвоздил Джека взглядом к стене. Тот снова вернул его к жизни, и Янто не собирался больше терять ни минуты.
– Ты впустил меня, Джек. Не жалуйся, если тебе не нравится, что я там нашел.
Капитан резко выпрямился, пробежался рукой по волосам, в пронзительных голубых глазах снова появилась настороженность.
– Хм… Люди – по крайней мере, в этом веке – не должны так уметь.
– Рыться друг у друга в мозгах? Ты первый начал.
Джек обхватил себя руками и встал увереннее, вздернув подбородок.
– Ты эмпат.
Янто сжал губы, подумал, и попытался подытожить то, что чувствовал.
– Был. Благодаря вломившемуся в мой разум пришельцу. Уверен, это позади, – он медленно кивнул. – И слава богу.
– Ну, нам не привыкать, ведь так? – пожал плечами Джек.
– Нет, – Янто поднялся на ноги.
– Нет? – на лице Джека промелькнуло беспокойство. Он прищурился, и склонил голову, словно пытаясь понять, что имеет в виду Янто.
– Нет, Джек. Мы не станем играть в эту игру, – Янто подошел почти вплотную. – Мы поговорим здесь или у тебя в кабинете, но поговорим обязательно.
– Неужели? – улыбка Джека не сулила ничего хорошего.
– Да. Такова цена, Джек. Цена всего, – он вскинул руки, словно взвешивая все горести этого напряженного дня. – Слова. Правда.
Джек порывисто вздохнул и прошептал:
– Ты не знаешь, о чем просишь.
Янто мрачно улыбнулся:
– Неужели?
Он последовал за сердитым, напряженным Джеком через базу, пробормотал несколько успокаивающих слов Тош и позволил Джеку одним взглядом осадить вставшего было Оуэна.
– Замечательно. Продолжение истерики, – услышал он его бормотание, проходя мимо.
В кабинете Джек схватил со стола запотевшую бутылку воды и принялся вертеть крышку, взволнованно расхаживая туда-сюда. Янто, стараясь сохранять спокойствие, сделал глоток, смочив пересохшее горло.
– Для начала, – он помедлил, надеясь, что Джек остановится или хотя бы посмотрит на него, но, не считая пары мрачных взглядов, тот предпочел притворяться, что Янто тут не было. – Почему ты не поверил мне насчет инопланетянина?
Задетый за живое, Джек стремительно повернулся и наставил бутылку на Янто:
– Я не… Это не то, что…
– О… – от внезапного осознания у Янто перехватило дыхание. – Ты, – он болезненно сглотнул, – ты не хотел верить.
Джек шагнул ближе, и в его взгляде Янто увидел боль и уязвимость.
– Я не хотел, чтобы ты… – Джек запнулся.
– Чтобы я знал, что ты чувствовал, – закончил Янто. Глупый Джек. – Ты самовлюбленный ублюдок, Джек Харкнесс, – усмехнулся он, удивляясь разлившемуся в душе теплу.
– Я не хотел сделать тебе больно, Янто, – пробормотал тот.
– Нет? А Гвен? А Рису? – он шагнул еще ближе, бутылка прижалась к его груди. – Хочешь и дальше так жить? – тихо спросил он. – Притворяться одержимым сексом юнцом, при виде каждой новой игрушки крича: «мое, мое!» Собираешься изображать героя с разбитым сердцем, бросая томные взгляды на недостижимую женщину своей мечты и довольствуясь обществом слепо обожающего тебя слуги? – он прижал ладонь к груди Джека, напряженно, властно глядя на него. – Ты забыл, что я заглянул в твое сердце, Джек. Я знаю правду.
Джек закрыл глаза, словно хотел стать невидимым, незаметным.
– Нет. Ты обманываешь себя. Ты не…
Янто улыбнулся, наклонился ближе, прижался щекой к щеке Джека и прошептал ему на ухо:
– Я знаю, что люблю тебя. И знаю, что это пугает тебя до смерти.
Он отодвинулся, и как раз в этот момент прозвучала сирена и тяжело откатился входной люк. Услышав торопливые шаги Гвен, Джек подошел к двери, нацепив на лицо непроницаемую маску.
Но это лишь подогрело ярость Гвен. Ее ненависть к самой себе, замешанная на вине и стыде, волной окутала их всех.
– Я не сделаю этого. Я не заставлю его забыть, – отмахнулась она от Тош, Янто и Оуэна, сосредоточившись на том, кто вызвал эту бурю эмоций.
В ее яростном крике Янто слышал отрицание, видел вину в сжатых кулаках, которыми она била себя в грудь. Боже, она пыталась уйти, разорвать связь между собой и Джеком – неужели он не видит? Она пыталась выбрать, раз и навсегда, она пыталась убедить себя выбрать Риса – хорошего, смелого мужчину, который на самом деле любит ее, и всегда будет любить.
Он поймал бутылку, что Джек бросил ему, и, затаив дыхание, ждал, поступит ли Джек, как должно. Признается ли он – хотя бы сам себе – что ему нужна вовсе не Гвен.
– Ты и правда думаешь, что сможешь вернуться к прежней жизни?
Самый главный вопрос.
– Я не буду знать разницы.
– Я буду.
«О, Джек», – вздохнул Янто, опустив голову. Голос Джека дрожал не потому, что он жаждал ее тела или любви. Не большие глаза и не женская грудь мучили его, вызывая ревность и тягу. Нет, то был страх. Страх того, что капитан Джек Харкнесс, бывший Агент времени, пришелец, измученная и возрожденная душа, не мог получить. Цена бесконечной жизни среди созданий, проносящихся мимо, словно яркие дорожные огни.
Чего он хотел больше всего, за чем позволял гнаться другим и от чего не мог отказаться даже сейчас, зная правду о любви и беззаветной преданности Янто – Джек хотел идиллической «нормальной жизни», чем бы это ни было.
Сколько бы он ни хвастался экзотическими и бесчисленными любовниками, пустыми, не трогающими сердце сексуальными эскападами, мечты Джека Харкнесса не были похожи на детские мечты валлийского мальчишки о приключениях, путешествиях и подвигах. Этого ему хватало в избытке. Нет, Джек хотел остановившегося мгновения счастливой семейной жизни. Он хотел предсказуемости, надежности, хотел качать детей на колене, ходить в супермаркет, по вечерам играть с друзьями в дартс в пабе, платить залог за дом и налоги, хотел подагры, седины на висках и внуков по выходным, старости и неизбежности смерти – и все это он видел в единственной «нормальной» паре в его окружении – в Гвен и Рисе.
И жаждая всего этого, глядя вдаль и мечтая о «нормальном», Джек сжигал последние мосты. Отворачиваясь от любви Янто, от обещания преданности на всю жизнь, или сколько бы Янто ни было отведено.
У Янто на все была лишь одна жизнь.
– Передай Рису привет, и увидимся завтра, – сказал Джек.
Янто не знал, что это значит.
Когда Гвен ушла, Джек выхватил бутылку у него из рук и порывисто сел в кресло, уставившись на монитор, глядя, как счастливая пара целуется и уходит в закат. Янто потер шею, намереваясь тоже уйти, не говоря ни слова, предоставив Джеку возможность сколько угодно дуться и думать «а что, если».
Он не собирался ничего говорить, но...
– Наверно, я тоже так могу. Однажды я отвечу на не слишком завуалированное предложение какого-нибудь парня в кафе… Приведу его домой, и он останется на ночь – потому что захочет побыть со мной немного дольше. Возможно, через месяц он захочет переехать ко мне. Сначала оставит зубную щетку и смену одежды, – Янто прислонился к косяку, устремив невидящий взгляд вдаль, в развернувшееся перед его мысленным взором будущее. – Его запах не будет похож на твой – никаких феромонов пятьдесят первого века. Я не смогу рассказать ему о том, что любит есть Мавануи, или что моя одежда испачкана слюной долгоносиков, или почему у меня такое странное расписание и почему я возвращаюсь домой потрепанный и окровавленный. Но все будет хорошо. Он станет водить меня в кино, и держать меня за руку в темноте кинозала.
Янто спиной ощутил тепло, ладони Джека легко скользнули по его плечам, вниз по рукам.
– Но он будет всего лишь заменой, – продолжал он. – И в какой-то момент я оговорюсь – одно неверное слово, улыбка – совсем как ты, Джек. Я подумаю о тебе, и он узнает правду, точно так же, как знаю ее я. Он поймет, что я не люблю его, что мое сердце никогда не будет принадлежать ему, – Янто повернулся в объятьях Джека. – И чтобы удержать нас вместе не хватит какой-то мелочи, – он обнял Джека за шею, прислонился лбом к его лбу и сглотнул слезы. – И тогда он уйдет от меня.
– Нет, нет, – прошептал Джек, обняв Янто и осыпая поцелуями его лицо, глаза, уголки губ, шею. – Нет, не оставляй меня, Янто. Не оставляй меня.
Янто задрожал, почувствовал на щеках влагу, и подумал – кто из них плачет? Тесно прижался к Джеку.
– Прости меня, прости, – выдохнул Джек ему в волосы. – Я дурак. Я недостоин тебя. Я не стою твоей боли, я знаю, – губы Джека прижались к его губам, задержались, говоря больше, чем могли сказать слова. – Ты никогда не будешь ничьей заменой. Никогда.
И Джек пошел домой с Янто. Медленно раздел его благоговейными руками, обещая надежду, выплакал сожаления у него на груди. В темноте между закатом и рассветом Янто протянул руку и коснулся теплого, податливого, настоящего Джека. И это стало началом.
В конце звезды иногда встают на место. Бывают потери и приобретения, боль и радость. И иногда то, что кажется всего лишь заменой, оказывается чем-то настоящим и неизмеримо большим.
- конец -
Оригинальное название: Taking the Bullet
Автор: marzipan77
Ссылка на оригинал: marzipan77.livejournal.com/10351.html
Разрешение на перевод: получено
Перевод: Weis
Бета: Юкико
Рейтинг: R
Размер: мини
Пейринг и персонажи: Джек/Янто, немного Джек/Гвен, команда, Рис
Жанр: ангст, драма
Фандом: Торчвуд
Аннотация: раны бывают глубокими и не очень. Янто привык отвлекать огонь на себя. Но однажды, после опустошающей психической связи с измученным созданием, он понимает, что ему нечего терять.
Комментарии: кода и пропущенные сцены к серии «Мясо»
Статус: закончен
Отказ: права на персонажей мне не принадлежат
1
1
– Ты любишь его. В этом твоя слабость.
Янто стиснул зубы и сжал кулаки, так, что из ранок на руках опять пошла кровь. Слова обжигали, но он не обратил внимания на боль. Всё тот же пресловутый треугольник: Гвен, Рис – и Джек. Жажда и нужда, страстные взгляды и драматическое томление. Мелодрама, место которой в любовном романе об отважной героине, что бросает надежного, незатейливого жениха, чтобы спасти несчастного одинокого героя от греховной жизни.
Янто стало плохо, словно он был яблоком, из которого вырезали сердцевину. Да еще и тупая боль в голове, донимавшая его уже несколько недель. Каждый раз, когда многозначительные взгляды Джека или Гвен скользили мимо него, кожу неприятно покалывало.
Но он выслушал приказы, улыбнулся, кивнул, и, ни с кем не встречаясь взглядом, забрался в кузов грузовика. На мгновение ему почудились дразнящий запах Джека и эхо тёплого касания его пальцев, и Янто вздрогнул.
Вслед за Оуэном он проскользнул в двери склада – почти благодарный, что рябь в глазах и взбунтовавшийся желудок можно списать на окутавшую их невообразимую вонь.
«Прекрати», – одернул он себя. Джека не было рядом, уже несколько недель он не искал общества Янто. Их поцелуй и разговор о любви неясной дымкой растворились в прошлом, как и Томми Броклесс.
Предостережение Оуэна не стало сюрпризом:
– Внимание всем – они вооружены.
Разумеется. Чего еще ждать от тех, кто способен кромсать живое существо ради наживы? Год назад они видели то же самое во время вылазки на природу. Может, каннибализм и отвратительней, чем разделка живых пришельцев ради продажи их мяса на бойню, но в этом Янто не был уверен.
Он слетел по ступенькам, едва их касаясь. Оглушить «не совсем законченных злодеев» и освободить инопланетное создание – это хорошо звучало в чистом и спокойном офисе, где от криков пришельца не ломило зубы и желчь не подкатывала к горлу от демонстрации Джеком избытка тестостерона перед Гвен.
Позади лязгнула дверь, и он обернулся:
– Привет! – улыбнулся, взмахнул рукой, отвлекая внимание, и через пару секунд оттащил оглушенного бандита подальше в коридор, ухмыляясь про себя. Он прекрасно умел отвлекать внимание. Мог бы сделать это – и делал – даже во сне.
– Янто, Рис уехал?
Он вытер руки о пальто и глубоко вздохнул. Рис не виноват – напомнил он себе. Бедняга понятия не имеет, что его невеста и Джек разве что в постель еще не легли. Янто был всего лишь теплым телом, что удовлетворяло капитана, пока тот представлял длинные волосы и женскую грудь.
– Я проверю. – На негнущихся ногах он поспешил назад по коридору, неуклюже обходя свисающие с крюков кровавые свертки.
Трое. Их было трое. Дуло пистолета уставилось Янто в лицо. Он заставил себя замереть, встретился взглядом с требующим ответов нервным парнем, пальцы которого слишком сильно сжимали спусковой крючок, стараясь не отвлекаться на распахнутые глаза и измаранное синяками лицо Риса. «Смотри на меня, – требовательно подумал Янто. – Я здесь главная угроза».
– Сколько вас здесь?
– Только мы, – закатил глаза Янто.
– Вы думали, что вдвоем сможете нас одолеть? – презрительно фыркнул главарь.
Янто знал, что его товарищи слышат каждое слово.
Предполагалось, что их и будет двое – Янто и Оуэн. Вероятно, кто-то решил, что вдвоем они смогут справиться с «нестрашными» бандитскими недоделками. От отвращения у него дернулась бровь.
В коммуникаторе раздался шепот Оуэна:
– Они взяли Риса и Янто.
Янто готов был поклясться, что услышал вопль Гвен и буквально увидел, как Джек пытается ее удержать. Мужчина с пистолетом рванулся вперед и схватил его за горло, вырвав из удивительно живого видения.
– Миленький галстук. Значит, ты босс? – он дернул Янто к себе и прижал дуло пистолета к его виску. – И я тоже, ага? Мы друг друга поняли?
Янто прищурился и поджал губы.
Видимо, такого ответа оказалось достаточно.
***
Пришелец был огромным, заполняя склад от стены до стены. По телу и хребту его были беспорядочно разбросаны темные пятна коричневого и серого. Он пах печалью и одиночеством. Янто, с туго стянутыми за спиной запястьями, смотрел, как зачарованный, и едва сдерживал слезы. Отчаянье потерянного, раненого создания затмило тьму в его душе. Все случилось почти мгновенно – время и пространство словно растянулись, а потом резко сжались, очерчивая все вокруг доплеровскими кругами света. Сердце Янто зашлось, болезненно стуча, а зрение словно раздвоилось, показывая все с двух точек зрения – он одновременно видел спрятавшихся и показавшихся товарищей.
Разумеется, Гвен вышла из укрытия первой. Ее тревога волнами отражалась от металлических стен склада – боязнь за Риса, безрассудное желание защитить его. Она никогда не позволит ничему случиться с ним – по крайней мере, физически. Едва ее пистолет коснулся пола, держащий Риса бандит толкнул его к Гвен, а другой в тот же момент закричал сверху, заметив Тош и Джека. Самозваный босс – Дэйл – рванул Янто назад, снова ткнув холодное дуло пистолета ему в шею.
Джек что-то говорил. Требовал, чтобы Дэйл и остальные поняли, осознали, что именно они творят. Как убивают живое существо дюйм за дюймом ради жратвы и наживы. Его голос звучал глухо, отдавая пеплом и ржавчиной. Не этот Джек проломил трактором стену и наделал дыр в каннибалах, чтобы спасти Янто, спасти их всех. Но, может, этот лучше? Снисходительнее, милосерднее, гуманнее? Джек настаивал, что пришелец достоин спасения, как любое живое существо. Может, он тратит слова вместо пуль, потому что пришелец еще жив, потому что есть надежда?
Холодные, онемевшие пальцы Янто скрутила судорога. Он изо всех сил натянул впившуюся в запястья грубую веревку. Его плохо связали – не так умело, как каннибалы год назад. Те подвесили его и избили. Мышцы напряглись так, словно он провел связанным неделю, а не несколько минут. Паника сдавила горло. Янто хотелось кричать от ярости, но он изо всех сил пытался не выдать себя, двигаться осторожно и незаметно. В этот раз не было ни кляпа во рту, ни джутового мешка на голове, чтоб скрыть боль. Он зажмурился, сражаясь с веревкой, сдвинул большой палец, почти вывихнув его. Дуло пистолета уперлось ему под ключицу.
– Это просто мясо! – закричал Дэйл.
«Просто мясо», – эхом отдалось у Янто в голове. Просто мясо – ни жизни, ни души, ни сострадания. Он подумал – захочет ли Гвен понять их в этот раз? Почувствовал болезненный щелчок в запястье, и, пока Дэйл разглагольствовал, стянул веревочную петлю.
– Это мой бизнес, – с каждым словом пистолет сильнее вдавливался ему в шею. – Впервые в жизни у меня есть что-то свое! – Янто почувствовал едва заметную перемену позы, понял, что решение принято, приготовился. Дэйл подался назад и наставил пистолет на Гвен и Риса:
– Ты солгала мне.
Жар полыхнул Янто в лицо. Рис оттолкнул Гвен. Джек закричал. А Янто вслепую кинулся на Дэйла, опоздав на секунду. Вцепился в него одной рукой, отводя дуло от Джека и Тош, от друзей, а Дэйл жал на курок снова и снова.
Крик пришельца стеклянными осколками вонзился в разум Янто.
Боль окружила его, проникла в легкие, затопила желчью. Кулак врезался ему в почку, и Янто выгнулся от боли. Пальцы Дэйла впились в челюсть. Янто повалил его на пол, уселся сверху и ударил – боль пронзила раненую руку. Его ослепили ярость, растерянность и жажда мести, а потом вдруг ему в ребра с размаху врезался пистолет. Янто свернулся на полу, под рукой у него оказалось что-то металлическое. Он поднял взгляд – Дэйл с хищным блеском в глазах дрожащими руками наставил на него пистолет.
Такой маленький. Крошечный. Глядя сверху вниз, Янто видел себя, неподвижного на цементном полу, видел нависшего над ним игрушечной фигуркой Дэйла.
Тот спустил курок.
Щелк.
Щелк.
Ничего. Янто моргнул и снова стал собой. А Дэйл пропал.
– Янто! За ними!
Пошатываясь, он поднялся на ноги. Только что переполненный образами разум теперь казался странно пустым. Пришелец кричал и метался, выплескивая оглушающую, сокрушающую волну боли. Болезненными приливами на Янто накатывали ощущения – его собственные, пришельца – он не мог их разделить, не мог дышать. Он словно тонул.
Наконец в сознание пробились слова Джека. Он оторвал взгляд от пришельца, увидел кровь на руках Гвен, узкий проход между гигантским мятущимся телом и товарищами. Повернулся и побежал.
Первый бандит пал жертвой его электрошокера.
– Им нужна помощь. Ситуация вышла из-под контроля, – увидев в глазах Оуэна решимость, Янто оставил его делать то, что нужно.
Следовать приказам. Это он может. Джек приказал разобраться с мясниками, и Янто разберется. Он распахнул дверь и оглушил еще одного, пустив разряд тому между ног. Повернулся и увидел, что Дэйл снова схватился за пистолет. Янто пнул его и услышал, как у того хрустнули кости руки, увидел ужас на бледном лице.
Переполненный эмоциями, растерянностью и бешеной яростью, он сунул электрошокер Дэйлу в лицо.
– Молись, чтоб они выжили, – сказал он и нажал на курок.
Спотыкаясь, он направился назад и почувствовал, как стихает боль инопланетянина – словно сжатая вокруг его тела гигантская рука вдруг разжалась. Задыхаясь, он упал на колени и прошептал сквозь слезы:
– О нет.
Словно невидимые руки ласково погладили его, прощаясь и моля о прощении.
Постепенно все померкло, боль ушла, уступив место покою, смирению, пустоте. Янто ощутил последнюю вспышку грусти, глубокой тоски по дому, а в следующий момент он снова был один в своем разуме, и его собственные раны напомнили о себе. Не обращая внимания на слабость, он дрожа поднялся на ноги, как раз когда ему навстречу вышли Оуэн и Гвен, поддерживая окровавленного Риса.
– Эй, Янто, помоги нам.
И, конечно же, он так и сделал.
***
Всю дорогу до базы Янто провел словно в забытьи. Риса забинтовали, успокоили и усадили сзади между Гвен и Оуэном. Мир вокруг мало-помалу возвращался в норму. Резким рывком Янто поставил на место большой палец, его собственные синяки оказались забыты, погребены под воспоминаниями об агонии пришельца. Найти грузовик, избавиться от тела кусок за куском – тихо работая подле Джека, он позволил разуму отдохнуть. Тело двигалось механически, движения были легки, мысли – яснее, чем были долгое время. Янто не хотелось думать, как долго их с инопланетянином разумы были связаны и почему он чувствовал боль пришельца. Он снова превратился в тихого Янто Джонса, неприметного секретаря. Невидимого. Неуязвимого.
Он стоял, опершись руками о поручень, бросив испачканный кровью пиджак где-то между складом и кремационной печью. Несколько часов спустя руки и мышцы все еще дрожали, напоминая о всплеске адреналина и психической связи. Тош встревожено поглядывала на него – из-за нескольких слов, что Янто случайно обронил, пока они убирали следы пришельца со склада и из разума мясников. Она подозревала, что он не рассказал о настоящей причине своей нервозности. Но он знал, что Тош подождет, пока он не заговорит сам, пока не почувствует себя спокойнее – достаточно спокойно, чтобы открыться команде и Джеку, пока не спадут драма и напряженность, ненадолго вернув их к нормальной торчвудовской реальности, какой бы она ни была.
Они собрались в медицинском отсеке, наблюдая, как Оуэн зашивает плечо Риса. Вместе, но все равно порознь. Им нужно было увидеть жизнь, выживание, любовь, чтобы прогнать память об увиденных ужасах. Погреться на краешке чужого счастья.
– В следующий раз не лезь перед ней под пули, – хмуро улыбнувшись, посоветовал Оуэн Рису без привычного сарказма. Тому и так досталось изрядно.
– Еще как полезу.
Рис взглянул на Гвен, и преданность в его глазах резанула Янто, словно ножом. Гвен сотрет ему память, он забудет свой героизм, забудет о пришельцах, убийцах, и хрупкости жизни. Но никогда не забудет, как глубоко любит ее.
Янто помог Рису надеть рубашку, помог Оуэну уложить его руку в повязку, проводил парочку через туристический офис. Сел за свой стол и задумался.
А чего он ждал?
Что слова Джека о любви, страсть его губ и собственнические объятья означали сердечные признания, цветы и обещание домашнего уюта? Неужели он в самом деле поверил, что когда Джек говорил о людях, которых любил, то думал о худощавом валлийце в своих объятьях, а не о принадлежащей другому женщине с щербинкой в зубах? Какой же он идиот.
Не Янто Джонс изменил Джека Харкнесса, превратив его из ангела мести с пистолетом в руках в милосердного человека с электрошокером, пытающегося решать проблемы словами. Не он требовал, чтобы Джек жил полной жизнью в мире, который его окружает, вместо того, чтобы ютиться в нем, словно в зале ожидания. Нет, покачал головой Янто, это не его заслуга. Может, так на Джека повлиял Доктор за те месяцы, что тот провел с ним, а может – долгий сон после Абаддона. Или все же это из-за Гвен. Нет, Янто Джонс был частью проблемы, а не решения. Пока он остается подле Джека, жаждая его внимания, любого знака расположения, Джек будет беречь свое бессмертное сердце и тратить свою бессрочную жизнь в ожидании окончательного выбора Гвен. А Янто будет лишь временной заменой, способом провести время. Бездумный секс, как Оуэн и сказал несколько месяцев назад. Несмотря на обещание «настоящего свидания».
Янто встал, щелкнул выключателем и быстро направился через потайную дверь вниз. Нужно было написать отчет. Задать вопросы. И, может быть, высказать давно ждущие своего часа истины.
2
2
Откинувшись в кресле – плечи поникли, мрачный взгляд устремлен на монитор – Джек наблюдал за Гвен и Рисом. Янто стиснул зубы и молча поставил бутылки с водой на стол. Он видел, как напряглись плечи капитана. Тот не отрываясь смотрел на сидящую на солнце парочку, на их склоненные друг к другу головы и развеваемые ветерком с залива волосы Гвен. Янто захотелось повернуться и уйти, словно преданной любимым героине романа, вздымая грудь и пышные юбки, но драматические сцены скорее были в характере Джека.
– Ты следишь за ними.
Капитан стремительно повернулся – застигнутый врасплох, виноватый. Выражение его лица стало холодным, подозрительным – непостижимые эмоции менялись стремительно.
– А ты следишь за мной, – отрезал он.
Янто медленно кивнул. Он не отрицал и свою часть вины. Он наблюдал. Ждал. Верил, что Джек посмотрит на него и увидит, наконец, – увидит Янто.
Вместо объяснения он указал на воду:
– Я подумал, тебе захочется смыть привкус пепла.
Пепла смерти и отверженности.
Джек взглянул на стол, а затем взгляд его упал на руку Янто. Он нахмурился, встал, подошел к Янто и очень осторожно взял его ладонь. Янто старался не показать удивления.
– Что с твоей рукой?
Багрово-фиолетовый синяк, яркий на фоне белоснежных манжет, растянулся от запястья до тыльной стороны ладони, захватив и большой палец. Оставленные веревкой красные полосы оплетали запястья.
– Вывихнул палец, стягивая веревку.
Джек погладил нежную кожу запястья, прильнул к Янто, коснулся его щеки ладонью и ласково повернул его лицо к себе.
– Пусть Оуэн посмотрит.
Янто хотелось вдохнуть запах Джека, найти забвение в его объятьях, заполнить оставленную пришельцем пустоту касаниями теплых губ, рук, знакомой тяжестью его тела. Это было бы так просто. Просто дать волю чувствам, принять даримый Джеком покой, и не обращать потом внимания на жалящее безразличие, смириться с уклончивостью, лишь бы погреться в лучах скупой нежности.
Где-то внутри Янто появился и начал расти слой льда, заслоняя собою боль и скрывая рвущиеся на свободу чувства.
Глядя ему в глаза, Джек улыбнулся и медленно поднес его запястье к губам. От дразнящих легких поцелуев по коже побежали мурашки. Янто покачнулся, подался к навстречу Джеку, отчаянно желая большего. И тут взгляд ярких голубых глаз скользнул на монитор, и ладонь Джека сжала его руку сильнее.
Лавина воспоминаний прорвала сковывающие волю Янто ледяные стены, обожгла нервы, и каждая клеточка его тела задрожала от обиды и гнева. Сердитая тирада Гвен после того, как феи украли свою Избранную, Джек, в ту же ночь ворвавшийся в архив, прижавший Янто к стене, и впившийся ему в губы поцелуем, от которого захватило дух; Джек, оставивший избитого и окровавленного Янто в машине на ледяных болотах, чтобы Гвен смогла добиться ответов от главаря каннибалов; сцена после возвращения Джека – как тот нащупал обручальное кольцо Гвен и поторопился позвать Янто на свидание.
«Здесь я видел вещи, которые и не мечтал увидеть. Любил людей, которых не узнал бы, останься я там, где был. Я не променяю это ни на что на свете».
Те слова, тот поцелуй – они были вовсе не для Янто.
– А, – заговорил он, чувствуя, как напрягается каждая мышца. – Я вижу, что мы достигли того места в нашем замысловатом танце, когда ты снова поворачиваешься ко мне. Поглядим, правильно ли я запомнил, – тихо проговорил он и положил здоровую руку на ладонь Джека, не давая ему уйти. – Гвен улыбается, ты улыбаешься. Она делает шаг тебе навстречу, ты отступаешь. Ты раскрываешься, она отворачивается к Рису, – Джек стиснул зубы и попытался вырваться, но Янто держал крепко. – Потом ты возвращаешься ко мне, – он наклонился ближе, и жарко прошептал: – И я позволяю тебе.
– Прекрати! – воскликнул Джек. Он вырвался и сжал кулаки, покраснев от гнева.
Но Янто не закончил.
– Я позволяю тебе. Позволяю целовать меня, лгать, что ты видишь меня, хочешь меня, – с каждым словом он теснил гневно протестующего Джека назад, пока не прижал его к стене. – И мы трахаемся, пока ты не увидишь ее снова. И все начинается сначала, – Янто приник к Джеку всем телом, их горячее дыхание смешалось, но оба они знали, что в этом нет ни возбуждения, ни желания. То была ярость – кровавая ярость, порожденная отчаяньем, правдой и безнадежностью.
Джек оттолкнул Янто, угодив прямо по оставленным Дэйлом синякам на груди. Тот отшатнулся.
– Ты не имеешь права, – выдавил Джек, наставив на Янто палец. – Не имеешь права судить меня. Я дал тебе все, что мог. Все, что был способен дать, – он покачал головой. – И тебе было достаточно.
– Ах ты… лживый ублюдок. – Нет. Не в этот раз. – Ты не дал мне ничего. Ты бережешь все для женщины, которая никогда не будет твоей. И правда в том, что ты сам прекрасно это знаешь!
Они яростно уставились друг на друга. Джек неприятно, деланно усмехнулся и махнул рукой:
– Ты думаешь, мне есть дело до твоей узколобой устаревшей гордости, Янто Джонс? До твоей мелочной ревности? – он подался вперед, скривив губы в жестокой ухмылке. – Приди в себя.
– Кого ты пытаешься обмануть, Джек? – Янто старался сдержаться и говорить спокойно, но он слышал горькую обиду в собственном голосе, пытался отогнать подступающую к глазам тьму. – Сидишь здесь, следишь за ними, снедаемый ревностью, и притворяешься, что ты выше всего этого. Ты жалок.
Он отвернулся, слишком опустошенный, чтобы спорить, слишком изможденный, чтобы уйти, и обнаружил прямо перед собой ошеломленных Тош и Оуэна. Голова вдруг закружилась, и он едва успел ухватиться за полку, усмехнувшись и закрыв глаза от унижения. Любовная склока на рабочем месте. Ну и кто теперь жалок?
Только крепкая хватка под локоть и ощущение силы и заботы удержали его от падения с лестницы.
– Осторожней, приятель.
Оуэн?
Янто открыл глаза и нахмурился. Оуэн поддерживал его с одной стороны, худенькая ручка Тош – с другой. Он поморгал, пытаясь согнать с глаз навязчивую пелену, пока они вели его к медицинскому отсеку.
– Нет, мне нужно… – он дернулся было к выходу, спиной чувствуя пронизывающий взгляд Джека.
– Да-да, я уверен, тебя ждут удивительные и важные занятия, – перебил его Оуэн, направляя в другую сторону. – Подмести, накормить питомцев, кинуть пару томных взглядов…
Янто вырвался и повернулся, сердито прищурившись.
– Томные взгляды – не по моей части… – процедил он сквозь зубы.
– Оуэн! – строго прикрикнула Тош.
Тот, извиняясь, вскинул руки:
– Прости-прости! Ты прав. Не по твоей. Извини.
– Что, черт побери, здесь происходит?
Воздух словно зашелестел, предупреждая приближение Джека. Вокруг Янто заметались торопливые взгляды и неловкие движения. Он напрягся, не желая поворачиваться и видеть выражение лица Джека, вместо этого наблюдая за Оуэном – как тот слегка вскинул брови, изобразив осторожное недоумение, будто не слышал ни слова из их с Джеком перепалки, после которой Янто едва не потерял сознание.
– Просто хочу проверить, все ли с ним в порядке. Поскольку подобная несдержанность – обычное дело для нашего темпераментного архивиста, я уверен, что волноваться не о чем.
Сарказм Оуэна отозвался в Янто согревающим ощущением нормальности, и он последовал за медиком вниз по ступенькам. Тяжелая поступь Джека позади подсказала, что капитан занял свое привычное место у поручней. Янто легко мог представить выражение его лица – бледного, отстраненного, бесстрастного. И стоит он чуть поодаль, словно там его не могут коснуться водовороты эмоций.
Тош осталась рядом с Янто и положила маленькую ладонь ему на плечо, словно хотела поделиться с ним своими силой и сочувствием. Ему захотелось окунуться в ее тихую поддержку так же, как раньше его поглотили боль и печаль пришельца.
Он прислонился к медицинскому столу и тут же отпрянул, словно обжегшись. Нет. Он не ляжет туда, где так недавно лежал Рис, не позволит команде видеть, как они похожи и не похожи. Бедняга Рис – раненый, глупый, влюбленный. Нет, Янто не станет объектом их жалости.
Холодные пальцы Оуэна надавили на синяк на запястье. Янто вздрогнул и вернулся к реальности.
– Черт. Что это? – пробормотал Оуэн. Он повернул ладонь Янто туда-сюда. – Надо просканировать, чтобы убедиться, что серьезных повреждений нет.
– Все в порядке. Оставь, – он специально для Оуэна подвигал опухшим пальцем, показывая, что все не так плохо.
Тот поджал губы и пожал плечами:
– Ладно. Выглядит более-менее. Просто несколько ссадин, судя по всему, – он отступил назад, упер руки в боки и испытующе посмотрел на Янто. – Давай поглядим на все остальное.
Янто не позволил себе поднять глаза на Джека.
– Это все. Я просто немного устал, – он хотел было отойти, но Оуэн придержал его за правое плечо, как раз за то место под ключицей, куда Дэйл прижимал дуло пистолета и куда несколько минут назад сердито ткнул Джек. Янто не отвел взгляд, снова скрыв все под непроницаемой, бесстрастной маской.
Явно не веря ему, Оуэн не двинулся с места.
– Правда, – настаивал Янто. – Эти мясники были не так хорошо оснащены, как прежние, – он испытал мрачное удовлетворение, когда Оуэн понял намек.
Но упрямый врач не собирался его отпускать – он лишь скрестил руки на груди, не желая сдаваться.
– Ладно. Тогда скажи мне, почему ты был бледнее Риса, когда мы выбрались оттуда? И почему дрожал всю дорогу назад? Я думал, мы в залив свалимся, – и добавил, тише: – И ты до сих пор выглядишь совсем не блестяще.
Янто поджал губы. Еще можно было взять свои слова назад, изобразить непонимание и позволить остальным забыть его несдержанность. Можно было свалить все на странную психическую связь с пришельцем, рассказать, что он чувствовал его боль, видел его глазами, и как его смерть повергла Янто на колени. Рассказать, что пришелец заглянул ему в душу и нашел там те же одиночество и тоску, что терзали его. Признаться, что потеря их связи сломала защиту Янто, уничтожила его самоконтроль и все преграды, которые он воздвиг вокруг своего сердца. На это у него хватит сил.
Не сдержавшись, он взглянул на настороженно склонившего голову Джека, на побелевшие костяшки его пальцев, стиснувших поручни.
Тош шагнула ближе:
– Ты должен им сказать, Янто.
– Да, Янто, "ты должен им сказать", – вторили ей стальные нотки в мягком, настойчивом голосе капитана.
3
3
– Вы не почувствовали?
Слова вырвались сами собой. Янто не нравилось, как звучит его голос – слабо, неуверенно, словно он умоляет товарищей поверить, понять его. Не нравилось выражение их лиц – смешанная со снисходительностью грустная жалость к бедному раненому Янто, непримечательному секретарю, неспособному справиться с мясниками и побоями, со вселенской правдой о вездесущности страданий. Он закрыл глаза. Больше всего ему не нравилось холодное, отстраненное выражение на лице Джека. Его слегка прищуренный взгляд, напускное спокойствие и скрещенные на груди руки, кричащие о неверии так громко, что эхо отдавалось от стен базы. Джек возвышался над ним, глядя бесстрастно на страхи и тревоги одной-единственной отпущенной Янто жизни.
Поверит ли он Янто? И имеет ли это значение? Гвен никуда не денется, как не исчезнет и одержимость ею Джека.
Закрыв глаза, как ребенок, воображающий себя невидимым, Янто попытался выпрямиться, опершись на металлический стол и крепко прижав саднящие руки к холодной поверхности, чтобы боль помогла сосредоточиться. Он позволил воспоминаниям вернуться – позволил болезненным, испуганным крикам пришельца затопить его снова – и попытался найти правильные слова.
– Я не знаю, с чего все началось. Но когда мы вошли на склад, я почувствовал его боль, словно свою собственную. Почувствовал его страх, отчаянье, одиночество, – Янто пожал плечами. – Боль – единственное, что осталось у него спустя месяцы нескончаемой пытки в окружении тех, для кого он был лишь источником дохода, а не живым существом Он потерял надежду на спасение, на воссоединение хоть с кем-нибудь.
Слова рвались наружу – множество слишком откровенных слов, обнажающих старые раны и проливающих слепящий свет на темные уголки души Янто.
– Я не знаю, как и почему, – он улыбнулся и заставил себя открыть глаза, чтобы отвлечься, но не смог сосредоточиться на ком-нибудь одном. – Не знаю, почему именно мне так «повезло». Знаю лишь, что не мог ничего с этим сделать, не мог блокировать связь. И, знаете, в конце я подумал, что так будет правильно – что кто-то будет знать и помнить его боль.
– Ты его «почувствовал»? – переспросил Джек. В его напряженном голосе все еще слышались недоверие, холодный скептицизм, сомнения.
– Ага, – на недоверие Янто ответил беспечностью. Отстраненностью. Словно его не волновало, поверят ли ему. Может, и правда не волновало – нахмурился он. Краски вокруг вдруг поблекли, негодование сменилось апатией.
Напряжение стало невыносимым.
– Простите за склоку, – добавил он, когда молчание слишком затянулось. – Я полагаю, это просто запоздалая реакция на шок, накативший, когда эффект от успокоительного начал спадать, – он пожал плечами и глубоко вздохнул. Голова показалась слишком тяжелой. – Думаю, я погорячился.
– Чушь! – Резко прозвучал в тишине голос Джека. Янто вскинул голову, на мгновение его охватил гнев, и тут же исчез, оставив вместо себя опустошенность.
– Джек! – одернула капитана удивленная Тош.
Оуэн шагнул ближе, прямо под пересечение их сердитых взглядов, и положил руку Янто на плечо, словно опасаясь, что тот сейчас встанет и выбьет капитану парочку белоснежных зубов.
– Харкнесс, иногда ты ведешь себя как самый настоящий придурок, – бросил он через плечо, не отводя пристального взгляда от Янто. – Ты уверен, что не… может, тебе просто… – он нервно почесал за ухом, – просто стало его жалко?
Янто проглотил рвущуюся в ответ грубую ремарку и попытался найти хоть толику привычной иронии. Они были правы – его слова звучали глупо. Как оправдание или предлог выплеснуть эгоистичную ярость и разъедающее душу отчаянье. Еще было не поздно от всего отболтаться – ухмыльнуться и согласиться с Оуэном, потом ускользнуть в архив, настояв, что никакая он не жертва, что бесчувственность и отстраненность Джека нисколько его не ранят, притвориться, что чувства умирающего пришельца не всколыхнули знакомую волну отчаянья и горя в его душе.
Он выдавил ухмылку и открыл было рот, чувствуя на языке горький осадок отрицания и уверток, но его перебила Тош.
– Это нельзя просто забыть, Янто. Расскажи им остальное.
Несмотря на мягкость, в ее голосе чувствовалась сила. Под нежностью скрывалась неумолимая, безжалостная настойчивость. Янто неуверенно облизнул губы, пытаясь решиться и собраться с мыслями.
– Ну? – с любопытством подтолкнул его Оуэн и сжал его плечо. Будто хотел ободрить.
Янто кивнул. Он словно полностью лишился сил. Пусть так.
– Я знаю, что ты коснулся его. Посмотрел ему в глаза, – он опять увидел перед собой искаженное страданием лицо Джека и его протянутую к пришельцу руку, в странных, чужих, черно-белых тонах. Увидел маленькие фигурки Джека, Тош и Гвен. Пришелец не мог отличить их от других, которые месяцами кромсали его на куски, тыкали, резали, причиняли боль. – Я знал, где вы стоите; видел, как ты и Гвен вошли внутрь него, где они вырезали дыру. Как ты пытался удержать ее, когда Оуэн сказал, что Риса схватили, – голову пронзил отголосок чужой агонии, кожа словно съежилась, руки и ноги задрожали. – Он так устал от нескончаемой боли… – сил хватало только на шепот. Янто опустил голову.
Оуэн сильнее сжал его плечо и попытался уложить на стол:
– Черт! Эй, помогите мне.
Янто послушно лег, сквозь шелк подкладки жилета и рубашку ощутив холод металла. Зачарованно уставился на потрескавшийся потолок, потерявшись в сплетении трещин, пытаясь найти там хоть какой-то порядок. Сознание заполнил белый шум встревоженных голосов, торопливых шагов и дребезга драгоценных инструментов Оуэна. Кто-то подошел совсем близко, случайно толкнув стол.
– Янто! Янто! Черт побери, да что с ним такое? – Голос согрел его, дыхание ласково коснулось щеки. Сильные пальцы осторожно сомкнулись на его запястье, теплая ладонь прижалась к щеке. Янто медленно моргнул.
– Что, теперь ты ему веришь?
– Джек, подвинься, не мешай работать!
– Черт, Оуэн, у него глаза открыты! Янто!
– Может, ты перестанешь на него кричать…
В поле его зрения появилось чье-то лицо. Янто отвлекся от сплетения крошечных трещин на потолке, ощутил укол и нахмурился. Он попытался отодвинуться, но сильные руки удержали его. Сквозь сжатые губы вырвался приглушенный стон. Ладонь погладила его по щеке, побуждая отвести взгляд от бесчувственной плитки. Он повернул голову и увидел улыбку в ласковых голубых глазах.
– Эй, не пропадай. Лежи спокойно, Оуэну нужно взять кровь.
Янто знал этого человека. Знал, что должен что-то почувствовать. Что прикосновение, тихие слова и забота должны вызвать в нем либо злость, либо влечение. Но чувства ускользали, стекали, словно вода с кожи, будто им не было места внутри.
Он закрыл глаза. Его похлопали по щеке.
– Янто? Ну же, не прячь свои прекрасные глаза.
Зачем? – Подумал Янто. Разве он мало видел?
– Оуэн, мне кажется, он потерял сознание.
Даже нотки страха в знакомом голосе не смогли заставить Янто сделать усилие. Державшая его запястье ладонь исчезла, раздался шелест, ткань дразняще коснулась кожи, и по руке побежали мурашки. Должно быть, халат Оуэна. Быстрые, скупые движения врача в ограниченном пространстве медицинского отсека сопровождались лязгом и дребезжанием. Прямо как вокруг Джека.
Джек. Что-то в глубине души лениво шевельнулось, пробуждая тлеющую искру темной страсти и душераздирающей преданности, которые прорвали, словно пузыри, поверхность застоявшихся мыслей, и снова погрузились во мрак всепоглощающей апатии. Янто позволил им ускользнуть, не попытался поймать, чтобы разобраться. То была дорога к безумию.
Холодные присоски прижались к его лбу, за ушами, на затылке. Янто почувствовал, как его приподнимают, поворачивают. В напряженной тишине между вздохами писк мониторов казался неожиданно громким.
– Янто, – раздался голос Оуэна. – Ну же, приятель. Я знаю, что ты не спишь. Открой глаза.
– Все, я везу его в больницу.
– Заткнись, Джек. Показатели приборов говорят, что он в сознании. Просто не отвечает.
– Янто?
Тош. Расстроена.
Янто попытался повернуть к ней голову, но его удержала бережная, настойчивая ладонь. Он открыл глаза и оказался в ловушке знакомого взгляда.
– Так-то лучше.
Что это – вина или облегчение – прозвучало в голосе Джека, спряталось едва заметной улыбкой в уголках его губ и легонько коснулось щеки Янто?
Вдруг руки Джека исчезли и перед Янто появилось лицо Оуэна.
– Оставайся в сознании. Скажи, как ты себя чувствуешь, – потребовал тот.
Янто попытался облизнуть губы, но язык показался ему толстым и непослушным, и почему-то было ужасно трудно заговорить. Почему?
– Не терял… сознания…
– Конечно нет. Ты слышал все, о чем мы говорили, так ведь?
Янто шире открыл глаза, словно это могло разбудить и его разум тоже.
– Да.
Темные глаза Оуэна метнулись вправо.
– Все мозговые процессы рассинхронизированы. Не знаю, как тот пришелец влез Джонси в голову, но на пользу ему это не пошло.
Саркастичный смешок из-за плеча Оуэна подсказал Янто, где Джек.
– Это твое медицинское заключение?
– Да пошел ты, – пробормотал Оуэн. – Я предполагаю, что подобное ментальное или эмоциональное воздействие вызывает усиленную выработку норадреналина, что приводит к повышению уровня кортизола. Если такое происходит долго, стрессоустойчивость летит ко всем чертям.
– Что это значит, Оуэн?
Янто удалось повернуть голову так, что в поле его зрения оказалась встревоженная Тош. Он попытался ободряюще улыбнуться, но не был уверен, что у него получилось.
– Проще говоря, какое-то время он будет чувствовать себя очень хреново. Негативные мысли, тревожность, нехватка сил, депрессия, апатия – полный набор.
Янто ощутил слабую вспышку привычной иронии.
– Стало быть, ничего нового, – пробормотал он.
– Джек, ты видел что-нибудь подобное раньше? – Тош улыбнулась Янто и сжала его руку своей маленькой ладонью. – Психическую связь, которая возникла не в результате действия артефакта?
В разуме Янто всколыхнулась мешанина образов. Нож Жизни, подаренный Тош инопланетный кулон, машинка призраков, возродившая страх маленького мальчика и ужас убитой девушки. Может, он случайно чего-то коснулся в архиве? Чего-то, что открыло его разум для страданий инопланетянина?
Джек не ответил. С той же странной, сковавшей душу безучастностью Янто смотрел, как сначала Тош, а потом и Оуэн вопросительно посмотрели на капитана.
– Джек, – настороженно спросил Оуэн. – Что тебе известно?
Джек подошел ближе, отстранив доктора. Склонился над Янто – лицо напряжено, побелевшие губы поджаты. Длинные пальцы осторожно отсоединили присоски мониторов ото лба Янто. Наблюдая за Джеком, тот казался себе зыбкой двухмерной фигуркой без характера, без прошлого, без чувств и привязанностей.
– Оставьте нас одних.
– Ага, сейчас! – Саркастично фыркнул Оуэн. – Я прогуляюсь в паб, пропустить пару пива, а ты тем временем будешь невесть что вытворять с моим пациентом?
Джек улыбнулся – безрадостно и понимающе, не отводя глаз от Янто.
– Ведь сейчас ему ничего не угрожает? Пульс сильный, мозговые волны в норме.
– Да, но…
– Значит, пока ты ничего не можешь для него сделать.
Янто буквально почувствовал, как Оуэн поморщился.
– Я мог бы взять образец слюны, чтобы убедиться, вколоть витамины.
Джек кивнул.
– Но это его не вылечит.
– Проклятье, Джек, ты можешь хоть раз сказать, что собираешься делать?
– Все в порядке, – произнес Янто.
Странно, но он действительно чувствовал, что все в порядке. И вряд ли причиной отсутствия страха были слабость тела или помрачение разума. В глубине души он безо всяких причин и без малейших сомнений знал, что может довериться Джеку.
– Надолго?.. – неуверенно спросила Тош.
Джек обхватил ладонями лицо Янто, легонько погладил его скулы.
– На несколько минут. Мы недолго, обещаю.
Послышались удаляющиеся шаги и недовольное ворчание Оуэна.
Янто не мог отвести взгляд – глаза Джека словно заслонили собой весь мир.
– Ты мне доверяешь? – выдохнул тот, почти касаясь его губ.
– Всей душой, – Янто надеялся, что произнес это вслух.
Губами он ощутил улыбку Джека.
– Но не сердцем.
Мутную пелену его эмоций пронзил острый укол грусти. Джек нагнулся ближе и, держа лицо Янто так, что было не отвернуться, прижался к его губам горячим, сметающим все преграды поцелуем.
4
4
Свет окутал Янто мягким сиянием, проник в поры, наполняя каждый уголок его души теплом и силой. Ободряя, он прогнал теснящиеся в душе тени, разрывая тенета отчаянья и безнадежности. И в самом сердце света, где встретились их губы – его и Джека – не было страсти и возбуждения, привычной нужды и желания.
Чувство было чистым, истинным и бескорыстным.
Янто закрыл глаза, ощущая свет изнутри и снаружи, ощущая, как его переполняет жизнь.
«Янто. Янто».
Где-то в этом пронизывающем сиянии он снова нашел себя, нашел боль и страсть, принятие и желание, радость и горе, и впитал их в себя, выстраивая из них, словно из кирпичиков, свою душу, воссоздавая себя заново. У некоторых чувств были лица – матери, Рианнон, Лизы; другие пахли могильной пылью, морем, кофе; третьи были твердыми, словно дуло пистолета или дерево биты, или легкими, как касание волос. И все время рядом, словно видимый краешком глаза, находился Джек.
«Вот так, потихоньку. Чувствуешь это?»
Янто почти закончил. Получившаяся конструкция казалась грубоватой, неустойчивой – не хватало последней, заключительной части, краеугольного камня.
Где же он?
«Я здесь. Ну же, найди меня».
Целую вечность Янто не мог решиться. Связь между ними была тонка, словно паутинка, и крепка, как стальной канат; холоднее космоса и жарче горящих углей.
«Ты чувствовал его боль. Ты вобрал в себя его горе и одиночество. Отважишься ли ты коснуться меня?»
Янто потянулся и коснулся протянутой ему навстречу руки.
Больше ничто их не разделяло. Янто увидел мир глазами бессмертного человека, который смеялся и плакал, прятал сердце под броней из свинца, нараставшей дюйм за дюймом с каждым предсмертным вздохом, с каждым глотком новой жизни, с каждым годом скорби по ушедшим друзьям и врагам. Он стоял посреди вихря воспоминаний Джека, мельком видя ускользнувшие из тайника его памяти лица и имена. Янто казалось, что он тысячу лет парил там, наблюдая, чувствуя. А потом он впился бестелесными пальцами в крохотные трещинки, раздвинул побелевшие пальцы, хранящие тайну одиночества Джека Харкнесса.
«Нет. Не надо. Не смотри на него. И на нее».
Протест Джека лишь раззадорил Янто, подстегнул его, и теперь он упрямо следовал за Джеком по лабиринту света.
«Впусти меня».
Ослепительно яркие лучи пробились сквозь броню Джека и пронзили Янто. Он стряхнул с себя чужие небеса и пейзажи, вброд перешел моря слез и смеха, скользнул мимо жадных лап фантастических существ, и оказался в темных глубинах сердца Джека.
***
Возвращение в реальность стало таким шоком, что Янто задохнулся и ошеломленно заморгал. Свет исчез, вместе с чужими воспоминаниями. Он снова оказался в неприветливом медицинском отсеке, металлический стол холодил спину, вокруг витал запах крови. Янто приподнялся на локтях и огляделся.
Джек попятился и оперся руками о стену. Он был еще бледнее, чем раньше, в глазах плескалась паника.
– Что за черт?..
Янто поднялся и сел. Недавняя странная летаргия ушла, память о чужих ранах и безднах печали сменилась его собственным острым сожалением – о том, как рука Джека не коснулась его руки, о холодной и пустой постели на заре, о скользнувшем мимо него и задержавшемся на Гвен взгляде. Теперь к его собственным страхам прибавились и обнажившиеся отчаянные страхи Джека, вокруг которых тот построил все свое существо. Страхи, заставляющие его гнаться за невозможным, когда всего-то и нужно было на минутку остановиться, чтобы любящие руки могли найти и обнять его.
Едва сдерживаясь, пытаясь сохранить на лице маску привычной невозмутимости, Янто аккуратно начал закатывать рукава. Стена, за которой он прятал страдание, порожденное мелкими предательствами Джека, свою обиду от его напускного пренебрежения, трещала по швам, не выдерживая напора его собственного отчаянья и многолетних страхов Джека. Чувства просачивались, пробивались сквозь кожу кровавыми ростками гнева.
– Что, черт побери, ты устроил? – за капитанской бравадой явственно слышалось опасение.
Выпрямившись, Янто пригвоздил Джека взглядом к стене. Тот снова вернул его к жизни, и Янто не собирался больше терять ни минуты.
– Ты впустил меня, Джек. Не жалуйся, если тебе не нравится, что я там нашел.
Капитан резко выпрямился, пробежался рукой по волосам, в пронзительных голубых глазах снова появилась настороженность.
– Хм… Люди – по крайней мере, в этом веке – не должны так уметь.
– Рыться друг у друга в мозгах? Ты первый начал.
Джек обхватил себя руками и встал увереннее, вздернув подбородок.
– Ты эмпат.
Янто сжал губы, подумал, и попытался подытожить то, что чувствовал.
– Был. Благодаря вломившемуся в мой разум пришельцу. Уверен, это позади, – он медленно кивнул. – И слава богу.
– Ну, нам не привыкать, ведь так? – пожал плечами Джек.
– Нет, – Янто поднялся на ноги.
– Нет? – на лице Джека промелькнуло беспокойство. Он прищурился, и склонил голову, словно пытаясь понять, что имеет в виду Янто.
– Нет, Джек. Мы не станем играть в эту игру, – Янто подошел почти вплотную. – Мы поговорим здесь или у тебя в кабинете, но поговорим обязательно.
– Неужели? – улыбка Джека не сулила ничего хорошего.
– Да. Такова цена, Джек. Цена всего, – он вскинул руки, словно взвешивая все горести этого напряженного дня. – Слова. Правда.
Джек порывисто вздохнул и прошептал:
– Ты не знаешь, о чем просишь.
Янто мрачно улыбнулся:
– Неужели?
Он последовал за сердитым, напряженным Джеком через базу, пробормотал несколько успокаивающих слов Тош и позволил Джеку одним взглядом осадить вставшего было Оуэна.
– Замечательно. Продолжение истерики, – услышал он его бормотание, проходя мимо.
В кабинете Джек схватил со стола запотевшую бутылку воды и принялся вертеть крышку, взволнованно расхаживая туда-сюда. Янто, стараясь сохранять спокойствие, сделал глоток, смочив пересохшее горло.
– Для начала, – он помедлил, надеясь, что Джек остановится или хотя бы посмотрит на него, но, не считая пары мрачных взглядов, тот предпочел притворяться, что Янто тут не было. – Почему ты не поверил мне насчет инопланетянина?
Задетый за живое, Джек стремительно повернулся и наставил бутылку на Янто:
– Я не… Это не то, что…
– О… – от внезапного осознания у Янто перехватило дыхание. – Ты, – он болезненно сглотнул, – ты не хотел верить.
Джек шагнул ближе, и в его взгляде Янто увидел боль и уязвимость.
– Я не хотел, чтобы ты… – Джек запнулся.
– Чтобы я знал, что ты чувствовал, – закончил Янто. Глупый Джек. – Ты самовлюбленный ублюдок, Джек Харкнесс, – усмехнулся он, удивляясь разлившемуся в душе теплу.
– Я не хотел сделать тебе больно, Янто, – пробормотал тот.
– Нет? А Гвен? А Рису? – он шагнул еще ближе, бутылка прижалась к его груди. – Хочешь и дальше так жить? – тихо спросил он. – Притворяться одержимым сексом юнцом, при виде каждой новой игрушки крича: «мое, мое!» Собираешься изображать героя с разбитым сердцем, бросая томные взгляды на недостижимую женщину своей мечты и довольствуясь обществом слепо обожающего тебя слуги? – он прижал ладонь к груди Джека, напряженно, властно глядя на него. – Ты забыл, что я заглянул в твое сердце, Джек. Я знаю правду.
Джек закрыл глаза, словно хотел стать невидимым, незаметным.
– Нет. Ты обманываешь себя. Ты не…
Янто улыбнулся, наклонился ближе, прижался щекой к щеке Джека и прошептал ему на ухо:
– Я знаю, что люблю тебя. И знаю, что это пугает тебя до смерти.
Он отодвинулся, и как раз в этот момент прозвучала сирена и тяжело откатился входной люк. Услышав торопливые шаги Гвен, Джек подошел к двери, нацепив на лицо непроницаемую маску.
Но это лишь подогрело ярость Гвен. Ее ненависть к самой себе, замешанная на вине и стыде, волной окутала их всех.
– Я не сделаю этого. Я не заставлю его забыть, – отмахнулась она от Тош, Янто и Оуэна, сосредоточившись на том, кто вызвал эту бурю эмоций.
В ее яростном крике Янто слышал отрицание, видел вину в сжатых кулаках, которыми она била себя в грудь. Боже, она пыталась уйти, разорвать связь между собой и Джеком – неужели он не видит? Она пыталась выбрать, раз и навсегда, она пыталась убедить себя выбрать Риса – хорошего, смелого мужчину, который на самом деле любит ее, и всегда будет любить.
Он поймал бутылку, что Джек бросил ему, и, затаив дыхание, ждал, поступит ли Джек, как должно. Признается ли он – хотя бы сам себе – что ему нужна вовсе не Гвен.
– Ты и правда думаешь, что сможешь вернуться к прежней жизни?
Самый главный вопрос.
– Я не буду знать разницы.
– Я буду.
«О, Джек», – вздохнул Янто, опустив голову. Голос Джека дрожал не потому, что он жаждал ее тела или любви. Не большие глаза и не женская грудь мучили его, вызывая ревность и тягу. Нет, то был страх. Страх того, что капитан Джек Харкнесс, бывший Агент времени, пришелец, измученная и возрожденная душа, не мог получить. Цена бесконечной жизни среди созданий, проносящихся мимо, словно яркие дорожные огни.
Чего он хотел больше всего, за чем позволял гнаться другим и от чего не мог отказаться даже сейчас, зная правду о любви и беззаветной преданности Янто – Джек хотел идиллической «нормальной жизни», чем бы это ни было.
Сколько бы он ни хвастался экзотическими и бесчисленными любовниками, пустыми, не трогающими сердце сексуальными эскападами, мечты Джека Харкнесса не были похожи на детские мечты валлийского мальчишки о приключениях, путешествиях и подвигах. Этого ему хватало в избытке. Нет, Джек хотел остановившегося мгновения счастливой семейной жизни. Он хотел предсказуемости, надежности, хотел качать детей на колене, ходить в супермаркет, по вечерам играть с друзьями в дартс в пабе, платить залог за дом и налоги, хотел подагры, седины на висках и внуков по выходным, старости и неизбежности смерти – и все это он видел в единственной «нормальной» паре в его окружении – в Гвен и Рисе.
И жаждая всего этого, глядя вдаль и мечтая о «нормальном», Джек сжигал последние мосты. Отворачиваясь от любви Янто, от обещания преданности на всю жизнь, или сколько бы Янто ни было отведено.
У Янто на все была лишь одна жизнь.
– Передай Рису привет, и увидимся завтра, – сказал Джек.
Янто не знал, что это значит.
Когда Гвен ушла, Джек выхватил бутылку у него из рук и порывисто сел в кресло, уставившись на монитор, глядя, как счастливая пара целуется и уходит в закат. Янто потер шею, намереваясь тоже уйти, не говоря ни слова, предоставив Джеку возможность сколько угодно дуться и думать «а что, если».
Он не собирался ничего говорить, но...
– Наверно, я тоже так могу. Однажды я отвечу на не слишком завуалированное предложение какого-нибудь парня в кафе… Приведу его домой, и он останется на ночь – потому что захочет побыть со мной немного дольше. Возможно, через месяц он захочет переехать ко мне. Сначала оставит зубную щетку и смену одежды, – Янто прислонился к косяку, устремив невидящий взгляд вдаль, в развернувшееся перед его мысленным взором будущее. – Его запах не будет похож на твой – никаких феромонов пятьдесят первого века. Я не смогу рассказать ему о том, что любит есть Мавануи, или что моя одежда испачкана слюной долгоносиков, или почему у меня такое странное расписание и почему я возвращаюсь домой потрепанный и окровавленный. Но все будет хорошо. Он станет водить меня в кино, и держать меня за руку в темноте кинозала.
Янто спиной ощутил тепло, ладони Джека легко скользнули по его плечам, вниз по рукам.
– Но он будет всего лишь заменой, – продолжал он. – И в какой-то момент я оговорюсь – одно неверное слово, улыбка – совсем как ты, Джек. Я подумаю о тебе, и он узнает правду, точно так же, как знаю ее я. Он поймет, что я не люблю его, что мое сердце никогда не будет принадлежать ему, – Янто повернулся в объятьях Джека. – И чтобы удержать нас вместе не хватит какой-то мелочи, – он обнял Джека за шею, прислонился лбом к его лбу и сглотнул слезы. – И тогда он уйдет от меня.
– Нет, нет, – прошептал Джек, обняв Янто и осыпая поцелуями его лицо, глаза, уголки губ, шею. – Нет, не оставляй меня, Янто. Не оставляй меня.
Янто задрожал, почувствовал на щеках влагу, и подумал – кто из них плачет? Тесно прижался к Джеку.
– Прости меня, прости, – выдохнул Джек ему в волосы. – Я дурак. Я недостоин тебя. Я не стою твоей боли, я знаю, – губы Джека прижались к его губам, задержались, говоря больше, чем могли сказать слова. – Ты никогда не будешь ничьей заменой. Никогда.
И Джек пошел домой с Янто. Медленно раздел его благоговейными руками, обещая надежду, выплакал сожаления у него на груди. В темноте между закатом и рассветом Янто протянул руку и коснулся теплого, податливого, настоящего Джека. И это стало началом.
В конце звезды иногда встают на место. Бывают потери и приобретения, боль и радость. И иногда то, что кажется всего лишь заменой, оказывается чем-то настоящим и неизмеримо большим.
- конец -
@темы: Rhys Williams, Jack Harkness, Owen Harper, Ianto Jones, Gwen Cooper, Toshiko Sato, fanfiction
-
-
26.02.2012 в 19:27прочитал на одном дыхании.
это потрясающий,эмоциональный текст
спасибо за перевод,огромное спасибо.
-
-
26.02.2012 в 19:31Янто катастрофически не хватает...
-
-
26.02.2012 в 20:15СанДжанна, честно говоря, без Янто у всего уже иной вкус. Скучно без них, очень.
-
-
27.02.2012 в 10:39-
-
27.02.2012 в 13:14-
-
28.02.2012 в 11:58мне тоже текст показался удивительно эмоциональным. Я рада, что наши мнения совпали.
СанДжанна,
Янто не хватает, да. Поэтому нужно всячески приумножать его присутствие в фанфикшене)))
Feyza,
Magdalena_sylar, Sharlotta-Elburn,
всегда пожалуйста))
Мне очень приятно, что вам понравилось))
-
-
28.02.2012 в 20:08-
-
29.02.2012 в 01:12И Джека всё равно жальче всех.