«Смерть нельзя победить, ее нельзя избежать, она всегда ждет где-то в тени» (с)
Дж. Харкнесс
– Ты специалистка?
– Ты кретин?
– Я – мертвец.
Дж. Харкнесс
– Ты специалистка?
– Ты кретин?
– Я – мертвец.
Забавно, Оуэн не был моим любимым персонажем (не будь в сериале Янто с Гвен я бы даже сказала, что он был моим самым нелюбимым персонажем, но Янто титул оспорил, Гвен взяла первый приз), а все-таки история смерти Оуэна меня нехило пронялапроняла. Не сама смерть от выстрела и не борьба со Смертью в больнице, а вот именно девятый эпизод, где он ходит живым трупом и нихрена не понимает смысла пренебрежительного к себе отношения со стороны коллег. Проняло потому, что я тоже нихрена не поняла пренебрежительного к нему отношения со стороны коллег.
– Я все еще врач, я хочу работать.
– Посмотрим
Ну да. Он – мертвый. Ну да, он умер три дня назад. Но почему-то никому в голову не пришло забирать у него пистолет и запирать для дальнейшего изучения тогда, когда он встал, Лазарь, в первый раз. Ну, то есть его изучили и даже поняли, что нихуя не поняли… И при этом не разжаловали, не отняли пистолет, не запихали в комнату с мягкими стенами. Поехал в бар? Ладно, не вопрос, «я как раз туда собирался». Заперли в кутузке? «Я не был готов тебя потерять» и щас тебе все про это расскажу. Странное дело. Никого почему-то не волновало, что Оуэн носится по больнице наравне со всеми. Почему-то с ним считали нужным советоваться, разговаривать, как с офицером Торчвуда, почему-то его помощь не отвергали… И вдруг – бац. Доктор Оуэн постоял в клинче со Смертью, поборолся с нею малость, и получил в итоге в лоб:
– Я освобождаю вас от занимаемой должности, 565.
Мавр сделал свое дело, Мавра можно послать нах. Щито это было? Мне на самом деле хочется пообсуждать эту серию, потому что я реально не понимаю мотивов торчвудцев в ней.
Они решили, что Оуэн может быть опасен. ОК. Паранойя на выезде, но винить ребят в ней сложно, ребята повидали разного. Но тогда почему при настроении "голактего опасносте!" Оуэну позволено разносить кофе (а типа подсыпать яд – это безопасно совсем) и вообще находиться в практически секретном помещении (а у Торча все секретно, только камера-одиночка за стеклянной дверью рулит, но его ж в нее не садят)? За Оуэном как будто наблюдает медик… Но дома Оуэн предоставлен сам себе. Более того, его чуть ли не открыто отпускают, мол, да займись ты чем хочешь уже где угодно. История с видеонаблюдением в предыдущей серии их ничему не научила?
Едем дальше, глубже, ширше. Они выяснили, что он 100% человек, ура. Предположим, они теперь не его, а за него боятся, как за оперативника, ну что Оуэн может при задании пораниться и все такое. Но на каком основании его игнорируют во время обсуждений? Причем, самым беспардонным образом. Почему ему не поручают даже чего-то, что не связано с необходимостью куда-то бежать, в кого-то стрелять, подвергать себя опасности?
– Марта, займись медицинской картой подозреваемого.
Типа ему, мертвецу, это не сильно доступно уже?
И непременно нужно вот именно так встать и уйти. Просто уйти, болтая себе между собой, не обращая на Оуэна внимания от слова вообще. Это не они рыдали над его сперва совсем трупом, потом трупом ожившим на пару минут под действием перчатки. Нет, не они. Это не Джек говорил «я помогу тебе справиться», когда думал, что Оуэн вот сейчас умрет. Оуэн, зараза такая, выжил и Джек как-то забыл, что может «помочь ему справиться». Все забыли. И никакого объяснения этой амнезии нам в серии не приводится.
В общем, я бы сказала, что эпизод 2x08 самый дизбиливный для меня во всех трех сезонах, самый сквиковый, самый антиобоснуйный… Почему же он тогда и самый любимый? Да вот из-за Оуэна же. Вот именно нелюбимый мною Оуэн в этом эпизоде чертовски хорош, намного лучше любимого мною же Джека. Оуэн потрясающе достоверен в своих метаниях, мыслях, чувствах. Он один своей достоверностью вытягивает всех остальных, так неестественно (с моей т.з) себя ведущих. Он – мертвый – живее всех своих живых коллег. Может, он и не дышит, может, он не пьет, не ест, не срет, не пукает, но он – чувствует. Не кожей, глубже. Он не стал «более невежлив» с дыркой в груди, он стал более жив.
– Дай мне задание.
– Ты же знаешь, я не могу.
– Ладно. Тогда я пойду домой.
– Иди.
Как будто его не может сбить автобус, пырнуть ножом бандит, как будто дом и путь до дома – самое безопасное место на земле. Если Джек на самом деле беспокоится о теле Оуэна, почему он так запросто позволяет ему гулять в жестоком-жестоком-жестоком-мире? Если Джека волнует душа Оуэна, почему он так холоден в разговоре с ним? Почему он не даст ему любое задание? Даже самое бумажное? Даже самое нелепое типа просто сидеть и пырицца в монитор? Смотреть на вскрытие со стороны? Изучать какие-то данные? Почему – разносить кофе? Оуэн мертвец, да, но он не даун же. «Кэп сказал, как стемнеет – идти домой».
– А что мне делать дома?
– Посмотри телевизор.
Вы как хотите, а я в
И так всю серию.
– Остынь.
– Джек, я умер, больше некуда остывать. Тебе суждено вечно жить, а мне – вечно умирать.
При всем пафосе слога, он ведь не о теле говорит. И вот это да, подкупает.
ЗЫ:
А забавно, как они согласились его использовать наплевав на всю о нем заботу, когда речь зашла о тепловых датчиках? Лихо. Не-не-не
Щито это все-таки было? Забота или капанье на мозги с целью не пойми чего? Я вот этой благой цели не поняла. И даже девушка на крыше, всячески по ходу рассказа оправдывающая коллег перед Оуэном
(– Ты на нее накричал, а она ничего?!
– Ну… это же Тош.
И многозначительная пауза. Да, действительно, страдания Тош – это в эпизоде самое главное! А ты, каз-зел, зачем-то требуешь внимания от таких вот героических людей, как Тош и др и пр! Не стыдно, а, а?)
Ну, я сказала уже, что люблю эту серию из-за нелюбимого Оуэна? Из-за чувствующего, адекватного в соответствии со своим состоянием Оуэна, из-за Оуэна –
Серия – бомба. Ящитаю. Не прямо вот откровение, но гдетта так.