[torchwood]

Пока первая часть задания. Белый 15, зеленый 27: Юджин Джонс (Random Shoes), Глаз пришельца.

***

Очень странно быть мертвым, особенно, когда этого не чувствуешь. Если бы не голые факты, думает Юджин Джонс, черта с два он бы сам догадался. Только такой странный зуд в голове, легкое, но настойчивое беспокойство – да что ж такое, потерял я кошелек или забыл мобильный, вляпался спиной в белую краску, или развязался шнурок… одним словом, выбилась какая-то нитка бытия, и не ему, Юджину Джонсу, понять, где и как ее заправить обратно.

Память Юджина - существо капризное. Он часто помнил вещи не такими, какими они были на самом деле. Но чтобы совсем не помнить – это внове.

***

«Да, душа может упасть в обморок! Особенно если это нежная душа! Как моя, например!» – думает Юджин, очнувшись на ступеньках в прозекторской Торчвуда и чувствуя себя персонажем страшилок Брэдбери.

Очень странно видеть, как агент Купер вслепую бродит по твоим следам, особенно после того, как сам ты отчаялся бегать за ней, как беспомощный щенок – думает Юджин, сидя рядом с Гвен за _своим_ любимым столиком и с тоской косясь на _свою_ любимую картошку с ветчиной.

***

Немного времени, чтобы понять - память, как и друзья, иногда подводит из самых лучших побуждений.

И все накатывает снова. Потому что хватит лгать детям о том, почему ушел отец! Потому что, каково это – чувствовать себя долгие годы брошенным бездарем, чтобы однажды узнать: «Америка» отца – рукой подать, и в то же время бесконечно далеко от тебя! И, может, там его личная преисподняя, а может, нет, - не узнать, потому что тебе уже не откроют туда визу. И нет ощущения омерзительней, чем бессилие упущенных моментов.

***

Глядя, как бледные пальцы Гвен осторожно перебирают дурацкие брелки на его ключах, Юджин вдруг думает, что совсем не хочется ему знать, какой выбившейся ниткой, липучкой, случайным репьяхом зацепилась его душа за этот мир, где есть Гвен Купер.

И, когда она внезапно поднимается и подходит к окну, у Юджина сосет под ложечкой, и он просто закрывает глаза, отключаясь от болезненных размышлений, здравого смысла, неумолимой реальности... Чтобы не видеть, какие у нее сейчас глаза.

Юджин стоит не шелохнувшись, сосредоточенно жмурится и боится, что, стоит ему поднять веки - он сможет сосчитать, в скольких километрах отсюда находится мост-здание-окно-случайный-огонек, который сейчас на самом деле поймал ее взгляд. Не дай ему бог узнать наверняка, прислушивается ли она к чужому, теплому присутствию Юджина или – нет, нет! – просто смотрит на огни ночного Кардиффа.

Он-то знает, что она все-все понимает. Даже если сама этого не осознает.

Хочется заморозить эти часы во времени, но нельзя. Юджин подспудно понимает, что душе его, на недолгие дни пригревшейся под боком у торчвудовцев, остается в этом мире не больше, чем девочке со спичками.

Вот не надо, пожалуйста. Я сам знаю. Честно. Просто пусть оно будет – вот так, свернувшись клубочком рядом с ней и крепко зажмурив глаза. И не думать ни о чем.

«Каспер, мне холодно, закрой окно» - сцена из взятой однажды напрокат мечты. Эй вы, там, сверху. Не делайте монтаж.

***

Память Юджина – очень странная штука. Множество любопытных фактов, чисел и уравнений без устали мельтешат даже перед внутренним взглядом, почему истину за ними так сложно рассмотреть? Юджин надеется, что Терри успеет больше, чем он сам – вот он, Терри, смотрит в глаза отца своими живыми глазами. И с легким недоверием сжимает несмело протянутую отцом руку. Все-таки лучше поздно, чем никогда.

***

Черный джип с номером RI36MDE с грохотом пролетает мимо в десятую долю секунды, но для Юджина время тянется, будто это железнодорожный состав.
Отслуживший свою службу подарок падает и застревает в канализационной решетке. Юджин не видит, как Глаз подмигивает ему.
Сквозь звон в ушах он слышит, как Гвен просит его остаться, не уходить, но теперь ему все предельно ясно, все обретает смысл, все ясно, как никогда.
Паззл сложился. Впервые в жизни Юджин Джонс чувствовал, что на этот раз сделал все как надо.
Нет большего счастья, чем момент, который ты не упустил.

Бегом по мокрой траве, вприпрыжку, наперегонки с ветром, как в теннисных туфлях Дугласа Сполдинга, чтобы воздух пьянил, безумная острота ощущений заставляла сердце пропускать удары от счастья, кровь толчками чувствовалась в каждом сосуде, еще бы, я вам все-таки не спортсмен…

И Юджин снова чувствует себя как никогда живым. Сворачивать горы - пожалуйста, переплывать океаны – на здоровье, лететь по орбите Земли в другую сторону – вперед! Кому еще повезло так, как ему, кому, как не Юджину, предстоит увидеть нечто настолько неизведанное?

И все впереди. Прыжок-ввысь-шаг-в-темноту-головой-в-озеро, а дальше, дальше...

О Нангилима! Юнатан, я вижу свет! Я вижу свет!

Примечания

Примечания:

* теннисные туфли Дугласа Сполдинга – см. «Вино из одуванчиков» Рэя Бредбери

** "О Нангилима! Юнатан, я вижу свет! Я вижу свет!" – последняя строка повести Астрид Линдгрен «Братья Львиное Сердце». Главный герой при этом, совершая самоубийство, _вероятно_, попадает из загробного мира в еще один, следующий, загробный мир.