Особенности восприятия

[torchwood]

Особенности восприятия

Автор: Серая тварь
Фандом: Доктор Кто/Торчвуд
Пейринг: Доктор/Джек
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст
Размер: мини

Идеальным компаньоном для последнего из тайм-лордов оказалась отнюдь не красивая, большеглазая и совершенно безмозглая девушка-блондинка, а темноволосый мужчина хорошо за тридцать лет биологически и за пару тысяч лет реально. Впрочем, Джек согласен был перекраситься в блондинку, если бы пожелал Доктор. Он и так делал все, что пожелал Доктор, даже согласился умереть. Два раза. На второй раз ему удалось. Тот факт, что на Игровой станции, бывшем Спутнике-5, он купил Доктору те несколько минут не только своей смертью, но и чужими, бросив беззащитных людей как живую преграду против Далеков, точно зная, что пластиковые, как впрочем, и из любого металла, пули не причинят тем ни малейшего вреда, даже не включался в уравнение. Ни им, ни Доктором, так и не запустившим в конечном итоге Дельта-волну.
Впрочем, это было давно. С тех пор погасли миллионы звезд, возникли тысячи галактик, было проложено множество путей, родилось и умерло бессчетное количество цивилизаций, а единичные и массовые трагедии никто не считал. И константой Вселенной был только Доктор. А спустя неопределенный временной отрезок константа изменилась, продублировавшись, и включила в себя Компаньона Доктора.
Тогда прошло двести два года с момента последнего визита Доктора в Кардифф, и запертый все это время на Земле Джек Харкнесс постепенно терял целостность своей психики, если таковая у него еще оставалась после девятнадцати сотен столетий погребения заживо, когда на грудь давила тяжелая сырая земля, и он оживал, только чтобы задохнуться и умереть. Девятнадцать столетий беспросветной тьмы, невыразимой муки, земля во рту и обреченность знания.
Будто знать свою смерть наперед, только обратной петлей. Ты знаешь, когда оживешь.
Когда Джека вытащили из ямы и положили рядом, он задыхался на краю, рядом с горой вырытой земли, содрогаясь в невозможности вдохнуть, выплевывая, выхаркивая землю, и отчаянно раскрывал глаза и ничего не видел, и по грязному лицу текли неощущаемые слезы.
Он начал что-то ощущать только через несколько часов. Когда возвращались зрение, и слух, и обоняние, и остальные чувства, и боль в горле от сорванных связок была счастьем. Потому что Джек точно знал, что она скоро пройдет.
Тогда он каким-то чудом удержался на краю сознания, сохранив разум, и даже решился снова не жить. Сразу, спустя те самые несколько часов, пока он переживал муки возрождения.
Впрочем, сон глубокого холода был лишь мгновением. Он лег на твердое ложе, а в следующее мгновение уже открыл глаза, и был двадцать первый век, и его брат, и бывший любовник, сделавший в своей жизни ровно один хороший поступок, который, впрочем, ему не стоил ничего, и любимая команда, за которую он нес ответственность.
И было умение прощать. Тогда еще было. Еще одна непонятная окружающим черта, которую он, подобно экзотической болезни, подхватил у Доктора.
Спустя две сотни лет это умение потерялось под грузом прожитых лет и обломков окончательно рассыпающейся психики.
Двести лет напряженной бессмысленной работы, двести лет ответственности за чужие жизни и потерь этих жизней, двести лет любовных романов - замен, двести лет давящего ощущения четырех стен и сомкнутого пространства, двести лет взглядов на небо. Двести лет ожидания.
И он дождался. И около Разлома появилась Тардис, и из нее вышел Доктор, - все такой же, как и две сотни назад, ни одной регенерации после уничтожения Далеков - и сказал Джеку:
- Со мной.
Он больше не предлагал. Он приказывал. И Джек шагнул вперед, не оглядываясь.
После него в сейфах-контейнерах Торчвуда осталась небольшая кучка одежды и личных вещей, несколько килограммов абсолютно подлинных документов - удостоверений личности - по команде из Торчвуда сертификаты о рождении выписали бы на крокодила из латинской Америки - и гигабайты информации на жестких дисках последнего поколения.
И больше ничего.
***
С Доктором Джек обрел что-то, похожее на покой. Внутренний покой.
Нет, Доктор остался прежним. То же неуемное любопытство, тот же фонтан бешеной энергии, то же желание влезть в чужую жизнь и в чужую историю. Только в глазах появилось что-то иное.
Что-то невыразимо страшное.
Доктор тоже устал от потерь своих компаньонок. И взял того, кто не сможет умереть. Даже если захочет. И от этой мысли на лице Доктора появлялась улыбка. Не его обычная сияющая радостью или злорадностью ухмылка, а небольшая, почти только уголками губ. И от этой улыбки Джеку становилось и радостно и немного жутко.
Но все же они менялись. И после серии Малых Взрывов, после которых рождались новые галактики, и которые были инициированы Доктором - просто потому, что ему захотелось показать Джеку истинное рождение нового мира, - что-то в цепочке регенераций оказалось нарушено, и Доктор застрял в одном облике. Каждая регенерация повторяла в точности предыдущую, и десятая - только десятая, рядом с Джеком регенерация Доктору не требовалась очень много лет - регенерация прошла в тот же облик. И одиннадцатая, и двенадцатая, и тринадцатая, и четырнадцатая и все последующие.
В момент тринадцатой регенерации Джек чуть окончательно не потерял рассудок. От ужаса, что Доктор сейчас умрет - только тринадцать тел, только тринадцать жизней! - и он останется один.
Навечно.
Один во Вселенной.
Но из ослепительного света на командном мостике Тардис соткалась кровь и плоть, и Джек разрыдался от невыносимого облегчения, разрыдался откровенно и истерично, на узком плече Доктора. Они сидели на полу, и Доктор обнимал Джека, и гладил по спине. И потом Джек даже во сне прижимался к нему, и просыпался каждые пять минут.
Доктор не спал, поэтому просто шептал каждый раз "Я здесь, все хорошо, Джек, спи. Я с тобой навсегда", и Джек успокаивался, его дыхание выравнивалось, и он снова засыпал. На следующие пять минут.
Шли годы. Впрочем, что значат годы, и десятилетия, и столетия, и нескончаемые миллениумы для одного - единственного выжившего тайм-лорда и его бессмертного компаньона? Один взмах ресниц.
***
И однажды они оказались в затерянном вулкане Вселенной. Рядом с космическим кратером, в котором исчезала любая жизнь. Там останавливалось любое движение, и белковые и небелковые тела переставали существовать. И Джек пережил сильнейшее в своей жизни искушение.
Когда твоя ситуация безвыходна, абсолютно безвыходна, и впереди бесконечность, ты способен на любые поступки. И Джек готов был сделать шаг вперед.
Слишком много усталости. Когда есть только жизнь, и ее много, и она бесконечна, и ты пережил все, что можно, и вдруг перед тобой распахиваются врата смерти, ты примешь ее с радостью.
И когда Джек сделал шаг в жерло вулкана, сзади его обхватили сильные руки и дернули назад.
- Я не отпущу тебя. Ты мой, - очень четко произнес Доктор.
Джек кричал и рвался, возможность уйти затмила разум, он отбивался и умолял. Но Доктор сжимал его в объятиях, и жерло закрывалось на глазах у Джека. И Джек замолк и застыл.
Вулкан погас навсегда. И Джек понял это, как и Доктор. И они стояли на краю, и Джек ощущался в руках Доктора каменной статуей.
Доктор затащил его в Тардис. И там разложил на полу, и отымел так, что Джек только всхлипывал. Но не сопротивлялся. Как и раньше.
Потом Доктор обнимал его и шептал "мой", и Джек рыдал, хрипло и болезненно.
Надежда умирала в корчах агонии. И когда ее не осталось, Джека накрыло бесцветное покрывало фатализма. И вечный спутник фатализма - покой.
- Доктор. Сколько языков ты знаешь?
- Нууу, около шести миллиардов.
- И на скольких из них тебя проклинают?
Спокойный тон. Спокойствие во взгляде. Принятие. Покорность.
Казалось, тайм-лорд все же сломал своего компаньона.
***
Но хоть тайм-лордам и не доступна эмоция любви, все же бессмертие Джека, эта застывшая точка во времени, что-то задевало глубоко внутри. И когда в глазах Доктора все чаще начала проскальзывать искра безумия, его исказившаяся суть - суть тайм-лорда - приняла чужое искажение за норму, и Джек стал для Доктора тем, чем мог бы стать только другой тайм-лорд.
Люди все же назвали бы это любовью.
И когда Джек получил это - и он, будучи человеком, назвал это любовью, - то покрывало покоя будто сдернуло метеоритным потоком. И душа ожила, и взгляд вновь засверкал жизнью.
И неважно, что в их взглядах - последнего тайм-лорда Доктора и бессмертного человека, забывшего свое имя и навсегда оставшегося Джеком, - мелькало одинаковое безумие. Перед ними расстилалась Вселенная. И в ней два отчаянных авантюриста могли найти множество приключений.