новые персонажи в 3 сезоне

[robin puck]

11.10.2008 в 07:04

Пишет  Time Lord from Gallifrey:

Торчвуд: кастинг и съемки
Как сообщает сайт Digital Spy, продюсер "Торчвуда" Питер Беннетт рассказал журналу Torchwood Magazine о новых актерах сериала:

- Люси Коху сыграет некую Элис, у который по словам Беннетта, много секретов в прошлом;
- Сьюзан Браун сыграет Бриджет Спирс, героиню, связанную с правительством, у нее очень важная роль по сюжету;
- также в сериале появятся Каш Джамбо (в роли секретаря Лоис Хабибы, которой удастся раздобыть жизненно важную информацию) и Рик Макарем (в роли доктора Рупеша Патанджали, которого втянут в расследования Торчвуда).

новые персонажи в лицах:



Каш Джамбо - Лоис Хабиба
Рик Макарем - доктор Рупеш Патанджали
Люси Коху - Элис
Сьюзан Браун - Бриджет Спирс

отсюда

@темы: photos, news, series 3

---

JB

[Принц Альберт]

Вот тут можно скачать клип Джона на песню What about us?
Размер маленький - зато формат правильный - 16:9.. смотреть приятно.
И качество звука хорошее.
Формат mp4.
Для просмотра файлов в этом формате нужен K-Lite Codec.

А вот больше ничего интересного у меня для вас и нет...

разве что вот это

pics.livejournal.com/kampffenhoff/pic/0004e3p7

@темы: music, video, J.Barrowman

---

Драбблы

[Grechesky Sphinx]

Драбблы из флэшмоба "Персонаж и слово" у [L]Серой твари[/L]. Рейтинг PG-13 - R.
Пары: Джек/Йанрто, Йанто/Рис, Оуэн/Йанто
1. Йанто, новогодняя елка
В этом году елку перед Рождеством украшал Йанто.
И теперь Гвен передергивает каждый раз, когда ее взгляд попадет на нее. Вечно зеленое дерево, украшенное разнообразным оружием и стрелянными пулями и гильзами, с хищно поблескивающим сюрикеном вместо звезды кажется ей осколком кошмара из далекого детства. Сильный хвойный и такой праздничный запах исходящий от пушистой красавицы лишь подчеркивает сходство. И Гвен кусает губы, прежде чем наклонится за своими подарками, и надеется, что этого никто не видел.
Оуэн, едва узрев это праздничное дерево, тут же попытался пристроить на него пару скальпелей. Не прошедших обработку после последнего использования. За что и был немедленно изгнан в свою лабораторию и лишен кофе.
Тошико елка, украшенная оружием, забавляет. Она с интересом рассматривает длинный узкий стилет, трогает части разобранного пистолета и режет палец о лезвие широкого обоюдоострого ножа. И расспрашивает про них у Йанто. Архивист отвечает, рассказывая историю каждого предмета на елке. Тош, которая могла производить в уме сложнейшие вычисления, восхищается тем, что валлиец ничего не забывает, не подозревая, что у Йанто просто нет выбора: у него абсолютная память и полная невосприимчивость к реткону.
И только Джек замечает, что жутковатое дерево, наряженное в металл, похоже на Лизу. Жизнь (Ель не срублена, она растет в большой кадке) и мертвый холод оружия. А еще Джек замечает, что на Йанто темно красная рубашка. И на рукаве с внутренней стороны пятно чуть темнее, чем вся ткань. И едва заметные красные разводы на хищной породи на Вифлеемскую звезду он тоже замечает. И позже, когда Гвен, Оуэн и Тош уходят по домам, он молча снимает с Йанто пиджак и закатывает рукав темно-красной рубашки. Йанто не пытается ему помешать. От запястья до локтя на его руке – длинная, аккуратно зашитая рана. Джек, так же молча, усаживает секретаря на диван, приносит аптечку, бережно промывает швы и туго перебинтовывает руку архивиста и лишь потом поднимает на него глаза.
- Не надо было снимать повязку. Могла попасть какая-нибудь дрянь.
- Я не хотел, чтобы ты заметил.
Джек собирает аптечку и уносит ее на место, попутно выключая в хабе почти весь свет, оставив освещенным лишь участок с елкой, и возвращается на диван, где по-прежнему сидит Йанто. Он обнимает секретаря за плечи и притягивает к себе, заставляя опереться спиной о свою грудь. А потом и вовсе вытягивается на неудобном диване и укладывает Йанто рядом. Диван узок и короток даже для одного из них, не то, что для двоих. Но сейчас им это не важно. Они просто лежат и сморят на странную елку. Дыхание Джека легонько шевелит короткие волосы Йанто.
- Что будешь с ней делать, когда кончится Рождество?
- Найду для нее лес. Может быть, приживется.


2. Рис, кофеварка
Кофеварка жужжит как старательная пчела. Только в чашки аккуратными точными порциями разлит совсем не мед. Рис не любит кофе и пьет его только изредка. Горький черный кофе в хабе имеет странный привкус. Всегда разный. Иногда это металл, иногда разнообразных пряности и специи, иногда что-то чуждое, едва уловимое, а иногда что-то, что заставляет забыть, вырывает из памяти дни. Как то ни странно, Рис не боится потерять еще один день. Иногда отсутствие воспоминаний лучше. Но… но Гвен не умеет слушать никого кроме себя. Не раз и не два за прошедшие годы Рис желал бы забыть о Торчвуде, забыть о том, чем занимается его жена. Но… но Гвен сказала, что не хочет ему лгать, не хочет унижать его таким образом. А была ли в ее словах правда? И какая? Рис не желает знать ответ на этот вопрос. Рис никогда не скажет своей жене, что ложь иногда милосерднее правды. Зачем? Она все равно не поймет. Он любит ее, но уже чуть меньше чем раньше. А еще он больше не может ревновать ее. Ни к великолепному Джеку Харкнессу, ни к ныне покойному Оуэну Харперу. Да и ни к кому другому. Потому что… Потому что не может.
Терпкий запах кофе разливается по хабу. Рис гадает, какой вкус будет у кофе сегодня. Тонко пищит телефон. Йанто отвлекается от кофеварки и тянется за телефоном. На его спине видны два длинных широких шрама. Он говорит несколько слов, машинально кивает собеседнику на другом конце телефонной линии и, улыбнувшись, чуть потеплевшим голосом добавляет:
- Мы вас ждем. – И отключает мобильник. – Они возвращаются. Будут здесь через пару часов.
Рис кивает и поднимается с дивана, оглядываясь в поисках своей рубашки. Его взгляд падает на надпись “Torchwood” – “Горящий лес” Рис усмехается. Лесной пожар сжигает все на своем пути, и остановить его можно тоже с помощью огня, пожертвовав частью деревьев. Всех, кто близко соприкасается с Торчвудом, можно назвать такими жертвенными деревьями. Они медленно сгорают в пламени вечной тайны, чуждости и ирреальности работы, своей и своих близких, чтобы в конце концов стать холодной мертвой золой.
Рис застегивает рубашку и берет протянутую Йанто чашку с кофе.
- Я что-нибудь забуду сегодня?
Валлиец качает головой:
- Нет.
Рис улыбается и делает глоток. Он отчего-то знает, что Йанто так отвечает всегда, даже когда на следующее утро Рис недосчитывается воспоминаний за несколько часов или даже суток.
На этот раз у кофе привкус чеснока, едва уловимый и совсем не портящий напиток.
Рис пьет кофе и улыбается, думая о том. Что один из самых сильных ядов тоже имеет привкус чеснока.


3. Оуэн, мороженное (собственно, задача была накормить его мороженным).
Жара плавит Кардиф. Беспощадное, совсем не английское солнце пытается выжечь город. Тени практически нет. Машины вскипают на дорогах. Люди прячутся за стенами домов, за кондиционерами и вентиляторами, за холодным соком и холодным пивом. Те, кому не повезло оказаться на улице днем, двигаются от тени к тени, обливаясь потом, пряча глаза от беспощадного света, обжигая горло и легкие раскаленным воздухом. Особо невезучие или слишком слабые и больные падают прямо на улице. От жары нет спасения. И близость моря только ухудшает ситуацию. Даже по вечерам легче становится не намного. Город замер. Так кажется. Так только кажется. Показатели смертности скакнули до небес.
В хабе тоже удушливо жарко. Ни подземное расположение, ни современные кондиционеры не спасают. Джек разгуливает по штаб-квартире босиком и без рубашки, демонстрируя великолепный торс, но ни у кого нет сил реагировать, Гвен влезла в короткий топ и шорты, Оуэн, забыв прокомментировать наряд девушки и предложить Джеку креокамеру, спрятался от жары в прозекторской, Тошико каждые полчаса вместе с активностью Разлома проверяет прогноз погоды, даже Йанто, вечно аккуратный и застегнутый на все пуговицы, потерял где-то свой галстук, а вместе с ним пиджак и жилет. Птеродактиль забился куда-то под самую крышу. Даже ему, холоднокровному существу, для которого тепло – это жизнь, не нравится эта страшная, неестественная жара.
Все раздражительны и срываются по пустякам, и правильнее было бы распустить все по домам, а еще лучше в приказном порядке отправить из города, но сотрудникам Торчвуда, не сбежать от этой жары: Разлом слишком активен в последнее время и примерно раз в пару дней выплевывает сюрпризы, как правило, неприятные. Джек только за последние полторы недели умирал трижды. Йанто Оуэн зашивал разодранную спину, а у Гвен роскошный синяк под глазом.
Дни напряженной работы в оглушающей ненавистной жаре проходят один за другим. Они складываются в недели. Но легче не становится. И однажды Тошико, спокойная, рассудительная обычно Тошико, чуть не набрасывается на Гвен с кулаками. Из-за пустяка. Джек успевает вклиниться между ними. Он велит Гвен уходит домой.
- Но Разлом… - начинает возражать женщина и тогда Джек тоже взрывается. Он тоже уже на грани.
- Какой, кровавый ад, Разлом! Еще немного и мы поубиваем друг друга! Не случится ничего за один день! Все по домам! Живо! И чтобы завтра я вас не видел!
Гвен испугано смотрит на Джека, потом торопливо подхватывает свою сумку и исчезает из хаба. Оуэн уходит вслед за ней. Джек торопливо приводит себя в порядок и уводит напуганную своим собственным поведением и вспышкой Харкнесса Тош, обняв ее за плечи. В штаб-квартире остается только Йанто.
Оуэн возвращается вечером, когда беспощадное солнце скрывается за горизонтом. Слишком жарко в городе. Слишком давит на плечи людское раздражение, ежесекундно ежечасно взрывающееся вспышками, очень болезненными и страшными. Оуэн возвращается в хаб, чтобы ощутить иллюзию прохлады и спокойствия. И застает в штаб-квартире Йанто. Архивист сидит на столе. Рубашка вытащена из-за пояса брюк и расстегнута, рукава закатаны до локтя. Йанто сидит, ссутулившись, и ест мороженное. Почувствовав постороннее присутствие, он поднимает глаза и смотрит на Оуэна пустым безразличным взглядом. И протягивает ему покрытый капельками конденсата контейнер. Оуэн ненавидит мороженное, ненавидит его приторную сливочную сладость. Несколько дней назад, когда Йанто, надеясь поднять команде настроение, принес это мороженое и Джек устроил настоящее шоу с его поеданием, Оуэн смотрел на это с отвращением. Его и сейчас передергивает. И Йанто, видя это, пожимает плечами, зачерпывает ложкой очередную порцию снежно-белой массы и отправляет в рот. И почему-то это зрелище завораживает. Еще одна ложка мороженного исчезает между бледными губами валлийца, бледными то ли от усталости, то ли от боли. Оуэн вспоминает, что у Йанто разодрана спина, вспоминает, чтобы тут же забыть снова. Он продолжает всматриваться в бледное лицо архивиста в полумраке хаба. Здесь и сейчас Йанто, растрепанный, бледный, безумно, мистических похож на безумного ученого из новеллы Некрономекона, ученого, испытавшего на себе свое изобретение, и получившего бессмертие, а вместе с ним вечно холодное тело мертвеца и необходимость прятаться от жары и солнечного света, и необходимость убивать, чтобы существовать дальше. И Оуэн ежится под взглядом светлых глаз. Ему хочется подойти и убедиться, что бледная кожа Йанто такая же холодная, какой кажется, что под ней не бьется сердце. Оуэну очень хочется это проверить. И жутко от мысли, что это действительно так.
А Йанто тем временем спокойно облизывает ложку, слезает со стола и, на ходу закрывая контейнер, направляется к креокамерам. И Оуэну кажется, что он сейчас упускает какой-то важный момент, что если сейчас Йанто успеет дойти до креокамер, случится что-то не поправимое. И Харпер не может сказать то ли это предчувствие, то ли влияние плавящегося города. Но у него нет времени разбираться. Оуэн продирается сквозь влажный душный воздух хаба, догоняя валлийца, и кладет руку ему между лопаток. И вздыхает со смесью облегчения и ужаса. Тело Йанто под рубашкой действительно прохладное, но сердце бьется, ровно и четко.
Йанто вздрагивает от неожиданного прикосновения. Неплотно закрытая крышка слетает с контейнера в его руках. Капли и кусочки подтаявшего мороженного попадают на обнаженную грудь архивиста. Йанто поворачивается. В его взгляде недоуменнее.
“Это жара, это просто жара,” говорит себе Оуэн, касаясь кончиками пальцев белых капель на бледной коже архивиста. “Чертова жара. Кровавый ад! Как же она надоела!” Пальцы становятся липкими. Оуэн, сам того не желая, подносит их к лицу и облизывает. Приторно сладкий вкус мороженного смешивается с солоноватым вкусом пота. И с такой добавкой мороженное почему-то не вызывает отвращения. “Кровавый ад? Самое подходящее название для Кардифа сейчас. Кровавый, безумно горячий сошедший с ума ад!” Оуэн снова тянется к белым каплям, но Йанто перехватывает его руку. Наклоняется, бережно ставит контейнер с остатками мороженного на пол, а потом притягивает Оуэна к себе и жадно целует, до крови своей и Оуэна. У его губ тошнотворно сливочный вкус мороженного. Но Харперу уже наплевать. Жара свела этот мир с ума, и Оуэн не видит причин оставаться нормальным. Тем более, он давно уже ненормальный, в Торчвуде нормальные люди не работают. Тем более, что кожа Йанто по-прежнему прохладная. Тем более, что на его груди по прежнему капельки холодной, пока еще, белой субстанции. Оуэн укладывает Йанто на пол - Валлиец морщится от боли в разодранной спине – и слизывает эти сладко-соленые капли. А потом стаскивает с Джонса брюки и избавляется от своей одежды. И вместо смазки все тоже уже окончательно растаявшее мороженное. Йанто стонет и выгибается под ним. И где-то на краю сознания у доктора Харпера гуляет мысль, что спину архивисту придется зашивать заново. Но сейчас это не имеет значения. А потом…
А потом они, обнаженные, лежат рядом на бетонном полу, пред креокамерами, в которых спят мертвым сном люди и нелюди – сотрудники и “гости” Торчвуда. Йанто на животе, опустив голову на скрещенные руки, а Оуэн на спине, глядя в переплетение потолочных балок. Они лежат так очень долго, не касаясь друг друга, потому что жара делает каждое прикосновение мучительным. Много вечностей спустя они синхронно поднимаются. Йанто подбирает почти пустой контейнер и идет к одному из не занятых пока холодильников. Оуэн собирает разбросанную одежду, краем глаза наблюдая за ним. На бедрах и ягодицах Йанто белые потеки. Архивист открывает дверцу, выдвигает лоток, на котором вместо тела несколько разноцветных коробок - да, совершено верно, - с мороженным, смотрит на них потом на контейнер в руке, захлопывает холодильник и выбрасывает контейнер в мусор.
Оуэн усмехается:
- Знаешь, я ненавижу мороженное!
- Я заметил. – Йанто коротко улыбается.
Больше они не говорят друг другу ни слова.
Один на двоих прохладный душ. Первые за несколько недель чашки кофе. Оуэн с нехарактерной для него осторожностью заново обрабатывает спину валлийца: швы не разошлись, но кое-где раны все же начали кровоточить. Потом они одеваются и уходят из хаба в разные стороны. И оба надеются, что утром будет пасмурно, и жара ослабит свою хватку.
Но утром снова восходит беспощадное злое солнце. И жара снова плавит Кардиф.

@темы: Jack Harkness, Owen Harper, Ianto Jones, fanfiction

---

[Механик]

Recollection.

Персонажи: белый 32, 33. Янто/Джек
Рейтинг: R/NC-17. Ну, для кого как...

Another day, another death,
When we’ll be close to the end,
We’ll wonder how we’ve made it through the life.
Another day, another death,
We’ll stay so close to the end...
Well remember it was me and you.

В момент, когда ты узнаешь что-либо, ты еще не понимаешь этого до конца. Когда же истинное значение произошедшего настигает тебя во всей своей яркости, раскрывая последние скобки, складывая цифры, плюсы и минусы, мешая боль с удачей, а тоску – с возбуждением неизвестности, последняя вещь, которую ты должен делать, это оглядываться назад. Потому что теперь, понимая, ты видишь все свои ошибки, и каждая норовит укусить тебя, оторвать себе кусок – и тебе некого обвинить в этом, кроме себя.
Первое время после своего воскрешения Джек стремился забывать – забывать все, без разбора: хорошее, плохое, друзей, врагов, любовников… Ему казалось, что чем меньше он будет помнить, тем меньше боли будет причинять ему жизнь, тем легче будет уходить, оставляя за спиной слишком многое, что хотелось бы оставить рядом. Очередных людей, дома, факты, смерти и рождения… Ни о чем не жалеть, ни о чем не помнить.
Но они продолжали приходить к нему – во сне. Знакомые лица: старые и молодые, мужские и женские, - постепенно превращаясь в размытые образы, чьих имен он не помнил. Они смотрели на него – кто ласково, кто раздраженно и холодно, но в каждом взгляде он находил прощение, и именно это заставляло его просыпаться по ночам, чувствуя, как сердце разрывают тысячи демонов…
Чем бы ты ни был, Джек Харкнесс, ты все еще был слишком человеком.
И тогда он начал беречь свои воспоминания. Не все – в его жизни по-прежнему было много проходного, поэтому он сам себе придумал правила: он старался сохранять в своей памяти только то, что могло быть полезно, и то, чего ему не хотелось терять.
Тех, кого ему не хотелось терять.
Очень медленно – медленнее, чем летели года – он учился наслаждаться тем, что он прожил, тем, что было – далеко, за линией его сегодня и даже вчера.
Оглядываться было приятно. Это делало его лучшим человеком, чем он мог бы стать, потому что он точно знал – завтра ему придется посмотреть на свое сегодня. И не важно, когда могло наступить это завтра – через десять или триста лет…
Конечно, все дело было в людях, чья жизнь, не говоря о молодости, проходила слишком быстро. У него всегда оставалась память о них, и подчас эта память жалила, словно удар током, в самый неподходящий момент. Любимые книга, еда, цвет, запах, особая манера говорить… Иногда это были целые силуэты, неожиданно появляющиеся в толпе, такие реальные, живые, дышащие, рядом, что ему приходилось одергивать себя – в этих людях не могло быть ничего от тех, кого он оставил в прошлом. И точно – стоило им обернуться, заговорить, сделать неловкое движение, и воспоминание уходило назад, в свою дремлющую безмятежность.
И, конечно, у него были фотографии – случайные, яркие, торжественно-постановочные, черно-белые, со временем приобретавшие благородный желтый оттенок. Их было немного, но они, пожалуй, были именно тем видом воспоминаний, который Капитан действительно любил – он доставал их, когда сам хотел.


Они в доме Янто – маленький домик, довольно далеко от Cardiff Bay, рассчитанный на одну семью, имеющий одного жильца. Два этажа, аккуратная подъездная дорожка, стриженые кусты вдоль свежеокрашенных стен – это настолько подходит к застегнутому на все пуговицы мистеру Джонсу, что существующий вечно и нигде конкретно Джек Харкнесс невольно улыбается, попав сюда в первый раз.
Они редко встречаются здесь – Джек живет в хабе, а Янто проводит там столько времени, что почти живет, поэтому намного легче уместиться вдвоем на узкой кровати в так называемых «апартаментах» Капитана, чем ехать через пол города ради пары часов сна. Правда иногда хочется…чего-то другого. Тогда Джек появляется в этом среднестатистическом английском жилище, бросает пальто на диване в гостиной, и Янто, в кой-то веке, не возражает против этого камерного беспорядка – в этом есть тепло, изгоняющее призраков и мысли, начинающиеся со слов «А если бы…».
Пока они поднимаются в спальню, Джек обычно шутит по какому-нибудь – каждый раз новому – поводу, обнимая Янто, прижимаясь к его спине, дразня – но никогда не заходя дальше, пока они не доберутся до места назначения. Потом они занимаются любовью – медленно, жадно – спят в обнимку, а утром, пока Янто готовит завтрак, Джек стоит перед открытым окном на втором этаже и дышит воздухом. Простым воздухом, созерцая неторопливое субботнее утро в жилом квартале Кардифа – людей, вышедших на пробежку, доставку ежедневных газет, радостно лающих собак во дворах с аккуратным газоном, и детей, не менее радостно возящихся с ними. Янто чувствует себя в этой реальности, как рыба в воде, - здесь он вырос, здесь он сейчас, здесь есть все, что дорого ему в жизни. Просто в какой-то момент что-то сломалось, и теперь вместо собаки у него птеродактиль.

- Джек… Зачем ты принес эту штуку?- сегодня как раз такая пятница; Янто стоит напротив, на расстоянии ширины кровати, и крайне удивленно смотрит на небрежно брошенный поверх покрывала фотоаппарат, прежде чем перевести взгляд на Капитана. Тот пытается придать своему лицу самое невинное выражение, на которое способен, но не добивается ничего, кроме появления настороженного подозрения в глазах уэльсца. Что ж, невинность никогда ему особо не удавалась.
- Я хочу, чтобы у меня были твои фотографии.
- Ну, вообще-то, к каждому личному делу…
- Нет, Янто, не такие фотографии.
Несколько секунд на лице уэльсца отражается явное сомнение, и Джек уже начинает просчитывать в голове план «Б» - более сложный и громоздкий, но – возможно – более успешный…когда Янто медленно кивает:
- Хорошо, сэр… Только я хотел бы наше совместное фото…
- Отлично!- легкость, с которой Джек соглашается на предложение, рождает внутри Джонса смутную тревогу, но прежде, чем он успевает понять, что конкретно его обеспокоило, Капитан уже бережно пристраивает фотоаппарат на одной из полок его стенного шкафа и тянет Янто к себе, усаживая на кровать.
- Только обещай мне, что будешь улыбаться!- шепчет он в оказавшееся рядом ухо, сам не в силах сдержать улыбки.
- Джек…
- Тшш, сейчас будет…
Вспышка.
Янто моргает и открывает было рот для извинения за испорченный кадр, но Джек неожиданно подается вперед, одновременно крепко обхватывая его руками и прижимая к себе, и перебивает на полуслове самым приятным и невежливым способом. Янто не остается ничего другого, как ответить на поцелуй и обнять Капитана за плечи, ощущая под ладонями знакомые переплетения мышц.
- Джек…- сбитое дыхание.
- Ммм…- в нежную кожу чуть ниже уха.
- Мы испортили кадр…
- И черт с ним, у нас еще будет время,- укус, заставляющий Янто сильнее сжать пальцы, а потом, признав убедительность доводов, стянуть с плеч собственный пиджак.
Вспышка.
- Что…
- Он запрограммирован фотографировать каждые 5 минут.
- Джек?!
- Янто?!- передразнивает Капитан его тон, пряча улыбку где-то под подбородком Янто, и через секунду прихватывает губами его кадык, одновременно толкая мужчину на кровать и подминая под себя. Пальцы пробегают по животу и груди, цепляют ворот рубашки, легко погладив линию подбородка, и с тихим шелестящим звуком стягивают галстук. А потом одна из этих больших, сильных и несправедливо ловких, по мнению Янто, рук ныряет вниз по его телу, чтобы нарочито медленно заняться пряжкой ремня, словно невзначай касаясь его эрекции. В ответ уэльсец нетерпеливо вцепляется в рубашку Джека и выдергивает ее из брюк, накрывая ладонями горячую кожу и прижимая его бедра к своим, на что Джек только удивленно хмыкает и целует его.
Вспышка.
Это непривычно – быть наблюдаемым. Пусть это всего лишь фотокамера, но Янто не может подавить волну какого-то странного возбуждения, поднимающуюся внутри при одной только мысли, что кто-то может следить за тем, как они занимаются любовью… Он целует Джека в ответ, вырывая из него довольное урчание, и позволяет своим пальцам спуститься ниже, поглаживая его бедра через мягкую брючную ткань, как, он знает, нравится Капитану. Тот снова улыбается – мягко и, кажется, немного грустно, и начинает выцеловывать дорожку по груди Янто, постепенно опускаясь все ниже, расстегивая его рубашку пуговица за пуговицей. Очень медленно и явно нехотя одежда сдается, вещь за вещью оказываясь на полу.
Вспышка.
Вспышка.
Их обнаженные тела лихорадочно трутся друг о друга; Джек жадно гладит грудь, бедра, плечи Янто, дразнящее проходясь кончиками пальцев по члену, улыбаясь в ответ на сбившееся дыхание, прихватывая зубами открытые, уже припухшие губы, мочку уха, лаская ее языком.
Вспышка.
Вспышка.
Джек проникает в него до конца, обжигая шею горячим выдохом, и Янто закрывает глаза, расслабляясь, отдаваясь Капитану – телом, мыслями, чувствами, и каждый раз это кажется таким правильным… И каждый раз Янто гадает, в чем причина этого чувства – в феромонах или?..
Вспышка.
Вспышка.
Лицо под губами Джека искажено страстью, и он не целует – просто водит открытым ртом по горящим от возбуждения щекам; глаза полуприкрыты, ресницы вздрагивают при каждом движении бедер. Янто смотрит на капельку пота, замеревшую на виске Джека, между коротких темных волос, и чуть поворачивает голову, касаясь языком его скулы, вдыхая его запах, подаваясь навстречу...
Вспышка.
Мышцы Янто напряжены в оргазме, спина изогнута, протяжный стон вырывается из горла. Капитан застывает над ним, с трудом сохраняя баланс на одной руке, ожесточенно вцепившейся в простынь, - голова низко опущена, бедра подрагивают, замедляясь…
Вспышка.
Джек обессилено улыбается и наклоняется ниже, целуя Янто в висок, прежде чем осторожно лечь рядом. Уэльсец в ответ тоже улыбается – едва заметно – и притягивает его ближе, обнимая поперек груди в то время, как пальцы Капитана лениво проходятся по его мокрой спине.
Вдруг Янто напрягается и через секунду, не сдержав громкого стона, срывается с места, в два шага добираясь до груды их одежды на полу. Ноги почти не слушаются, тело ломит, но он отчетливо слышит… Под изумленным взглядом Джека, он выуживает из этой кучи собственные брюки и вытряхивает на ладонь телефон, одновременно нажимая на кнопку приема вызова:
- Да, Гвен?
Джек, приподнявшийся было на локтях, со стоном откидывается назад на подушки, закрывая лицо руками.
- Да, я понял, мы будем через 20 минут. Да, я ему передам, не беспокойся. Хорошо, 20 минут.
Выключив телефон, он поворачивается к Джеку, умудряясь даже совершенно голым и с подтеками спермы на животе выглядеть собранным и готовым к работе.
- Сэр, я боюсь, нам нужно ехать.
- Янто, запиши где-нибудь, что я ненавижу всех пришельцев. Ты не мог выгадать нам хотя бы 10 минут?
Легкая самодовольная улыбка появляется на губах уэльсца, плохо сочетаясь со скромно опущенным взглядом:
- Вообще-то, я выгадал нам 15 минут, сэр… Активность замечена в двух кварталах отсюда.
Брови Джека приподнимаются в удивлении:
- Тогда в душ?
- Думаю, это разумно.
- Думаю, Янто Джонс, ты даже не представляешь себе, как неразумно идти со мной в душ, когда у нас ограничение по времени…
- Прекрасно представляю, сэр.
Вспышка.


- Черт, черт, черт…
- Нужно было оставить ее у меня, сэр.
- Ничто и никогда не выпадало из этих карманов!
- Все когда-то бывает в первый раз.
Джек только досадливо морщится, вспоминая фотокамеру, быстро и громко разлетевшуюся на кусочки под ударом левого щупальца пришельца. Черрррт…
Они идут по Mayes-y-coed road, непривычно пустынной в это время. Видимо, еще не убрали поставленные по их приказу полицейские блоки, и можно гулять прямо по проезжей части, чем, ища выход раздражению, и пользуется Джек. Янто держится чуть позади, следуя за Капитаном на автомате, не отрывая взгляд от асфальта под ногами. И вдруг резко останавливается, осененный неожиданной и, кажется, совершенно бредовой идеей, но уже через секунду хватает Джека за руку, увлекая за собой в сторону находящегося в ста метрах супермаркета. Капитан, едва успевший за подобным маневром, спотыкается, кое-как удерживаясь на ногах, и ускоряет шаг, пытаясь не отстать от уэльсца:
- Что случилось? Янто?!
Тот даже не оглядывается, только бросает через плечо:
- У меня есть идея, сэр.
Через две минуты они наконец останавливаются: Янто замирает в нерешительности перед кабинкой для моментальной фотографии. Брови Капитана взлетают в удивлении:
- Ты шутишь!
- Нет, сэр,- он вытаскивает из кармана бумажник, и Джек слышит звон монеток.
- У меня нет мелочи,- все еще не придя в себя, как-то отстраненно сообщает он, на что Янто только улыбается.
- Считайте, что это подарок,- и скрывается за занавеской.

Джек плюхается на колени Янто, отчего тот охает в первый момент, и обхватывает его рукой за плечи, одновременно пытаясь придать лицу более-менее серьезное выражение.
Вспышка.
Впрочем, он не выдерживает и нескольких секунд, начиная ржать и медленно, но бесповоротно съезжая с колен уэльсца, во избежание чего Янто приходится ухватить его поперек талии.
Вспышка.
Извернувшись, Джек засовывает язык ему в ухо, предварительно удостоверившись, что это будет отлично видно в камеру. Янто меняется в лице, на щеках вспыхивает яркий румянец.
Вспышка.
Повернув голову, он перехватывает губы Капитана, вовлекая его в поцелуй – нежный, успокаивающий; рука осторожно скользит под шинель.
Вспышка.
Джек шумно выдыхает и, не придумав ничего лучшего, наставляет Янто рожки. Ему сложно целоваться и думать одновременно – видимо, его губы и мозг связаны каким-то паранормальным образом.
Вспышка…

@темы: Jack Harkness, Ianto Jones, подарочный фест, fanfiction

---

драбблы

[Серая тварь]

Драбблы по Торчвуду из флэшмоба "Персонаж и слово". Общий рейтинг PG-13.

Для Греческого Сфинкса. Йанто, сюрикен.
Йанто всегда знал, что рано или поздно прошлое вырвется из вечной тюрьмы "минувшего", и когда бомба - бомба, когда-то бывшая его любимой женщиной по имени Лиза, - все же взорвалась, вместе с истерическими слезами пришло странное облегчение. И в этом облегчении Йанто боялся признаться даже самому себе - наконец-то этот отрезок его жизни оборван хоть кем-то, пока у него самого на разрыв не хватало сил. Только после кремации останков - и женщины, наполовину состоявшей из металла, и несчастной девочки со шрамом на лбу, которую сотрудники Торчвуда-3, и он, Йанто Джонс, обязаны были защищать, - иногда по ночам накатывало жуткое чувство вины - и перед Лизой, и перед девочкой, имя которой Йанто постарался забыть как можно быстрее, - Джек заставил его оформлять документы по несчастному случаю, - и Йанто вставал и шел в ванную. Плескал в лицо холодной водой, будто пытался смыть липкое тошнотворное ощущение, и старался не смотреть на шкафчик, в котором на верхней полке в самом углу лежал выгнутый кусок металла с острыми краями - часть разобранного ложемента из той камеры в подвале. И думал о том, как хорошо и спокойно будет лечь в горячую ванну и вскрыть себе вены этим сюрикеном из будущего.

Для DrakonL, Янто Джонс "возлюбленный"
Йанто Джонс любил женщину по имени Лиза.
Ее расстреляли у него на глазах.
За час до расстрела ее будущий палач стал его будущим любовником.
Как первый раз соприкоснулись их губы, Йанто не помнил.
За десять минут до расстрела Йанто заходился от желания увидеть, как Джек будет корчиться в смертных муках.
Прошел год.
На самом деле его не было, но Йанто об этом не знает.
Все изменилось.
Но Йанто никогда не признается Джеку в любви.
Не потому, что любить мужчину не пристало мужчине.
Потому что ты не можешь называть своим возлюбленным мужчину, убившего твою возлюбленную.


Для archgavriil, Оуэн Харпер + "песня"...
Так случилось, что когда очередной подобранный на месте космических выплесков Разлома небольшой контейнер внезапно открылся, в Хабе оставались только Джек, которому некуда было пойти, и Оуэн, сильно увлекшийся чтением присланных отчетов о вскрытиях трех весьма загадочных трупов, найденных полностью выпотрошенными. Он даже фотографии на своем рабочем месте разложил, чтобы лучше видеть. И когда неожиданно на полную громкость - будто из мощных динамиков, встроенных в стены института, - раздались величественные звуки из "Кармина Бурана" - O Fortuna velut luna - он подскочил на месте и собрался обругать Джека сначала себе под нос, а потом спросить, что на него такое нашло. Только он не успел сделать ни то, ни другое, поскольку на огромной черно-белой фотографии изуродованного лица второй жертвы - Кристина Никс, 25 лет, не замужем, - открылись глаза, и губы растянулись в улыбке. И на Оуэна накатила черная жуть, от которой скрутило мышцы, и мир сузился тоннелем, в конце которого искажалось в улыбке белое лицо мертвой женщины, которую после смерти искромсали дважды - неизвестный, выпотрошивший ее, и патологоанатом, производивший вскрытие, и волнами накатывал хор, исполняющий что-то столь же жуткое на латыни. Он зажмурился, но так было еще страшнее, и он скорчился, вытягивая перед собой руки, будто нащупывая опору, и тут его схватили в объятия, и лицо мертвой женщины перед глазами сменилось лицом Джека. В глазах Джека читался тот же ужас, застывшим голубым льдом, но все же одна искра рассудка еще теплилась, и Джек уткнул Оуэна лицом себе в плечо и прохрипел:
- Это пройдет... скоро... около часа выдержать... дымка Лауры, воздействие на нервную систему... час, потом все пройдет...
У Джека такие же напряженные мышцы, но он удерживается от паники, и Оуэн осознает, что источник ее внешний, внешний, а не внутренний, а с внешним можно справиться, и Оуэн немного успокаивается. И они просидели весь час на полу около лестницы, забившись в угол, и Оуэн смотрел в бессчетные мертвые лица, а Джека иногда встряхивало, и он шипел что-то неразборчивое, и Оуэн так и не разжал зубы, чтобы спросить, кого же он видел.
Но все кончается, и кончилась даже бесконечная кантата, выключилась, пропала, а вместе с ней пришло облегчение. Оуэн уже готов был вырубиться прямо там же, но все же удержался и неловко поднялся на ноги, выпутавшись из рук Джека. Сознание, освобожденное от холодных когтей бездумной паники, включалось, и Оуэн решил, что успеет задать пару вопросов прежде, чем заснуть на диванчике.
- Что это было, черт возьми?
- Дымка Лауры, - все еще хрипло сообщил ему Джек, в свою очередь поднимаясь с пола. - Газ Д-17.
Тут он вспомнил, что Оуэну это ничего не говорит, и продолжил:
- Д-17 - газ инопланетного происхождения, комплексное воздействие на нервную систему, порождает галлюцинации, зрительные и слуховые, ассоциации с тем, что человек видел непосредственно перед контактом, плюс непроизвольное напряжение мышц. Действие краткосрочное, без негативных последствий.
- И откуда информация, если мы эту дрянь только вчера нашли?
- Я видел в архивах. Уже было такое. Приступы паники, страха, галлюцинации. Летальные исходы. Два. Когда на меня нашло, как-то сразу вспомнилось.
- А почему дымка Лауры?
- Один из двух летальных исходов. Лаура Динни, младший научный сотрудник, застрелилась на рабочем месте примерно через пятнадцать минут после начала воздействия. Но они такой контейнер сами открыли, почему наш открылся сам, пока неясно.
- Когда?
- В середине 70-х. И нет, никакие другие ведомства эту информацию и образцы не получили. Тем более силовые ведомства. Ты сам до дивана дойдешь или тебе помочь?
Оуэн уже был в таком состоянии, что ограничился взглядом умеренной степени негодования, и уже совсем было собрался свалиться, как вспомнил еще одну вещь.
- А что сейчас слышал ты? Какую музыку? Или песню?
Джек, как ни странно, не спешил отвечать. Постоял, опираясь бедром на стол, и Оуэн уже думал, что сейчас босс, как всегда, отделается шуткой. Он уже открыл рот, чтобы сказать, ладно, черт с ним, как Джек все же ответил.
- Не музыку. Гудение.
- Просто гудение?
- Да.
- И это твой кошмар?
Джек промолчал. И Оуэн уже не дождался ответа, провалившись в сон без сновидений.

Для amguz, Джек и particle collider эээ пусть будет ускорение. Драббл связан с предыдущим.
Когда по плечам внезапно побежали мурашки, и по спине прокатился первый неясный холодок, Джек оторвался от набивания отчета - того уровня, который он никак не мог перепоручить Йанто, - и прислушался к своим ощущениям. И тут же об этом пожалел, потому что пришла первая тяжелая волна страха, навалилась, перехватывая дыхание, за ней вторая, заволакивая сознание, не давая сосредоточиться, осознать и понять ситуацию, собраться и справиться. И только потому, что Джек такое уже переживал, он смог вспомнить и понять причину - внешнюю. Страх без причины, ниоткуда, как разверзающаяся бездна кошмара. Дымка Лауры, они уже это проходили.
Он успел заблокировать доступ в Хаб и вывалиться из кабинета до того, как тошнотворный ужас почти ослепил его. И он практически скатился по лестнице, а потом услышал вой.
Оуэн. О черт.
Он успел. Шатаясь, дошел до Оуэна, обнял, привычным движением утыкая того лицом себе в плечо, и они опустились на пол. Теперь только вытерпеть. И маячившее на периферии слуха гудение стало отчетливым, а перед глазами открылась картина.
Плачущая от ужаса Гвен, искаженное лицо Тошико - она боготворит его, он всегда знал, с тех самых пор, как вытащил ее из той тюрьмы - купил - и сейчас она смотрит на него, как на бога, который сможет - сможет что? - а за ее плечом стоит Йанто, и что он видит сейчас, неизвестно - отрезанная голова Лизы в холодильнике, Джек с пистолетом - не с длинноствольным револьвером, а огромным, как небо, пистолетом, и черная дыра дула расширяется, поглощая окружающий мир, - и что он способен сделать, тоже никому неизвестно. Оуэн прижался к стене с зажатым в руке скальпелем, забыв про пистолет, и смотрит перед собой, словно перед ним стоит кто-то.
И внезапно появился свет, и гудение стало громче, и рядом материализовалась Тардис. И ее дверь открылась, и из нее вышел Доктор. И Джек радостно улыбнулся, моментально успокаиваясь - Доктор здесь, он может все, все будет хорошо, - но вслед за Доктором из Тардис шагнул Мастер - с тем же лицом и с той же улыбкой, с которой он смотрел на нескончаемые смерти Джека на "Валианте", - и Джек замер. А Доктор холодно улыбнулся, окидывая всех их - людей, скорчившихся от ужаса, - насмешливым взглядом и сосредоточился на Джеке. Накатила очередная волна и захотелось кричать и выть - помоги, что ты творишь, ты же видишь, мы они сейчас умрут, перестреляют друг друга или застрелятся, - но тут Мастер подошел к Доктору сзади и обнял того за талию. Улыбнулся и прошептал Доктору на ухо - и Джек услышал его так ясно, если бы эти слова прошептали ему:
- Возьми его мне. Я хочу игрушку.
- Ты ломаешь все свои игрушки.
Но произнося это, Доктор улыбался. Нежно и мягко, и эта улыбка казалась извращением, потому что карие глаза оставались холодны и насмешливы, и руки Мастера лежали на талии Доктора, и они оба улыбались. И Джек отчетливо слышал непрекращающееся гудение Тардис.
- Пойдем со мной.
- Нет.
Доктор сделал шаг вперед. Мастер отпустил его и стоял и все так же улыбался. А Доктор приобнял Джека за шею, и Джек ясно увидел, что карие радужки в его глазах - лишь завеса, тончайшая и почти прозрачная, а под ней бездонные черные дыры. И гудение становилось все сильнее, и Доктор потянул его за собой. Гудение перекрывало все - крики, откровенный плач, всхлипывания, все они оставались позади, а перед ним стояла Тардис с открытой дверью, и Доктор вел его за собой, и Джек шел, ничего не видя, кроме льющегося света.
- Джек! Джек, выключи ее!
Джек выпадает в реальность. Оуэн в его руках. Он тоже что-то слышит. И нет Тардис, и нет Доктора, и Мастера тоже нет, а есть только проклятая дымка Лауры, и все скоро кончится.
- Я не могу. Прости. Еще немного.
Все, что угодно, за ускорение метаболических процессов, отвечающих за вывод из клеток продуктов распада проклятого газа. Именно они вызывают галлюцинации, а не сам газ, и мысль о том, что происходящее вполне объяснимо с медицинской точки зрения, немного снимает напряжение. Страшна именно слепая паника, здравая, насколько возможно, оценка ситуации, приносит некоторое успокоение. Ненадолго. До новой волны, когда перед Джеком вновь оказывается раскрытая дверь Тардис, и слышится нескончаемое гудение.
Они выдержали. И Оуэн свалился на диван, а Джек убрал проклятый контейнер в сейф и опустился на пол. От чистого облегчения, что все, что он видел за последний час - лишь кошмар, вызванный присутствием в его клетках чужеродных веществ, кружилась голова, и он сидел, привалившись к стене, и не мог двинуться.
Неважно. Все хорошо. Кошмара больше нет. Только еще немного посидеть, и можно будет подняться и жить дальше. Все равно больше ничего не остается.

Для Romina, Торчвудовский птеродактиль, слово - возмущение))
Когда казалось бы навсегда выброшенный из жизни Торчвуда в целом и Джека Харкнесса в частности Джон Харт снова сунул свой нос в Кардифф, Уэльс, Великобритания, Земля, Солнечная система, то сие явление восторга не вызвало ни у кого. А когда выяснилось, что Земля опять типа в опасности, и только Джон Харт своей неповторимой персоной может помочь ее спасти, то команда Торчвуда прониклась к Джону совсем уж негативными чувствами, кои и проявляла с регулярностью, достойной лучшей участи.
Оуэн регулярно пытался подсунуть Харту что-нибудь из репертуара студентов-медиков (прошу вас, фенолфталеин - это из репертуара школьников, студенты-медики шагнули далеко вперед), в каковых попытках он нашел опору и поддержку у Йанто, в руках которого вообще находились все запасы воды и кофе в штаб-квартире. И в глазах Йанто периодически мелькала настолько нехорошая искра, что Джон поначалу отказался в принципе брать чашку с кофе из его рук, и только когда Джек сообщил, что приказал Йанто прекратить попытки Джона отравить, немного успокоился, подумав, что на месте Йанто тоже не рисковал бы своим местом на теплой джековой подушке.
Тошико Джона просто не замечала, с гораздо большей теплотой относясь даже к птеродактилю. Птеродактиль, сука, Джона тоже сильно невзлюбил, поэтому регулярно пытался сбросить тому на голову что-нибудь небольшое, но тяжелое. В чем его потихоньку поощрял Йанто, после каждой попытки подсовывающий птицеящеру черный шоколад. Половину плитки Мифануи, половину себе. И целую плитку Джеку, на всякий случай. Джек, не в силах устоять, шоколадку съедал, потом ворчал, что растолстеет, на что Йанто неизменно отвечал, что сразу же заметит и непременно скажет об этом Джеку, а пока тому волноваться не о чем.
Зато Гвен, ощущая себя истинным человеком и гуманистом в лучшем значении этого слова, простила Джона за попытки ее убить и регулярно навязывалась к нему в пару, от чего Джона перекашивало столь же искренне, как и от оуэновских добавок в кофе.
Мифануи вновь пронесся под потолком, возмущенно крича. Он хотел шоколадку, а Йанто не было в поле видимости. А к Йанто он проникся теплыми чувствами - насколько это возможно для доисторического крылатого ящера - еще с того момента, как тот впервые предложил ему черный шоколад.
Он же не знал, что это не его ловили тогда в ангаре на шоколадку. Это Джека тогда ловили на птеродактиля.


Для Solei Moon Frai, Джек Харкнесс/джип (да, можно пэйрингом) =))
Джеку хотелось секса, черного кофе с черным шоколадом и кого-нибудь убить.
Вонзить нож в чужое горло и повернуть, вслушиваясь в хрипы и не в силах оторвать взгляд от алой артериальной крови.
Швырнуть другого человека - другого мужчину - прижать дуло револьвера к его затылку и нажать на курок, выпрямившись, смотря сверху вниз.
За рулем мощной машины, асфальтово-черной, ревущей мотором, могучего джипа-внедорожника, гнать по городу, а рядом с тобой влюбленный в тебя парень с работы, боевик, годный только на грязную работу - бегать, стрелять, действовать без колебаний, убивать любую инопланетную жизнь - ха, знал бы он, что ты тоже "не отсюда" - таскать трупы, в общем, ничего особенного, но сейчас он что-то принял и странно улыбается, и ты вжимаешь педаль газа в пол, а он лезет рукой тебе в штаны, не получается, и он гладит тебя через ткань, и у тебя все плывет перед глазами, и ты на всей скорости вмазываешься в бетонную стену.
Удерживать бьющегося человека в наполненной горячей водой ванне, обнимая, обхватывая, захлебываясь, глотая безвкусную озонированную воду, утаскивая с собой, долбаная русалочка из джакузи, тонущая со своей жертвой и бьющаяся плечами, и бедрами, и затылком о металл дна. Потом смотреть на себя в зеркало, мокрые волосы, прилипшие ко лбу, распахнутые голубые глаза, капли воды на верхней губе, попытка увидеть смысл или его отсутствие, понять, что происходит, нет, не вокруг, а внутри, только внутри, остальное неважно. Уже свихнулся или еще нет.
Хотя наличие трупа в собственной ванне уже о чем-то говорит.
Сексом он занимался со всеми своими начальниками. Потом стал заниматься со всеми своими сотрудниками. И еще никто не отказывался. Всем было любопытно увидеть, что же скрывается под шинелью и рубашкой, под уложенными волосами и беспечными словами, сияющими улыбками и приятными манерами. Кончалось по-разному. Как именно, значения не имело. Джек никогда не претендовал на чужие чувства и считал себя вправе рассчитывать на ответную любезность.
И он занимался сексом с Алексом, а спустя 24 часа наступило новое тысячелетие, и Алекс вышиб себе мозги на глазах у Джека, забрызгав его красным и серым, оставив ему несколько трупов и Торчвуд-3.
Казалось бы, это должно было научить Джека не заниматься сексом... а, ладно, трахаться будет короче, так вот, не трахаться с коллегами по работе. Но иногда Джек просто не мог утешить близких ему людей - а единственными близкими Джеку людьми уже много лет были только сотрудники Торчвуда-3, - иначе чем теплом своего тела. Не знал, как. А так они выплакивались, выкрикивались, выплескивали свою боль или просто позволяли себя утешить таким вот образом.
Так Джеку было вполне привычно и понятно. А больше у него все равно ничего не было.
Свое только тело, мозги, навыки, прошлое. Все остальное позаимствовано - имя и звание, или отдано - душа и жизнь. Все остальное чужое, наносное, взятое, украденное, подобранное на обломках. Все временное. Чтобы, когда придет время, шагнуть вперед, не оглядываясь.
Черный кофе на этой планете неплохой.
Джек сидит за своим столом в кабинете и смотрит в одну точку. Ему хочется секса, черного кофе с черным шоколадом и кого-нибудь убить.

№ 2 для Solei Moon Frai, Джек Харкнесс/джип (да, можно пэйрингом) =))
Джеку было скучно, а как назло, в штаб-квартире никого не осталось, кроме Мифануи. Немного подумав, Джек решил, что он еще не настолько отчаялся, и проигнорировав скрежещущие вопли возмущенного таким невниманием и пренебрежением птеродактиля, направился в гараж.
Вот зачем именно он туда пошел, он бы не объяснил. Захотелось ему так. А в гараже стоял большой черный сверкающий джип с надписью TORCHWOOD на переднем крыле, и Джек, проходя мимо, погладил джип по гладко отполированной черной морде. Просто так, потому что руки чесались что-нибудь погладить. И пошел дальше.
И через три шага его мягко толкнули чуть выше колен.
Бампером. Так, чтобы Джек слегка выгнулся и его можно было подтолкнуть уже выше колен. Как раз ниже спины.
Сказать, что Джек сильно удивился, значит, ничего не сказать. Ибо в гараже были только он и джип. Поэтому Джек очень осторожно обернулся и...
Ну да, а что еще он там ожидал увидеть? Кроме загадочно лыбящейся морды джипа? Правильно, ничего.
Джип ухмыльнулся и слегка подтолкнул Джека уже спереди. Лобовое стекло его было бесстрастно, но от машины исходила необъяснимая аура самодовольства, порождаемого мощью двигателя, и почти сексуальной игривости.
А против огромных черных машин, внутри которых живет и пышет сотнями лошадиных сил могучий мотор, Джек никогда не мог устоять.
И через минуту он уже лежал на спине и смотрел вверх, а над ним нависала черная стальная махина с ухмыляющейся несокрушимой решеткой на радиаторе и правым передним колесом прижимала Джека за левую руку к бетонному полу гаража. Прижимала очень осторожно, почти нежно, чтобы кости не раздавить, лишь намек на давление, совершенный контроль машинной силы. Фары - впрочем, Джеку было их не видно, - сияли галогенным светом и будто сужались в прищуре. И джип будто пошутил - резину я сменил, не переживай.
Джек в свою очередь ухмыльнулся и развел под джипом ноги. Ну и что ты теперь будешь делать? Джип возмущенно взревел мотором и слегка накатился на Джека, но перед этим позволив тому отодвинуть руку чуть дальше. Джон слегка выгнулся, откровенно насмехаясь, согнул правую ногу в колене и дотянулся до днища. Джип снова взревел, но уже по-другому и немного откатился назад. Так, чтобы коленка прошлась по металлу.
Джек слегка опустил ногу, чтобы не вывернуть, и провел по почему-то теплому металлу ладонью. Еще и еще. А вторую руку запустил себе в брюки и слегка сжал вставший член. И гладил себя и теплый металл ревущей над ним машины, зрение затуманивалось, мысли путались, перед глазами черный цвет металла смешивался с космической тьмой, и в ней вспыхивали звезды, и Джек задыхался, не понимая и не осознавая происходящего, и одновременно с оргазмом накатила тьма.
Он очнулся через несколько минут. Именно очнулся, а не ожил, как ни странно, СО его не убивал. Что же, в жизни много загадок.
Он застегнулся, слегка поморщившись, неуклюже выбрался из под джипа, молча стоящего с вырубленным двигателем, и вернулся в Хаб. В душ и лежать без сна. Для одной ночи приключений и галлюцинаций достаточно.

@темы: fanfiction

---

[Alanor Ambre]

Пока первая часть задания. Белый 15, зеленый 27: Юджин Джонс (Random Shoes), Глаз пришельца.

***

Очень странно быть мертвым, особенно, когда этого не чувствуешь. Если бы не голые факты, думает Юджин Джонс, черта с два он бы сам догадался. Только такой странный зуд в голове, легкое, но настойчивое беспокойство – да что ж такое, потерял я кошелек или забыл мобильный, вляпался спиной в белую краску, или развязался шнурок… одним словом, выбилась какая-то нитка бытия, и не ему, Юджину Джонсу, понять, где и как ее заправить обратно.

Память Юджина - существо капризное. Он часто помнил вещи не такими, какими они были на самом деле. Но чтобы совсем не помнить – это внове.

***

«Да, душа может упасть в обморок! Особенно если это нежная душа! Как моя, например!» – думает Юджин, очнувшись на ступеньках в прозекторской Торчвуда и чувствуя себя персонажем страшилок Брэдбери.

Очень странно видеть, как агент Купер вслепую бродит по твоим следам, особенно после того, как сам ты отчаялся бегать за ней, как беспомощный щенок – думает Юджин, сидя рядом с Гвен за _своим_ любимым столиком и с тоской косясь на _свою_ любимую картошку с ветчиной.

***

Немного времени, чтобы понять - память, как и друзья, иногда подводит из самых лучших побуждений.

И все накатывает снова. Потому что хватит лгать детям о том, почему ушел отец! Потому что, каково это – чувствовать себя долгие годы брошенным бездарем, чтобы однажды узнать: «Америка» отца – рукой подать, и в то же время бесконечно далеко от тебя! И, может, там его личная преисподняя, а может, нет, - не узнать, потому что тебе уже не откроют туда визу. И нет ощущения омерзительней, чем бессилие упущенных моментов.

***

Глядя, как бледные пальцы Гвен осторожно перебирают дурацкие брелки на его ключах, Юджин вдруг думает, что совсем не хочется ему знать, какой выбившейся ниткой, липучкой, случайным репьяхом зацепилась его душа за этот мир, где есть Гвен Купер.

И, когда она внезапно поднимается и подходит к окну, у Юджина сосет под ложечкой, и он просто закрывает глаза, отключаясь от болезненных размышлений, здравого смысла, неумолимой реальности... Чтобы не видеть, какие у нее сейчас глаза.

Юджин стоит не шелохнувшись, сосредоточенно жмурится и боится, что, стоит ему поднять веки - он сможет сосчитать, в скольких километрах отсюда находится мост-здание-окно-случайный-огонек, который сейчас на самом деле поймал ее взгляд. Не дай ему бог узнать наверняка, прислушивается ли она к чужому, теплому присутствию Юджина или – нет, нет! – просто смотрит на огни ночного Кардиффа.

Он-то знает, что она все-все понимает. Даже если сама этого не осознает.

Хочется заморозить эти часы во времени, но нельзя. Юджин подспудно понимает, что душе его, на недолгие дни пригревшейся под боком у торчвудовцев, остается в этом мире не больше, чем девочке со спичками.

Вот не надо, пожалуйста. Я сам знаю. Честно. Просто пусть оно будет – вот так, свернувшись клубочком рядом с ней и крепко зажмурив глаза. И не думать ни о чем.

«Каспер, мне холодно, закрой окно» - сцена из взятой однажды напрокат мечты. Эй вы, там, сверху. Не делайте монтаж.

***

Память Юджина – очень странная штука. Множество любопытных фактов, чисел и уравнений без устали мельтешат даже перед внутренним взглядом, почему истину за ними так сложно рассмотреть? Юджин надеется, что Терри успеет больше, чем он сам – вот он, Терри, смотрит в глаза отца своими живыми глазами. И с легким недоверием сжимает несмело протянутую отцом руку. Все-таки лучше поздно, чем никогда.

***

Черный джип с номером RI36MDE с грохотом пролетает мимо в десятую долю секунды, но для Юджина время тянется, будто это железнодорожный состав.
Отслуживший свою службу подарок падает и застревает в канализационной решетке. Юджин не видит, как Глаз подмигивает ему.
Сквозь звон в ушах он слышит, как Гвен просит его остаться, не уходить, но теперь ему все предельно ясно, все обретает смысл, все ясно, как никогда.
Паззл сложился. Впервые в жизни Юджин Джонс чувствовал, что на этот раз сделал все как надо.
Нет большего счастья, чем момент, который ты не упустил.

Бегом по мокрой траве, вприпрыжку, наперегонки с ветром, как в теннисных туфлях Дугласа Сполдинга, чтобы воздух пьянил, безумная острота ощущений заставляла сердце пропускать удары от счастья, кровь толчками чувствовалась в каждом сосуде, еще бы, я вам все-таки не спортсмен…

И Юджин снова чувствует себя как никогда живым. Сворачивать горы - пожалуйста, переплывать океаны – на здоровье, лететь по орбите Земли в другую сторону – вперед! Кому еще повезло так, как ему, кому, как не Юджину, предстоит увидеть нечто настолько неизведанное?

И все впереди. Прыжок-ввысь-шаг-в-темноту-головой-в-озеро, а дальше, дальше...

О Нангилима! Юнатан, я вижу свет! Я вижу свет!

Примечания

Примечания:

* теннисные туфли Дугласа Сполдинга – см. «Вино из одуванчиков» Рэя Бредбери

** "О Нангилима! Юнатан, я вижу свет! Я вижу свет!" – последняя строка повести Астрид Линдгрен «Братья Львиное Сердце». Главный герой при этом, совершая самоубийство, _вероятно_, попадает из загробного мира в еще один, следующий, загробный мир.

@темы: подарочный фест, fanfiction

---

Навсегда вместе...

[Lady Inanna]

Персонажи - белый 18, красный 7, 10 (Джек, Гвен, Лиза Халлет)
Жанр - грустное...
От автора - уж извините, состояние души уже который день не подходящее для написания... что вымучилось, то вымучилось...

Навсегда вместе...

С тех пор, как Лиза Халлет усердно пыталась разгромить хаб и усовершенствовать всех его обитателей, прошёл всего день, но Торчвуд снова был начеку. Никогда нельзя знать, когда понадобится их вмешательство. Впрочем, в воздухе витала некая подавленность. Тошико не отходила от своих компьютеров, с головой погрузившись в работу. Оуэн взял отгул. Янто не находил себе места – приведя в порядок хаб, он одиноким странником плутал по коридорам , появляясь то тут, то там, как привидение. Гвен вместе с Джеком в кабинете пила чай, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей…

- Джек, как ты думаешь, с ним всё будет в порядке? – тихо спросила Гвен, разглядывая Янто, бесцельно бродящего по хабу.
- Ему нужно время, - пожал плечами Джек.
- Я до сих пор не могу поверить, что стреляла в безоружного человека, и Тошико тоже…
Джек, схватив Гвен за плечи и заглянув в глаза, сказал:
- Та девушка уже была не Лизой, а монстром без чувств и эмоций, несчастной жертвой стечения обстоятельств! Запомни это. Мы сделали то, что должны были.
Гвен вывернулась из крепких рук капитана, и снова взглянув вниз на Янто, прошептала:
- Я всё понимаю, но мне от этого не легче. Я привыкла работать в полиции, моя работа – защищать невинных, а не убивать…
- Лиза Халлет, девушка, которую полюбил Янто, давно мертва. Её убили Кибермены. Мы расстреляли всего лишь машину.
Гвен, перестав сопротивляться, тихо кивнула.

Янто наконец закончил измерять шагами хаб, и, присев на диван, обхватил голову руками.
Джек и Гвен, наблюдая всё это с высоты из окна офиса, молча стояли бок о бок. Затем, не сговариваясь, развернулись и пошли по своим делам. Только на стекле, запотевшем от дыхания Гвен, осталась неясная дымка, свидетельствующая об их былом присутствии…

Церемония прощания с Лизой прошла тихо. В принципе, она и состояла-то всего из пары фраз, и убитого горем Янто. Все остальные предпочли не вмешиваться, лишь, как почётный караул, постояли рядом, чтобы поддержать коллегу. Исполнив свой долг, команда, за исключением Янто, разошлась…

- У меня есть одна мысль, - сказала Гвен, вытирая неизвестно откуда взявшиеся слёзы.
Джек удивлённо взглянул на неё, спросив:
- Какая мысль?
Гвен, справившись с некоторой робостью и волнением, объяснила:
- Мысль о том, как помочь Янто пережить трагедию. Что-то вроде подарка на память.
Джек согласно кивнул.
- Можешь приступать. Это случайно не щенок?
- Почему сразу щенок? - поинтересовалась Гвен, теребя в руках салфетку.
- Значит, нет? - убедился Джек. - Жаль. Что тебе нужно для выполнения замысла?
- Тошико, - не раздумывая ответила Гвен.
- Тогда иди, действуй! - сказал Джек и отправился в свой кабинет.

Буквально через 3 часа Гвен и Тошико стояли на пороге кабинета Джека. В руках у Тошико был небольшой почти плоский свёрток, перевязанный алой лентой.
- Готовы? – спросил Джек, не ожидая ответа. - Тогда пошли?
Женщины, не произнеся ни слова, проследовали за ним.

Янто нашёлся довольно быстро, он снова сидел на диване, задумчиво глядя в потолок. Вид у него был изрядно потрёпанный. Он не заметил, что к нему приближаются трое, пока они не встали прямо напротив него. Словно очнувшись от ночного кошмара, Янто встряхнулся, красными, как у невыспавшегося вампира, глазами взглянув на пришедших.
- Да? - на большее его не хватило.
Гвен выступила вперёд.
- Мы… Мы решили тебе сделать небольшой сувенир, на память… Вот…
Тошико незамедлительно протянула ему подарок. Янто, дрожащими руками, путаясь в ленте, с трудом распаковал свёрток. Внутри оказалась фотография в рамке. Янто слегка улыбнулся, пошептав:
- Спасибо.
- Мы с тобой, - выразил общую мысль Джек и похлопал Янто по плечу.
- Держись, - добавила от себя Гвен.
- Если нужна помощь… - предложила Тошико.
- Спасибо, - повторил Янто, не зная, что ещё сказать.
- Тогда может, пойдём, выпьем по пиву? - предложил Джек. - Нам всем не помешало бы расслабиться.
Янто согласился.

Через несколько минут хаб опустел. Стало тихо и темно. Лишь подарок остался лежать на диване поверх порванной обёрточной бумаги и обрывков ленты. На фотографии в резной рамке были изображены двое молодых людей: улыбающиеся, безумно счастливые, обнимающие друг друга на фоне летнего парка. По краям рамки были вырезаны их имена: «Янто и Лиза. Навсегда вместе»…

@темы: подарочный фест

---

Опять про подарки

[Lilly Law Guy]

Зеленый 3 - Абадонна
Жанр: романс, юмор
Пейринг: Джек\Янто

Янто оторвался от кофейной чашки и выразительно посмотрел на Джека, который сидел, закинув ноги на стол и вроде бы дремал. Но Джек почувствовал на себе пристальный взгляд и открыл глаза.
- Янто Джонс, только не начинай!.. Я уже слышать не могу про Аббадону. Я понимаю, это было довольно сложное и неприятное дело, но это было более полугода назад. - Янто хотел было что-то сказать, но Харкнесс продолжал, не давая вставить даже слова. - И я понимаю, как ты волновался за меня, - мужчина встал с кресла и подошел к Янто, который поставил чашку и смотрел на своего начальника снизу вверх. Джек наклонился к нему и облизал губы. - Но так дело не пойдет. Я уже слышать не могу про этого чертового демона, про дела, про работу, про работу, опять про работу и снова про демона, и... - Харкнесс почти яростно впился губами в губы мужчины. Поцелуй был долгий и страстный, со привкусом сладкого кофе, и его не хотелось прерывать.
- А то вроде бы нам и поговорить даже не о чем, кроме работы. - На выдохе сказал Джек, когда, наконец, поцелуй прервался.
Янто посмотрел на Джека, потом взял чашку с кофе и сделал несколько глотков.
- Хорошо, хорошо, мистер Харкнесс, я не буду...
Джек внимательно посмотрел в глаза Янто, и тот отвел взгляд.
- Я... постараюсь больше в ближайшее время не говорить по работу, работу, опять про работу и про Аббадону. - Он услышал, как заскрипели зубы Джека.

Капитан Джек Харкнесс понимал, что Янто что-то от него хочет. Обычно это женщины считают, что мужчины должны угадывать их желания, а теперь это вытворял его парень. Джек обладал невероятным, по собственному мнению, терпением, но это уже начинало выводить его из себя. Неужели так сложно сказать: «Дорогой, ты знаешь, а мне бы хотелось» - и никаких проблем?
- Что, проблемы? - Осторожно спросила его Гвен через два дня после того самого разговора. За эти два дня Янто Джонс еще как минимум четыре раза упоминал про Аббадону. Один раз он якобы ему приснился, дважды Янто бормотал себе под нос что-то из того самого дела, и последний раз, который почти окончательно вывел Джека из себя – Янто заявил, что он уже несколько дней вообще не говорит про Аббадону.
- Никаких проблем, - бодро ответил американец.
- Конечно, я вижу. - Улыбнулась Гвен самой своей располагающей улыбкой и подсела ближе. Она увидела, как на них из другого конца зала, помешивая кофе ложкой, смотрит Янто. - Мне можешь не врать. Что у вас случилось?
Джек вздохнул и вкратце рассказал о том, что последнее время его парень только и делает, что говорит про какого-то проклятого демона, с которым они когда-то имели дело.
- Хорошо, что ты мне рассказал! - Обрадовалась девушка. - Все просто. Скоро Рождество, а Янто не знает, как тебе еще намекнуть на то, что он хотел бы получить в подарок.
Капитан Харкнесс замолчал, покосившись на мистера Джонса.
- И как то, что Янто хочет получить в подарок, связано с Аббадоной?
- Понимаешь, он пытался тебе намекнуть несколько раз другим способом. Осталось только напрямую сказать... - Гвен вслед за Джеком тоже посмотрела на Янто. - Помнишь, он говорил, что у него дома на стене висит плакат его любимой группы, пожаловался, что потерял несколько музыкальных дисков, когда переезжал.
Картина начала восстанавливаться. Джек конечно же был у Янто дома и видел тот самый плакат. Два парня и две девушки. И кажется, он как-то даже побывал на их концерте. Или не на их, что, в общем то, было не важно. И сам Янто ставил как-то в офисе «Торчвуда» какой-то сборник, сказав, что тут всего пара песен... Конечно, на самом деле все предельно просто. Джек взял голову Гвен в ладони и чмокнул в губы с самым радостным видом.

- Счастливого Рождества, мистер Янто Джонс, - Джек крепко поцеловал Янто и принялся распаковывать полученные от него подарки.
- Это... - Янто не успел даже до конца распаковать праздничный конверт, в котором лежал заветный диск. - Это... - Он положил подарок на стол и обнял Джека.
- Да, да, да, - Джек обнял Янто в ответ. - Это диск твоей любимой группы «Абба». А ты думал, что я не понимаю намеков?
Янто наклонил голову, будто прячась от окружающего мира на груди у своего любовника. Конечно, Джек Харкнесс и не самый верный, не самый надежный мужчина в мире, но сейчас Янто Джонсу было уютно в объятиях капитана Джека. К тому же тот действительно угадал с подарком. Не поднимая головы от груди Харнесса, Янто нащупал на столе конверт.
- Диски... Сколько их там?
- Два, - смутился Джек.
Наконец, Янто отстранился и достал диски. Один был сборником группы «Абба», а второй – сборником песен... Донны Самерс.
- А это? - Удивился мужчина, разглядывая второй диск.
- Понимаешь, ты говорил об Аббадоне, и... Я купил тебе диск «Аббы», но и с Донной... я рисковать не стал.

@темы: подарочный фест, fanfiction

---

фотографии со съемок 7 и 8 октября

[robin puck]

раз и два
ГДЛ наконец засветился в кадре с сигаретой )) давно я ждал этого дня

@темы: photos, Gareth David-Lloyd, Eve Myles, series 3

---

спойлер

[Legged]

Видели вот это?
спойлер.

i37.tinypic.com/21juk5g.jpg

от сюда.
community.livejournal.com/torch_wood/3934519.ht...

найдено фаном на месте съемок. Кажется у нее есть еще несколько страниц, который включают части сценария, видимо диалоги.

Но зато, теперь можно расшифровывать и гадать по названиям серий апд. эпизодов

@темы: spoiler

---

таки про спойлер

[robin puck]

Сайт Den of Geek делится интересной информацией из аудио-комментариев нового издания четвертого сезона "Доктора Кто" (оно должно выйти в Великобритании в ноябре).

О рождественском спецвыпуске "Доктора Кто":

- штаб Торчвуда разрушили, чтобы использовать это в рождественской серии "Доктора Кто".

отсюда

то есть, в третьем сезоне они или уже бездомные, или заново отстроились. а наших любимых придурков мы увидим еще в этом году, что не может не радовать.
единственное, что смущает, я на фотках со съемок этой сцены отчетливо видел даму, которую вроде как определили в торчепомощники из 3 сезона. неясно.

@темы: news, series 3

---

ночные съемки от 6 октября

[robin puck]

ночь пиздеца на нашем канале.

спойлеры

фотографии раз, два и три
а вот тут пять видео со съемок

@темы: photos, video, Gareth David-Lloyd, Eve Myles, series 3

---

и снова...

[robin puck]

фотографии со съемок. оч трогательно и да, это не моменты непосредственно съемок, это они так, в свободное время

апд: еще больше таких же смешных фотографий ">))

запись создана: 07.10.2008 в 20:04

@темы: photos, Gareth David-Lloyd, Eve Myles, J.Barrowman, series 3

---

и снова съемки

[robin puck]

спойлеры

на развалинах хаба:
раз, два и три
даже сам великий и ужасный РТД засветился
а джека, по ходу, взорвало вместе с хабом...

апд: и еще

апд2: и еще

запись создана: 07.10.2008 в 02:48

@темы: photos, Gareth David-Lloyd, Eve Myles, series 3

---

оффтоп

[robin puck]

кстати... сегодня всемирный день архитектора ))
надеюсь, всем архитекторам сегодня досталось что-нибудь хорошее ))

@темы: J.Barrowman, оффтоп

---

Торчвуд-фест.

[~Луна~]

MY SWEET MAFANWY.

Персонажи: Белый 6 и белый 21, Красный 1 и зелёный 8 (Янто и Джек, Эмма Луиза Коуэлл (Out of Time) и Птеродактиль)
Рейтинг: PG-15

- Мистер Джонс, вы здесь? – голосок как у потерявшегося ребёнка – тоненький, испуганный.
- Мисс Коуэлл? – Янто нагибается над люком – она стоит на железной лестнице без перил, ручки в бордовых перчатках вцепились в край ступеньки, высокие каблуки неустойчиво балансируют на скользком металле.
- Я… я кажется, заблудилась, - пробует улыбнуться, храбрая девочка, но большие голубые глаза, накрашенные новой тушью, быстро-быстро моргают, - Но потом услышала, как вы поёте, и…
Краснеет. Янто краснеет тоже.
- Извините, - шепчет она, потупившись.
- Всё в порядке. Дайте-ка руку… Вот так.
Просияв, Эмма Луиза, вцепляется в протянутую ладонь, он подтягивает её к себе, помогая преодолеть оставшиеся ступеньки, и поднимает в люк. Встав на ноги, она выпрямляется, отряхивает юбку, украдкой проверяет – не порваны ли чулки, оглядывается вокруг.
- Ой! Какое… странное место!
- Согласен, - говорит Янто. Сам он называет это чердаком Торчвуда – огромное пространство между несущими стальными балками на самой вершине памятника, неубранные строительные леса, груды упаковочных стружек, штабеля пустых коробок, фонари и инструменты ремонтников, они заявляются сюда раз в квартал, по расписанию, тогда Янто берёт день за свой счёт и едет за город на старом автофургоне…
…- Я вам помешала? – Эмма Луиза касается его руки, и он вздрагивает, улыбается машинально.
- Нет. Нет, что вы!
Она улыбается в ответ, робко, заискивающе, и опять заливается тонким румянцем. Валлийская роза.
- Диана поехала на аэродром с доктором Харпером, а мистер Эллис разговаривает с капитаном Харкнессом, - частит она, - а у Гвен и мисс Сато дела в городе, и я…
Янто слушает её дрожащий детский голос, и ему хочется обнять её за плечи и сказать – всё будет хорошо, моя маленькая. Любому бы захотелось – она так молода, мила и беззащитна – но сделать это было бы ошибкой, она и без того выделяет Янто среди остальных, тянется к нему, неосознанно, наивно, слепо, просто потому, что он похож на «хорошего парня» из пятидесятых – галстук, костюм, начищенные ботинки, аккуратная стрижка, аккуратная машина, вежливые слова, возит их повсюду, опекает, объясняет… Остальных она, наверное, боится – Тошико слишком умная, Джек слишком босс, Гвен слишком напористая, а Оуэн её попросту не замечает, он перестал замечать кого-либо вообще, кроме мисс Холмс…
- Я вам правда не помешаю? – обожание в её глазах заставляет Янто поёжиться.
- Нет, - отвечает он обречённо, - Хотите присесть?
- Здесь негде! – хихикает она и делает несколько шагов, вертит головой, морщит прямой носик, - Чем это так гадко пахнет?
- Эээ… Рыбой, - отвечает Янто, соображая, что надо бы услать её отсюда побыстрее, потому что…
Он опоздал. Громогласный вопль, и с высоты, с переплетения несущих балок срывается серый вихрь – кожистые крылья, яростные глаза, распахнутая редкозубая пасть, змеиный язык, курчавую упаковочную стружку размётывает в стороны, настил под ногами содрогается, скрежет – когтистые лапы скребут доски, оставляя длинные глубокие царапины, и громкий голодный ор без перерыва, Эмма Луиза Коуэлл смотрит на вихрь и визжит, а потом бросается прочь со всех ног, спотыкается, падает, ползёт к опоре, прижимаясь к ней спиной, чулки порваны, платье задралось, показав краешек шёлковой нижней юбки, обшитой кружевами.
Чёрт побери!
- Мавануи! – орёт Янто, и Мавануи отвечает ему очередным воплем, потом захлопывает пасть и неуклюже, бочком подбирается ближе. Лапы у неё не слишком приспособлены для ходьбы, и её шатает, она упирается в пол кончиками крыльев и тянет к Янто голову на длинной гибкой шее, язык выстреливает между зубов и пробует воздух у самого лица Янто, она явно волнуется – чужой запах, чужое дыхание, движущаяся цель…
Эмма Луиза за спиной у Янто издаёт стон мучительного страха.
- Спокойно, - говорит Янто, наполовину ей, наполовину себе, - Не двигайся. Сиди тихо.
Сзади послушно замолкают. Мавануи напрыгивает на Янто и издаёт ультразвуковой свист, почти неслышный, но уши закладывает.
- Ну хватит, хватит, - бормочет оглохший Янто и кладёт ладонь на горячую сухую чешую. Шея Мавануи толщиной с его руку, и громадная долотообразная голова – сплошная пасть и глаза - чуть свисает вперёд. Вторую ладонь Янто проносит у неё над ноздрями, чтобы она учуяла знакомый запах и успокоилась. Одновременно он плечом легонько подталкивает её в сторону, упаси бог толкнуть слишком сильно – не удержится и упадёт. Она послушно переступает с лапы на лапу и тяжело прыгает туда, куда он ведёт её – к ведру с размороженной сырой рыбой, политой соусом-барбекю.
- Давай, ешь, - он бросает одну рыбину Мавануи, и она, подскочив, ловит её, крушит зубами, чтобы сломать кости, и глотает, закинув шею. Орёт.
- Давай сама, - говорит Янто, - Сегодня не играем.
Ему надо заняться Эммой Луизой Коуэлл – зарёванной, растрёпанной, трясущейся, как заячий хвост. Когда он подходит к ней, она снова начинает рыдать и вжимается спиной в стальную балку, и отталкивает его руки, когда он пытается поднять её, оправить платье.
- Ч-что это за т-тварь? – выдавливает она из себя между всхлипами, водостойкая тушь не выдержала и потекла, размазалась по всему лицу, Янто вытаскивает из кармана платок и пробует вытереть Эмме Луизе щёки, но она шарахается в стону, и рука Янто с платком повисает в воздухе. Он не представляет, что делать дальше.
- Что это за тварь? – выкрикивает Эмма Луиза уже громче, и Янто оглядывается опасливо – но Мавануи, занятая рыбой, ничего не слышит.
- Это птеродактиль, - говорит он, - летающий динозавр.
Лицо Эммы Луизы дрожит, а потом мокрые голубые глаза яростно вспыхивают:
- Я не дурочка! Они вымерли! Я читала в энциклопедии, не пытайтесь обмануть меня, я…
- Он выпал из своего времени через рифт, - говорит Янто, - Вернее, она. Я назвал её Мавануи, помните, как в песне, - он пробует улыбнуться. Эмма Луиза смотрит на него, как на сумасшедшего, потом осторожно забирает у него из пальцев платок, вытирает лицо, сморкается. Всхлипывания всё реже, и Янто выдыхает с облегчением.
…- Как и я, да? – раздаётся вдруг из-под платка.
- Что, простите? – переспрашивает Янто.
Заплаканные глаза Эммы Луизы смотрят на Янто, и в них всё что угодно, кроме обожания.
- Она выпала из своего времени, как я? Как Диана, как мистер Эллис? Вы точно также заботитесь… о нас? Устроили? - истерический смешок, - Дали новые имена?
- Нет, - отвечает Янто ошеломлённо, - Вовсе нет!
Эмма Луиза вскакивает на ноги, маленькие руки в запачканных перчатках сжаты в кулачки, причёска сбилась набок.
- А в чём разница? – выкрикивает она и, развернувшись, бежит к люку, цокот каблучков по железным ступенькам, сдавленные рыдания – все дальше вниз, всё тише. Янто стоит, опустив руки. Потом оборачивается. Мавануи радостно гремит опрокинутым ведром. Вот гадство, теперь придётся пол драить. Янто Джонс вздыхает и принимается за дело.

За неделю до Рождества в туристический центр приходит посылка на имя Янто Джонса.
- Не открывай, пока не проверишь, - советует Джек, когда за почтальоном закрывается дверь. Он сидит на краешке стола Янто и прихлёбывает каппуччино, с некоторых пор Джек завтракает в офисе у Янто, говорит - здесь кофе лучше, чем из машины в хабе. Янто не возражает, ему всё равно, сколько порций кофе варить по утрам.
- Это от мисс Коуэлл из Лондона, - говорит Янто, рассматривая обратный адрес.
- Мисс… а, да, - говорит Джек и глотает кофе залпом, морщится, - Чёрт, горячо.
- Не стоит торопиться, сэр, - говорит Янто и улыбается короткой быстрой улыбкой, специальной улыбкой для босса, надо очень внимательно смотреть ему в лицо, чтобы её поймать, и Джек смотрит… Янто первым отводит глаза.
- О, рождественские подарки, - говорит он, - Очень мило со стороны мисс Коуэлл.
Джек перестаёт болтать ногой и вытягивает шею, голубые глаза проказливо горят, щёки разрумянились от кофе.
- И что там? – спрашивает он с любопытством, - Разворачивай!
- Но ещё не Рождество, сэр, - напоминает Янто.
- Ну и что? – Джек, кажется, удивлён.
Янто просто пожимает плечами и убирает в ящик стола оба свёртка. Джек фыркает.
- Янто, да если бы мне приготовили подарок, я бы не стал ждать и…
- Он готов, сэр, - говорит Янто невозмутимо.
- Что?
- Ваш рождественский подарок.
- Чёрт, - Джек спрыгивает со стола и ерошит волосы пятернёй, потом в два шага добирается до Янто и крепко целует его в губы. Янто вздрагивает и делает шаг назад, Джек тоже.
- И где же он? – спрашивает Джек после паузы.
- Здесь… здесь в хабе, - отвечает Янто немного охрипшим голосом.
Джек оглядывает тесный офис Янто, рекламные постеры на стенах, объявления, расписания, напоминалки, электроплитку и тостер, окружённые чашками, старый конторский стол, даже потолок с галогеновой трубкой.
- Где здесь?
- Я же сказал – не торопись, Джек, - говорит Янто и улыбается.

…- Очень мило, сэр, что вы дождались, пока я выйду из офиса, прежде чем обшарить мой стол.
- Это мой подарок, Джонс!
- Рождественский подарок, сэр.

- Так где он, Янто?.. Оу!.. Ты… - Джек сгибается пополам – Янто чувствительно двинул ему в солнечное сплетение, а поскольку сделал он это с близкого расстояния, то…- Больно же!
- Нечестно играешь, Джек, - Янто тяжело дышит и облизывает припухшие губы, потом делает резкое движение, чтобы уйти из захвата, но Джек его не отпускает.
- Подожди! Подожди… Янто…

«Я не стал бы хранить его в морге, сэр. Это негигиенично. К тому же, он может испортиться» - эту записку Джек находит в двадцатой ячейке в третьем ряду сверху. И пока читает, чихает так, что чуть не падает со стремянки.

- Что, чёрт побери, вы делаете? – спрашивает Оуэн, ошарашено оглядываясь по сторонам. В кабинете Джека полный бедлам – стол, стул, диван завалены, заставлены и заложены инопланетными артефактами из сейфа, сам сейф распахнут настежь, Джек копается в самой глубине, только задница видна.
- Внеплановая инвентаризация, - отвечает Янто с непонятной улыбкой.
Джек выныривает из сейфа, взъерошенный, красный, с полоской паутины на щеке.
- Я сменю шифр! – говорит он сердито, и тут же фыркает от смеха.
- Удачи, сэр, – говорит Янто и поднимает бровь.


Янто подстрелили в ночь на двадцать пятое. Глупее ситуации не придумаешь – долгоносик задрал патрульного и решил позабавиться с его пистолетом.
Ну надо же! – сказала Гвен, - С каждым разом они всё умнее! Мы с Тош доставим маленького ублюдка в хаб, а вы…
Ой, Гвен, справишься одна? – сказала Тошико, - Ужасно извиняюсь, но у меня билеты на лондонский поезд! Всем пока!
Ну вот, кровотечение я остановил, - сказал Оуэн, - А сейчас вези его в больницу, Джек, я не могу всё Рождество с ним сидеть, у меня… кхм… другие планы.
Можете пройти к нему, капитан Харкнесс, но ненадолго, он потерял много крови и очень слаб, - сказал хирург в больнице.
Мавануи, - прохрипел Янто, едва открыв глаза, - Присмотри за ней.

В праздничные дни хаб непривычно пустой и тихий, не тренькает весёлая джазовая подборка, под которую Оуэн пластает трупы, не смеётся Гвен, не пищит продвинутый квип Тошико, компьютеры и приборы работают бесшумно, датчики рифта молчат, Джек проверяет показания, раз, второй, третий, кружит по мониторной, как волк в клетке, время еле тянется, у кофе из машины не тот вкус, он пробует включить радио, но это оказывается неважной идеей, он может пойти на улицу, в любой момент, в любой паб, они сегодня допоздна открыты… Он надевает шинель и выходит из мониторной, рождественский подарок, который с поцелуем преподнесла ему сегодня Гвен, прежде чем убежать к Рису, так и остаётся нераспечатанным на краешке стола.
На чердаке холодно и пыльно, и Джеку сперва кажется, что здесь тоже никого нет, но когда он открывает дверь морозильной камеры, прикрытой штабелем пустых коробок, сверху раздаётся заинтересованный скрип. Джек задирает голову. Высоко на балке, в потоке тёплого воздуха из вентилятора висит уродливая серая кожистая груша и беспокойно шевелится. Когда мороженная рыба со стуком сыпется на поддон микроволновки, груша оживает, расправляет крылья. Звонок таймера приводит грушу в дикое возбуждение, она срывается со своего насеста и носится между балок туда-сюда, как летучая мышь-переросток, издавая пронзительные вопли, Джек улыбается невольно, но, поднимая ведро с рыбой, держит наготове пистолет-инъектор с мощным снотворным, если чертова ящерица вдруг вздумает кинуться.
- Налетай, - говорит он, отступая от ведра на безопасное расстояние, не слишком далеко – с координацией у ящерицы не очень. Птеродактиль приземляется, заваливается на бок, опираясь когтистыми пальцекрыльями – или как это у них там называется? – на дощатый пол. Вблизи он куда хуже выглядит – угловатый, грязно-серый, как асфальт, с мелкой светлой чешуёй на суставах и тощем животе, кожистые крылья провисли, как сложенный зонтик, все рёбра наперечёт, сердце пульсирует неаппетитным серым комком, и пасть какая-то щербатая, и глаза мутные…
- Давай быстрее, - говорит Джек и сжимает крепче рукоятку пистолета. Но чёртова ящерица не набрасывается на еду, нет, она вскидывает голову на голос, несколько движений острого змеиного языка, оглушительный вопль, огромная голова на тонкой шее тычется в разные стороны, вопли всё громче, она отскакивает от ведра и неуклюже переваливается по чердаку, хлопает крыльями, удерживая равновесие, и беспрестанно щупает воздух языком, и вопит, вопит как баньши…
- Чёрт побери, - говорит Джек и опускает пистолет, - ты Янто ищешь?
Надрывный крик. Угадал.
Он с проклятой ящерицей до вечера промудохался, и уговаривал, и ругал, и хвалил, и улещал, и раза три демонстративно уходил вниз, хлопая крышкой чердачного люка, плюнув на всё, оголодает – пожрёт, но она орала так хрипло и горестно, что он возвращался – Янто убьёт его, если с ящерицей что-нибудь случится. Он отыскал магический соус-барбекю в одной из пустых коробок, но соус не помог, не помогало ничего, ящерице был нужен Янто Джонс, и точка! Она тоже умаялась – вопила всё тише, и едва ковыляла, тяжело опираясь на крылья, и глаза затянуло мутным третьим веком, и язык спрятался, и только громадные круглые ноздри с силой втягивали воздух, каждый раз, когда Джек оказывался поблизости… Ноздри… Воздух…
Чёрт! – орёт Джек и, стуча ботинками, скатывается вниз по лестнице. Через десять минут он, уже в запасной рубашке Янто и обрызганный с головы до ног его одеколоном, торжественно взбирается на чердак. Нахохлившаяся ящерица чуть поднимает голову… оживляется, переступает с лапы на лапу и издаёт вопросительный скрежет. Джек подхватывает вонючее ведро и ставит прямо ей под нос. Про пистолет он давно забыл.
- Да, это мы - Янто, рыба и соус-барбекю, - ворчит он, - Теперь довольна?
Довольна, ещё как. Курлыкает, неуклюже приплясывает перед ведром, потом разевает пасть, плющит гляделки и замирает. Ни дать, ни взять – баскетбольная корзина.
- О господи, - говорит Джек, но делать нечего. Берёт первую рыбину и бросает.

За стенами хаба в солёном влажном воздухе плывут рождественские гимны – из каждого окна, каждого авторадио и каждой распахнутой церковной двери. Кардифф празднует Рождество. Капитан Джек Харкнесс празднует Рождество с Мавануи Джонс.
- Твоё здоровье! – он салютует ей третьей чашкой готового пунша, разогретого тут же, в рыбной микроволновке. Мавануи скрипит и покачивается над погнутым пустым ведром, сыто щурит глаза, топорщит крылья.
- Я думаю, теперь нам можно открывать подарки, а? – Джек придвигает к себе коробку из-под кошачьих консервов, ту самую, где он нашёл соус-барбекю, в ней лежало ещё кое-что, такой простой тайник – со смеху умереть, Янто не промах, никто к тебе сюда, кроме него, не поднимается, да, ящерица? Ну, приступим! Джек засовывает руку в коробку не глядя, как в лотерейный барабан. «Дорогой мистер Джонс! Счастливого Рождества! Мне стыдно за моё поведение в тот день. Спасибо за всё. Искренне Ваша, Эмма Луиза Коуэлл». За что это ей стыдно? А, ящерица? Нечего зубами щёлкать, говори толком! …Ладно, проехали. Что у нас там дальше? «Дорогая Мавануи, счастливого Рождества!»… Слушай, ящерица, а это тебе! Нет, ты смотри, какая прыткая девчонка эта Коуэлл! Погоди-ка, тут ещё написано: «Держись мистера Джонса и больше не теряйся! С любовью, Эмма Луиза Коуэлл». Капитан Джек Харкнесс трясёт пакетик, пакетик звякает, но это не в счёт, у Джека и без того звенит в ушах, он плохо переносит местный алкоголь, ферментная система другая и... Я думаю, ты позволишь мне открыть для тебя подарок, Мавануи, дорогая? – он подмигивает птеродактилю и разрывает обёртку негнущимися пальцами… смотрит, нахмурившись, а потом хохочет так, что Мавануи опасливо отпрыгивает в сторону. Колоколь… чик… дааа, подарила бы строгий ошейник лучше! – подвывает Джек сквозь смех. Но Мавануи джековых шуток не понимает, она с треском расправляет крыло и начинает вылизывать шишковатый сустав. Зрелище не для слабонервных. Джек уже не смеётся, Джек смотрит на неё и глаз отвести не может, чёртов готовый пунш делает с его мозгами что-то странное, и смеяться больше не хочется. Вылизавшись, Мавануи ковыляет к опоре и, цепляясь когтистыми пальцами за выступы и перекладины, заползает под самую крышу скользящими змеиными рывками, потом, неуклюже хлопнув крыльями раз-другой, перебирается на балку и устраивается спать, повисает головой вниз, нелепая, уродливая, странная, всем чужая. Джек лежит на куче стружек и долго смотрит вверх, потом садится резким движением, допивает остывший пунш. Подбирает и вертит в руках поздравительную карточку. Держись мистера Джонса и больше не теряйся. А она умница, эта Эмма Луиза, а, ящерица? Как думаешь, сколько времени? Меня пустят в больницу, если я очень попрошу? Пусть сам мне дарит свой подарок.

@темы: Jack Harkness, Ianto Jones, подарочный фест, fanfiction

---

Новый выпуск Torchwood Magazine (10)

[robin puck]

в новом выпуске Torchwood Magazine были опубликованы некоторые сведения (в том числе и спойлеры) относительно 3 сезона:

съемки Children of Earth начались 18 августа с сюжетообразующей сцены между гвен и рисом. 10 сентября продюсер питер беннет сказал, что более чем удовлетворен получившимся результатом.
он также добавил, что "история получается одновременно глубоко личной, но и с эпическим размахом. в этот раз команда торчвуда и их новые помощники столкнутся с тем, что ни один из них не видел раньше. основной актерский состав очень доволен сценарием, в котором раскрываются некоторые тайны капитана джека, назревает крупный перелом в отношениях гвен и риса, а также выясняются некоторые подробности о семье янто."

также в журнале рассказывается об известных на данный момент новых персонажах, двое из которых - доктор Rupesh Pantanjali и женщина по имени Lois Habiba - в новом сезоне окажутся тесно связанными с командой торчвуда.

отсюда

@темы: news, series 3

---

Торчвуд-фест, фик (зеленый, 9)

[Romina]

Предмет: Оживляющая перчатка (зеленый список, 9)
Жанр: а хз

– Джек, тебе лучше на это взглянуть, – Йанто вывел на экран картинку с камеры видеонаблюдения.
Джек посмотрел на монитор через его плечо. У служебного входа Торчвуда, в нескольких метрах от двери, столпился десяток долгоносиков.
– Что за… давно они тут?
– Не знаю. Я только что заметил – думаю, недавно.
– Что делают?
– Просто стоят, – пожал плечами Йанто. – И, кажется, они что-то принесли, но я не могу разглядеть, что именно.
Неожиданно один из долгоносиков отделился от группы, не спеша, боком подобрался к двери и осторожно положил что-то на порог. За ним последовали остальные – они приближались, оставляли нечто, ложившееся на землю бесформенной кучей, и тут же отходили назад. Покончив со странным ритуалом, долгоносики постояли еще немного в отдалении и, видимо, поняв, что не дождутся живого общения, ушли.
– Что это? – Гвен, бросила анализ метеосводок и тоже с любопытством смотрела на экран.
– Пойдемте, посмотрим, – предложил Джек.
– Может быть, это что-то вроде подарков? – Гвен на ходу проверяла оружие. – Я имею в виду, Оуэн – они же ему поклонялись.
Джек с сомнением покачал головой.
– Вряд ли. Судя по их поведению, они тогда поняли что он… что его больше нет, – он приоткрыл входную дверь и огляделся. – Кажется, чисто. Похоже, они действительно ушли.
– Ну, тогда – посмертное подношение, – Гвен тоже внимательно огляделась. – Мы же почти ничего не знаем о их жизни, обычаях, и…
– Посмотрите, – Йанто при свете фонарика разглядывал то, что оставили долгоносики. – Я не думаю, что это подарки.
На асфальте большой кучей были свалены вперемешку рабочие рукавицы, перчатки, варежки – все, что только можно было носить на руках.
– Мы забрали у них кое-что, – Йанто поддел носком ботинка кожаную перчатку, судя по виду, побывавшую в мусорном баке. – И, похоже, они предлагают меняться обратно.

Конец.

@темы: подарочный фест, fanfiction

---

В семье Бэрроумэна прибавление

[robin puck]

Джон и Скотт, довольные хозяева двух замечательных четвероногих, террьера Си Джей (от англ. Captain Jack smile ) и кокер спаниеля Чарли, приютили у себя ещё и очаровательного щенка, названного Харрисом.
Вот здесь вы можете посмотреть видео, снятое самим Джоном, где Харрис знакомится со своей новой семьёй.

отсюда

@темы: video, J.Barrowman

---

ужасный спойлер!!!

[robin puck]

спойлер

на следующей неделе будут сниматься душераздирающие сцены разрушения нашего родного хаба! ((
фотографии с места будущих съемок: приготовления

АПД: еще фотки

@темы: photos, series 3